Алена Алтунина - Страшное обаяние

– Так почему же он Павлов?

– Так имя у него было, прости господи! Язык сломаешь. Никто выговорить не мог. Но я до сих пор помню, учил не одну неделю: Мухемметгулы Гурбангулыевич Бабайкеримов. Он всем представлялся Иваном – самое наше распространенное имя. Все привыкли, так его и называли. А фамилию как только ни писали и ни коверкали! Вот он в один день пошел в сельсовет и сменил ее на Павлов, да и имя заодно. Я его спрашивал, почему фамилию такую взял, так он отвечал, что теперь в нашей деревне еще на одного Павлова больше будет. А потом он женится (этот разговор до женитьбы был) и еще Павловых нарожают. Так мы и стали абсолютными тезками. Во как! Потом он Ксению из соседней деревни к нам привез и, если б не несчастный случай, гляди, и правда детишек Павловых нарожали бы.

– Анна совсем не похожа на туркменку, но красивая.

– Так Мухемметгулы-Иван тоже не очень-то был похож на ихних. Кожа светлая, волосы ближе к каштановым, глаза серые, только ресницы были черные и очень густые. Красивый был мужик.

– Значит, родство Анны и Сергея абсолютно исключается? – спросила я.

– Факт! – подтвердил молодой Иван.

– Представляете! Они ведь любили друг друга, – рассказала я.

– Это наша с Ксюшей зародившаяся любовь им передалась, – ответил дед Иван.

– Только Анна, когда узнала, что они родственники, разорвала отношения, и тем самым сломала им жизни.

– Вот беда! – вздохнула Захаровна.

– Нет в жизни счастья, – подтвердил «дед Иван». – Расскажи мне о них: кем они стали, кем Сергей был, пока не умер? И как он умер, где?

– Анна – дизайнер, богатая, собирается уехать в Испанию. Сергей после интерната в армии отслужил, институт закончил…

– Молодец, сынок, – перебил меня «дед Иван».

– Потом строительством занялся, фирма своя была, денег много зарабатывал, но по Анне тосковал. Начал в казино играть, потом случайно девушку сбил на машине. Его посадили. Недавно стало известно, что он умер в тюрьме.

– От чего?

– Неизвестно. Говорят, что сам с собой покончил.

– Да, жизнь в тюрьме – не сахар!.. Хоть бы могилку его увидеть, потом и самому уже можно на вечный покой уйти, – грустно сказал «дед Иван».

– Сколько вам лет?

– Пятьдесят семь.

– Так рано вам еще на вечный покой. И почему вас «дедом» называют?

– Потому что и чувствую я себя и выгляжу на все девяносто.

Отчасти он был прав: меньше семидесяти ему не дашь.

– А почему при таком количестве родственников никто не забрал детей к себе?

– Сначала все в шоке были из-за смертей Дарьи и Ксении. Пока лясы точили, детей в детдом забрали. Ивановы родственники решили, что Сергею в деревне несладко пришлось бы с клеймом «сына убийцы», не стали брать мальчишку. Сестра Ксении хотела Анютку забрать, но пока бумаги на опекунство оформляли, девочку уже удочерили, – объяснила Захаровна.

Я посмотрела на часы: 22.45. Ничего, попробую. Это не первый мой ночной разговор.

– Извините, мне нужно позвонить, – сказала я. – Я выйду.

– Возьмите фонарик, – предложил Иван.

– Спасибо!

На улице я набрала номер Анны.

– Я слушаю, – ответила она.

– Это я, Настя.

– Что случилось?

– Я в деревне Черемуха, – сообщила я.

– Когда вы только успели?

– Речь не обо мне. Думаю, вам нужно приехать.

– Зачем? Меня эта деревня и ее жители совсем не интересуют.

– Я понимаю. Но все же хочу вам сообщить: произошла страшная ошибка из-за невероятного стечения обстоятельств. Вы с Сергеем не брат и сестра. Даже более того, не родственники. Это, конечно, его не спасет, но ваши чувства к нему смогут стать чище. Вот только поэтому вам и звоню. – Анна молчала. – Анна, вы слышите меня?

– Да, я все услышала.

– А почему вы молчите?

– Что тут скажешь? Я плачу. Как жаль, что ничего нельзя исправить…

– Мне тоже. Ладно, пойду искать ночлег. Спокойной ночи вам!

– Настя, – тихо позвала Анна.

– Что?

– Спасибо, – и отключилась.

Меня приютила Захаровна. День был таким насыщенным, что этой ночью я спала, а не размышляла, как обычно. Утром, когда Ульяна Захаровна покормила меня сытным деревенским завтраком, пришел молодой Иван, и мы обменялись телефонами на всякий случай. Потом я еще раз сходила к «деду Ивану». Пообещала, что если что узнаю о смерти Сергея, обязательно позвоню молодому Павлову и передам через него информацию. Когда вышла от «деда» и направилась к остановке автобусов, увидела машину внедорожник, который моргал мне фарами.

«Не может быть!» – подумала я и подошла к машине. Там сидела Анна.

– Вы что здесь делаете? – искренне удивилась я.

– Вас жду, – спокойно ответила она, как будто ждала меня где-нибудь в Москве.

– Во сколько же вы выехали, чтобы попасть сюда?

– Вскоре после вашего звонка, – объяснила она.

– Опять не спали?

– Да. Я уже начинаю привыкать.

– Какие планы?

– Поедем в Москву, а по дороге поговорим.

– Давайте я поведу машину, – предложила я, – вы почти всю ночь в пути, прав у меня нет, зато есть деньги. Если проблемы с гаишниками будут – разрулю. Я умею.

– Не сомневаюсь.

Я села за руль, и мы тронулись в путь. Какое-то время я привыкала к машине, но дорога была пустой, поэтому вела машину легко и вскоре я перестала обращать внимание на приборы, а могла рулить и разговаривать. Только Анна к тому времени уже уснула: стоило в такую даль переться, чтоб даже не поговорить? Я спокойно доехала до Москвы, и ни один гаишник нас не побеспокоил. Наверное, потому что я вела машину аккуратно, не лихачила, внимание к себе не привлекала. Проснулась Анна.

– Давайте дальше я поведу, – сказала она.

– Хорошо, а то в Москве все эти развязки меня нервируют. А куда поедем?

– Давайте ко мне, пообедаем, – предложила она.

– Нет. К вам не поеду, – надулась я, – я ревную.

Анна не удивилась:

– Хорошо. Тогда в какое-нибудь кафе или ресторанчик.

– Согласна.

Мы остановились возле небольшого уютного грузинского ресторана. Анна заказала чашку кофе и выпечку, я же себе ни в чем не отказывала: ведь теперь я слежу за фигурой, чтоб она не исхудала и не утратила аппетитных форм.

Во время трапезы я рассказала Анне все, что мне удалось узнать. Кем были ее родители, кем были родители Сергея, что с ними произошло. В общем, ничего не утаила. Анна слушала молча, никакие чувства не отражались на ее красивом лице. Я уже привыкла к ее неэмоциональности. Внешне она почти всегда была отстраненной, но это не значило, что она не переживает, что ее сердце не болит. Такой человек…

– Теперь я хочу выяснить, когда и где умер Сергей, – информировала я ее.

– Но зачем?

– Чтобы знать! – упрямо произнесла я.

Она кивнула.

– Что от меня требуется?

– Где он сидел, какой срок ему дали, и где свидетельство о смерти?