Карина Хелле - Опасные игры

Я не знала.

– Пошёл ты, – тихо сказала я и бросила пакет ему в лицо. Слёзы наворачивались на глаза, и я ненавидела себя за эти слёзы. Я ненавидела себя за то, что едва не кричу на него при посторонних. – Что ты хочешь доказать, унижая меня? Ты хочешь сравнять счёт?

Он ничего не ответил – лишь смотрел на меня, раскрыв рот, нахмурившись. Я повернулась и убежала, всхлипывая, уже не в силах сдержать рыданий. Они слишком долго во мне копились. Я бежала мимо длинной белой стены шезлонгов, люди поворачивались и смотрели на меня. Бежала по роскошной площадке с маленьким фудкортом, бежала всю дорогу до лифта.

Я попыталась приложить карточку, чтобы лифт повёз меня вверх, но ничего не получалось. Сползла по стене на пол, слёзы мешали видеть. Вошли две пожилые женщины, приложили свои карточки, и одна из них ласково спросила:

– На какой этаж, милая?

– На семнадцатый, – пискнула я, и они нажали на нужную кнопку, не задавая лишних вопросов. Храни их Господь.

Добравшись до своего этажа, пошатываясь, я побрела в номер. На этот раз карта сработала. Я открыла дверь, рухнула на кровать и дала волю слезам. Я плакала обо всём, что испортила, и обо всём, что не могла исправить. Я плакала о том, что так и не смогла принять свои недостатки. Я плакала о детстве, которого у меня никогда не было, и о будущем, которого сама себя лишила. Я плакала о своих родителях, которые, я знала, по-своему меня любили, и без них мне было ещё хуже. Я плакала о своём одиночестве, о том, что не знала отдыха, не знала, кто я на самом деле. Я плакала, пока во мне не осталось ни капли слёз, а потом, когда совсем ослабла от рыданий, в комнату вошёл Кэмден. Медленно подошёл ко мне, сел на кровать. Помолчал немного, а потом прошептал:

– Элли?

Я не ответила. Я не могла.

– Элли, – вновь сказал он, – я знаю, что поможет тебе обрести покой.

Если он предложит медитировать, подумала я, то я снова разрыдаюсь.

– Будет больно. Но они станут прекрасными. Даже прекраснее, чем сейчас.

Его слова прозвучали достаточно странно, чтобы я подняла голову и посмотрела на Кэмдена. Вид у него был притихший, глаза красные, руки сложены на груди.

– Я смогу подчеркнуть твою красоту, найти в хаосе узоры. Ты будешь гордиться тем, что у тебя есть.

Я вытерла нос одеялом – очень непривлекательный жест.

– О чём ты? – хрипло спросила я.

Порывшись в чемодане, он вынул маленький серебряный футляр. Раскрыл его и показал мне. Он был похож на его набор для тату, но меньше. Только машинка, пара игл, краска, перчатки, копировальная бумага и что-то ещё, что – я не поняла.

– Это маленький тату-набор, – сказал Кэмден. – Я собрал его пару лет назад, решил, что буду хранить в ящике для перчаток. Никогда не знаешь, придётся ли срочно сделать тату.

Я приподнялась на локтях и посмотрела на него.

– Тебе нужно срочно сделать тату?

– Элли, – сказал он, садясь рядом, – позволь мне зататуировать твои шрамы.

Я не знала, что ответить.

– Это вообще возможно?

– Если шрамы старые, то да. Я видел, как мастера превращали шрамы в настоящие шедевры. Одной женщине удалили грудь, и на этом месте она выколола цветок.

– Будет жутко больно, – мои шрамы сильно болели, стоило даже коснуться их слишком грубо. Кэмден кивнул.

– Да, может быть больно. Но ты сильная. И боль того стоит.

Я встряхнула головой, пытаясь найти во всём этом какой-то смысл.

– Ты мне не доверяешь? – спросил он.

Нет. Не доверяла. Хотела доверять. Но не могла. Да, я ошибалась насчёт его связи с Хавьером. Его телефон по-прежнему был у меня, и никаких странных звонков или сообщений не наблюдалось. Но готова ли я была доверить ему своё тело, позволить превратить в нечто прекрасное? Доверяла ли я его таланту, его искусству, его страсти?

Да.

– Будет очень больно? – спросила я.

– Чуть больнее, чем обычная татуировка. Я наколол тату на ступне. Вот примерно так и будет больно.

Я скорчила гримасу.

– Правда, что ли?

Он стянул сандалию и показал мне логотип группы Wu-Tang Clan.

Я рассмеялась.

– Ты серьёзно?

– Я одно время увлекался рэпом и слушал всю эту хрень. Но, наверное, всегда думал, что перерасту эту фазу, ты же видишь место расположения.

Я не могла перестать улыбаться, и это мне нравилось.

– Чувак, Лос-Анджелес тебя изменил.

– Попытался изменить. Но я вновь стал собой.

Мы переглянулись.

– Ну что, согласна, Элли?

Я посмотрела на свою ногу, скрытую денимом. Ну а почему нет? Какая мне разница? Если он смог наколоть логотип рэп-группы, я смогу выдержать тату на шрамах.

– Это не повлияет на наши сегодняшние планы?

Он улыбнулся, стал раскладывать содержимое чемоданчика на роскошном одеяле.

– Это займёт максимум часа три. Ты сможешь ходить, но, наверное, тебе не следует надевать брюки. Ногу я перевяжу крепко. Никто не догадается.

– Всего три часа?

– Сначала я займусь самой заметной частью твоей ноги. Не стоит делать всё сразу. Остальное – в следующий раз. Если наденешь свободное и длинное платье или юбку, всё будет в порядке.

Я сглотнула, внезапно занервничав.

– Мне, наверное, нужно выпить?

Он покачал головой.

– Не стоит. Ты потеряешь много крови. Но ты выдержишь. Обещаю.

И под ярким солнечным светом я разделась до белья, легла на полотенца, которые Кэмден расстелил на кровати. Затаив дыхание, он обвёл взглядом мои ноги от пальцев до бёдер, как будто никогда их не видел.

– Господи, – прошептал он, и мне показалось, что его взгляд проникает мне под кожу, – я и забыл, что ты уже шедевр.

Смутившись, я теребила в руках края полотенца.

– Что ты хочешь наколоть?

– Что подскажут твои шрамы, – сказал он.

Я откинулась на кровать. Он стал готовиться. Мне не хотелось смотреть. Хотелось отключиться. Я смотрела в окно, на отель «Рио-Олл-Свит», блестевший под ярким солнцем. Спустя несколько секунд зажужжала игла, живая, готовая изменить меня.

Мои пороки были в руках Кэмдена.

Девочка стояла у входа в тату-салон и упорно мотала головой. Она пообещала любимому человеку, что они вместе сделают татуировки, но в последний момент струсила.

– Ну решайся, ангел, – упрашивал Хавьер, гладя её руку. – В первый раз всем страшно. Это как секс, только о потере девственности никто не узнает, в отличие от тату.

Но я-то знаю, подумала она, не в силах сдержать улыбку. Девственности её лишил Хавьер несколько месяцев назад, и все эти несколько месяцев они говорили о том, чтобы вместе сделать тату. У него уже было несколько: большой крест на спине, имя матери на бицепсе. У девочки не было ни одной.

Они решили наколоть по цитате из песен, которые выберут друг для друга. Хавьер выбрал Dire Straits, «On Every Street».