Галина Романова - К северу от любви

Текст, непонятный постороннему. И на первый взгляд совсем не такой важный. Писал мужик — это ясно: узнал, а не узнала, пишет. Писал от руки, не на компьютере. Значит, не боялся, что его по почерку опознают. То есть он не преступник. Это раз.

Что-то он узнал, видимо, хотел предостеречь. Стало быть, опасности для нее не мог представлять никакой. Это два.

В том же сквере…

Что могут означать эти слова? Только то, что этот мужчина и погибшая женщина встречались неоднократно в этом сквере. Значит, были близки. Это три.

Получается что? Записку написал не тот, кто тащил ее с пробитой головой в кусты. Друг написал, получается. Этот друг, потеряв ее, теперь наверняка станет сотрудничать со следствием, чтобы найти злодея, и точно сообщит о том, о чем намекал в записке.

И посему…

— Ладно, ступай домой. Сделай уборку, пожрать что-нибудь сообрази. Знаю, умеешь не хуже матери. И из дома ни ногой. Чтобы я тебя не видел на улице, понял?

— Да, да, да, — часто закивал Витек, вскакивая на ноги.

— И вот про это, — участковый скомкал записку в кулаке, — никому ни слова. Не было ничего, понял?

— Так точно, товарищ участковый! — Хитрая морда Витьки расплылась в улыбке.

— И про деньги молчи. Народу много шастало. Мало ли кто взял! Если кто срисовал тебя, скажем, что просто услышал стон. Подошел посмотреть. Ну, ты понял.

— Так точно. — Витек на цыпочках попятился к двери, схватился за ручку, и вдруг шлепнул себя по лбу. — Забыл сказать, дядя Вася.

— Что еще? — Василий Сергеевич бросил скомканную записку в нижний ящик стола и придавил сверху ворохом старых газет с кроссвордами.

— Она ведь не только стонала, когда я подошел.

— А что еще? Песни пела? — осклабился в странной ухмылке участковый.

— Да нет, не пела, — Витек сунулся за дверь и пробормотал невнятно уже из коридора: — Шептала без конца: это он, это снова он…

— Что нового по убийству Ивановой, майор?

Полковник на Дорофеева глаз не поднимал — отвратительный признак. Перебирал бумаги в папке, словно очень важным делом был занят, а его вызвал к себе буквально на минуту. Просто поздороваться!

Предстоит серьезный разговор — это факт. И результат этого разговора может быть разным: от порицания словесного до выговора на бумаге.

— Был проведен опрос таксистов, работающих у одного из входов в парк, — доложил он. — Также были опрошены все сотрудники парковых точек питания.

— И?

— Было выяснено, что в вечер, предшествующий исчезновению Ивановой, у нее состоялась встреча с подругами: Валентиной Фроловой и Ириной Ярных. Они проводили время в кофейне, которая принадлежит Ольге Ивановне Фроловой, это бабка Валентины. Кофейня расположена в том же самом парке.

— Угу… — Полковник поднял глаза, прищурился, кивнул: — Неплохо. Дальше?

— Там между подругами разгорелась ссора.

— На предмет?

— Пока не знаю. Но бабка Фроловой все записи с камер видеонаблюдения уничтожила. Сказала: мое право. Частная территория, частное видео.

— Права, — вставил полковник.

— Так точно. Но… Кое-кто из персонала, к кому Ольга Ивановна не очень расположена, готов сотрудничать. И уже сегодня… — Дорофеев вскинул левую руку, глянул на часы и намеренно сократил время, — через полтора часа у меня встреча с официантом, ставшим свидетелем дикой сцены.

— Дикой?

— Да. Говорят, орали беспардонно.

— Угу… — Полковник отодвинул папку с документами, заинтересованно глянул. — И что же было после ссоры?

— А после ссоры они никуда не разъехались. Уехала одна Светлана Иванова на такси. Таксиста не отпустила. Вышла на адресе из подъезда дома на улице Ленина с парнем, по описаниям подходит под Егора Игнатьева.

— У нее с ним были отношения? Я не путаю?

— Никак нет, товарищ полковник. Они сели в такси и вернулись в парк. Там их встречали подруги Ивановой: Фролова и Ярных. Что было дальше, таксист не знает, сразу уехал на другой заказ. Остальные внимания не обратили, сказать ничего не могут. Никого из четверых на такси потом не возили.

— Но если учесть, что девицы могли быть на своих машинах… — Начальник сделал паузу и требовательно глянул на майора.

— Так точно, товарищ полковник. В настоящее время проверяем записи с дорожных видеокамер, где могли засветиться машины подруг. Светлана была не на машине. Так утверждает ее отец.

Полковник помолчал, внимательно рассматривая левую ладонь.

— Что по нападению на Кускову? Выяснили что-нибудь? — Полковник с хрустом сжал пальцы в кулак.

Начинается!

— В настоящее время ведется опрос свидетелей с места, где она была обнаружена. Пока никаких результатов. Работники «Скорой» тоже ничего нового не сообщили. Кускова была без сознания, когда они приехали.

— И не приходя в сознание, умерла, — закончил за него полковник, хмуро глянул. — Характер нанесенных увечий как-то похож на тот, что был ей нанесен десять лет назад?

— Никак нет, товарищ полковник. — Дорофеев почувствовал, как по спине поползли капли пота. — Десять лет назад ей были нанесены ножевые ранения. И этот нож был потом обнаружен в кухонном столе Харитонова.

— Осужденного впоследствии на десять лет. — Полковник оттолкнулся в кресле, доехал в нем до стены и поднялся на ноги. — Вот он возвращается. И что мы имеем? Убита девушка, дочь жертвы, за убийство которой он отсидел. И главный свидетель по прошлому делу. У нас два трупа, и следы, хочешь или не хочешь, ведут к тому самому давнему делу. Согласен, майор?

Дорофеев сдержанно кивнул, добавив:

— Так точно.

— И что это, если не месть освободившегося из мест лишения свободы Харитонова? Что?

Ответа не требовалось. Полковник рассуждал сам с собой, расхаживая между столом и окном, выходящим во внутренний двор отдела полиции.

— Но у Харитонова, как известно, на каждый час, каждую минуту — алиби. И у меня к тебе вопрос, майор… — Начальник остановился напротив Дорофеева. — Не странно ли это? Не является ли это подтверждением того, что Харитонов, отбывая десятилетний срок, тщательно подготовился к мести? А, майор, что скажешь?

И майор Дорофеев принялся повторять уже ранее озвученное: записи с домашних видеокамер Харитонова тщательно проверили эксперты и не нашли ни единого намека на монтаж, также проверили записи с уличных камер видеонаблюдения, под которыми любил прогуливаться бывший осужденный. На каждый момент жизни Харитонова у него имелось алиби.

— То есть он безупречен? — округлил глаза полковник.

— Получается, что так.

Язык не повернулся сообщить о крохотной несостыковке в показаниях Харитонова относительно сведений о сожителе Кусковой. Он же соврал, рассказывая, что узнал о ее сожителе от ее личного врача-психотерапевта. Он знал о нем и раньше, даже сведения добывал. Как он его увидел? Где столкнулся с парочкой? Следил за ними?