Галина Романова - К северу от любви

— Нет, — твердо отрезал Цыпляев. И нехотя произнес: — Это точно не он. Она не связалась бы с учителем! Но кто-то у нее был. Сразу оговорюсь: откровенничаю не для протокола. Не поливал ее грязью тогда, не стану и теперь. Добрая память Ангела для меня важнее вашего расследования. Повторюсь… Мы были очень, очень, очень близкими друзьями. Все тайны доверяли друг другу. Кроме одной…

— Она скрыла от вас своего любовника, — догадался Васильев.

— Да! — со странной обидой воскликнул Цыпляев. — Я несколько раз пытался выудить у нее ее тайну, но бесполезно. Смеется, и все. Поэтому я сделал вывод, что там все серьезно, это была не просто интрижка. С ее стороны, во всяком случае. Но имени его она не назвала ни разу.

— В деле об этом ничего! Ни слова! — с горечью воскликнул Васильев. — Ни единого намека, что она имела любовную связь на стороне.

— Кто же станет болтать о том, чего не знает наверняка? Заикнись я, роман с ней мне бы и приписали, — неожиданно разоткровенничался Цыпляев. — А у меня Виолетта на тот момент на пятом месяце была. Мы долгожданного ребенка зачали. Зачем мне лишние скандалы?

— Значит, любовник у Ангелины Ивановой был? — подвел черту Васильев.

— Был.

— Кто — не знаете.

— Не знаю. Но подарки от него она в рабочем столе прятала. Домой не несла. И по телефону с кем-то говорила таким, знаете, интимным голоском. Не как с Андреем. С ним она говорила как с папочкой. Не смотрите на меня с такой надеждой: имени его она ни разу не назвала.

— А где они встречались?

— Ну откуда, помилуйте? Откуда я могу знать! Да, прикрывал ее, когда она с работы раньше уезжала, врать не стану. Но где проходили эти свидания, не знаю.

Геннадий Иванович вдруг спохватился, вызвал секретаршу, заказал два кофе и рюмку коньяка для себя — Васильев отказался. Юная длинноногая особа с пухлыми губами, высокой грудью и тонкой талией, затянутая в темное офисное платье, принесла все в кабинет очень быстро, словно приготовила заранее и только ждала сигнала.

— Кофе отменный, — похвалил Васильев, делая глоток.

— Прямые поставки оттуда, — кивнул себе за спину Цыпляев. — Жаль, от коньяка отказались. Замечательный! Буквально вчера из погребов.

— Я за рулем, — повторил Васильев, бережно удерживая в руке хрупкую чашечку. — Скажите, Геннадий Иванович, а могло так быть, что свидания проходили неподалеку от того места, где убили Ангелину?

— Может, и да, — дернул тот плечами и вылил в себя рюмку коньяка, пощелкал языком. Закусывать лимоном не стал. — Насколько я осведомлен, там все дома в округе прошли по три раза, всех опросили. Никто ничего не видел, никаких квартир Ангелине и женщине, похожей на нее, не сдавал. Это мне адвокат Андрея рассказывал.

— Могли соврать или не сказать всей правды, а то и просто промолчать.

— Камень в мой огород, понял, — погрозил ему пальцем Цыпляев. — Принял упрек. Согласен. К тому же тогда так удачно этот чудак подвернулся. А потом попался еще раз. Глупость, не находите?

— Что?

Васильев отвлекся, размышляя о жильцах близлежащих домов. Опрашивали ли их с такой тщательностью, о которой писали в отчетах? Или успокоились, сорвав джекпот в лице подозреваемого, пойманного буквально на трупе? Ему ли не знать, как бывает в таких ситуациях!

— Глупость, говорю, с его стороны несусветная: убить и нож в столе кухонном спрятать. Знаете… — Цыпляев наклонился в его сторону. — С вами первым делюсь… Я не верю, что тот, кого осудили, убил Ангелину. Я думаю, что убийца остался на свободе. А дочь Ангелины могла что-то раскопать спустя десять лет и поэтому погибла.

Васильев сдержанно кивнул, словно соглашаясь. Но про себя отметил, что Светлане было совсем не до расследований. Она, как и все прочие, считала, что убийца матери наказан и отбывает срок в тюрьме. Ее другая проблема заботила: как своего ухажера под носом у отца разместить и не засыпаться.

— Девчонку убили… Господи! Вот зверье! Надеюсь, что его поймают и закроют на всю оставшуюся жизнь. Хорошо, что Ангелина не дожила до такого горя. Не вынесла бы. Дочку она обожала.

Цыпляев отпил кофе, поморщился, позвонил секретарше и заказал еще рюмку коньяка. Пил мелкими глотками, рассеянно посматривая на Васильева. Может, воспоминаниям предался? Или не знал, как повежливее выставить назойливого сыщика из кабинета?

«На часы не смотрит, коньяк смакует, значит, не торопится», — подумал Васильев и решил, что станет сидеть до тех пор, пока Цыпляев не укажет ему на дверь.

— А знаете, я тут кое-что вспомнил, — бизнесмен вдруг нарушил паузу, заполненную шумными глотками.

— Да, да?

Васильев вытянул шею, с сожалением пристраивая пустую чашку на блестящий серебряный поднос.

— Ангелина как-то консультировалась у меня по поводу риелторов. Было это… за год до ее гибели. Ну, или чуть меньше, или чуть больше. Не суть! — Геннадий Иванович со звоном поставил пустую рюмку на стол и поднял указательный палец. — Спрашивала, якобы для подруги, нет ли у меня надежных парней из риелторов. Хочет, мол, подруга квартиру присмотреть, но боится нарваться на мошенников. Я ей контакты скинул на почту и… И благополучно забыл. И даже не вспомнил, когда ее убили. Только сейчас… А вы правильные вопросы задаете, гражданин Васильев!

Он тихо рассмеялся и принялся рыться в ящиках стола. Васильев сидел так тихо, что не ощущал даже своего дыхания.

Он загадал: если сейчас, вот прямо сейчас Цыпляев найдет ему контакты того самого риелтора и если тот парень хоть что-то помнит, то он, возможно, раскроет сразу два дела. Два громких дела об убийстве! Нет, три! Была же еще случайная жертва, выжившая десять лет назад и странно погибшая теперь.

Васильев совершенно точно знал, что в полиции эти дела не объединили в одно производство. Считают, что если это не Харитонов, обложившийся стеной из алиби, то кто-то между собой не связанный. А он…

— Вот! Вот она, визитка! — Цыпляев запустил по столу в его сторону картонный прямоугольник с контактами риелтора Юрия и тут же поднял руки. — Только не спрашивайте меня: жив ли он, работает ли, помнит ли Ангелину. Я с ним не общался уже очень давно. Надеюсь, что вам это как-то поможет. Я больше ничем вам помочь не могу.

Ну вот и все. Это был сигнал. Васильев встал за секунду до того, как поднялся Цыпляев. Тот проводил его до двери, пожал руку. И уже там, на выходе, глядя на него глазами бывшего студента, влюбленного в свою сокурсницу до слез, попросил:

— Найди его, Васильев! Прошу, найди эту сволочь, которая убила ее…

Анастасия Петровна Ярных встречала в аэропорту любимую Иришку. Рейс задерживался на полчаса, и она страшно нервничала. Сама боялась летать и всегда переживала за близких, которые летели.