Алексей Ходорковский - Медвежья пасть. Адвокатские истории

— Валер, мир тесен, ты рассказал историю моей давней клиентки, Сонечки Китиной. Я потерял ее из виду, когда она отошла от бизнеса и, соответственно, перестала у меня консультироваться. Я сто раз слушал историю о ее потрясающем дяде Натане. Но Сонечка никогда не говорила, что играет в рулетку и посещает казино. Как иногда все открывается самым неожиданным образом. Валерочка, а тебе Натан не рассказывал о дальнейшей судьбе своей азартной племянницы?

— Нет, Лех, так, в двух словах. Знал бы, что она твоя знакомая, вообще бы не рассказывал. Как-то нехорошо вышло, бабу ославил. В России, небось, никто ничего и не знает. Короче, концовка истории короткая и грустная. Она вернулась в Москву после проигрыша. Натан с ней все контакты порвал, его адвокат предъявил Соне крупный счет к оплате долга, причем в жесткие сроки. Музыкальную школу он у племянницы отобрал, ну, не отобрал, конечно, а перестал платить за аренду здания. Из жюри конкурса она моментально вылетела. Долги ей отдавать было нечем. Соня продала квартиру, машину, чтобы отдать часть долга Натану.

— Интересно, чем же она теперь занимается, Валер? Она — отличный пианист и шустрая бизнес-леди.

— Не знаю, я Натана не спрашивал, мне это как-то не интересно было. Знаю только, что муж от нее ушел, она переехала с ребенком к родителям и перебивается случайными музыкальными заработками.

Поездка в Атлантик-Сити была замечательная. Мы с Валерой поучаствовали в аттракционах, поиграли с «однорукими бандитами» в казино Трамп Тадж-Махал и посмотрели пару боксерских боев. Вечером завалились в ресторан и заказали русскую водку. Валера был в ударе и сыпал «гариками» от Игоря Губермана. Он, как и все русские эмигранты, обожал Губермана:

Через несколько месяцев учеба закончилась, и я вернулся в Москву. Вышел на работу в банк, который, к моему сожалению, просуществовал недолго и лопнул через восемь месяцев. Я продолжил частную юридическую практику и больше о Сонечке Китиной никогда ничего не слышал.

Девочка сидела на ступеньках гауптвахты Омской Высшей школы милиции. Внутрь ее не пустили, а ее любимый Юрочка уже три дня находился в этом маленьком домике с решетками на окнах. Думы были грустными, а слезы падали и падали с длинных очаровательных ресниц. Приехала она из райцентра Тара, что в трехстах километрах от Омска, где училась в медучилище. Ночевать ей в Омске было негде, идти некуда, свидания с Юрочкой Климовым не дали.

С Юркой Люба познакомилась год назад, когда он приезжал в сентябре на картошку в деревню Ладушкино. Деревня спряталась среди болот, полей и лесов. Возникла она, наверное, когда-то случайно и строилась явно впопыхах: улочки ее шли вразброд, а дома стояли как попало: то вытянувшись вдоль берега речушки Выри, то, разбежавшись по оврагам и горкам, как грибы в лесу. Сразу за дворами и конюшней начинались огороды, загороженные от скотины плетнем. На горизонте небо подпирали вековые хвойные леса черного цвета с болотным отливом. Гордостью деревни была речка Выря с прозрачной водой, песчаным дном, жирными карасями и перламутровыми ракушками. За оврагами колосилась рожь, а васильки, припавшие к золотым колоскам, добавляли им небесный оттенок. По всей округе были разбросаны пестрые картофельные поля, не имевшие ни конца ни края. Гречиха росла за рекой. Ее ни с чем не спутаешь: красные стебли переплетались в причудливые узоры с голубыми цветками и серыми листьями — зрелище фантастическое! Такая красота необыкновенная, сибирская, немного скрашивала все деревенские неудобства и тяжкие хлопоты.

Любка только поступила в училище и приехала на перекладных к родным похвастаться новеньким студенческим билетом. В первый же день она побежала вечером в клуб, на танцы. В деревне это — целое событие. Галоши Любка оставила на улице в лопухах и вошла в зал в ярко-красных босоножках, белом нарядном платье и в новых колготках. Встала у стены. В этот вечер в клуб ввалилась ватага парней, каких-то оборванцев, в старой военной форме без погон и с заплатами на коленях. На ногах у мальчишек были сапоги с обрезанными голенищами, из-под которых торчали неумело натянутые портянки. Но вели себя нежданные гости вполне прилично, были трезвыми как стекло и рукам волю не давали. Танцевать Любку пригласил один из оборванцев. Сначала она испугалась — чужой, не деревенский, — а потом согласилась. Что выламываться, когда зовут, да еще и с улыбкой.

Мальчик Любке понравился. Чудно́й немного. Пахло от него гуталином и сеном, причем оба запаха не смешивались и благоухали одновременно. Пригласил и молчит в тряпочку. Водкой и куревом от него не пахло. Любка успокоилась и заговорила первая, на правах хозяйки. Высокий, плотный и неуклюжий Климов ответил, но как-то странно. Налегал на букву «а», и речь его была жесткая, отрывистая. Неправильный говор, не местный, она такого и не слыхала. Ну, а когда он слово «корова» с буквой а произнес, девчушка совсем растерялась. О чем говорить, Любка не знала и завела разговор на единственно общую тему:

— Картошку-то по сколько ведер в мешок кладешь? По три, небось?

— По три.

— Вот… а надо по шесть, у нас мужики по шесть ведер на мешок кладут.

Любка разулыбалась и подняла свои огромные, серые глаза на кавалера. Юрка представился, рассказал, что он москвич и приехал учиться в Омск.

Провожать себя Любка не разрешила. Чужой совсем, да и местные парни драку могли затеять, в морду дать, как это было принято с чужаками.

— Сначала с ребятами с нашими подружись, а потом провожай, они на тебя и внимания не обратят.

Юрке девчушка понравилась. Красивая, скромная и тихая, глаз поднять боится, застенчивая. В Москве он таких не встречал. Да и говор у нее был такой прелестный, мягкий, даже нежный какой-то. Так «окает» смешно: «поговорим», «хороший», «пойдем». Слова лились мягко, протяжно, словно ручеек. Сибирской речи Юрка никогда не слышал.

Ночью, разместившись поудобнее на сене и накрывшись теплой шинелькой, он рассказывал однокурсникам о своем новом знакомстве. Так или примерно так они познакомились, а затем и подружились.

— Как же вы без телевизора живете? Семидесятый год на дворе.

Юрка изумился, когда узнал, что электричество, кроме сельсовета, только в клубе и фельдшерском пункте имеется.

— В клуб ходим, кино по выходным смотрим, два фильма привозят!