Питер Чейни - Великолепная западня

– Сначала я хочу повидать мисс Бенхем, – сказал Барбер.

– Хорошо, сэр. Вы зайдете?

Инспектор зашел в маленькую гостиную. Через минуту или две туда вошла Филлис.

– Доброе утро, – приветствовал ее Барбер. – Вы мисс Бенхем? А я инспектор Барбер из Скотленд-Ярда.

– Вы хотели видеть меня?

– Да, я хотел поговорить с вами раньше, чем с братом. Я не стану у вас спрашивать то, о чем вы уже рассказали инспектору Форрестеру. Я считаю, что мне будет трудно разговаривать с вашим братом, и хочу заранее кое-что узнать о нем. Вы понимаете, ему будет неприятно услышать об этом, но мне придется ему сказать. Вы ведь не сказали ему ничего?

– Нет, – ответила девушка. – Я не осмелилась. Понимаете, я не знаю, как сказать ему об этом.

– Тогда предоставьте это лучше мне. Я буду тактичен, насколько это возможно. Кстати, как он сейчас себя чувствует?

– Вполне нормально, – ответила она, – но беспокоится, что он делал ночью. Он всегда переживает после припадков.

– Естественно, – кивнул инспектор. – Скажите, мисс Бенхем, вы утром видели мистера Глейстера?

– Нет, – удивленно ответила девушка. – А что?

– О, ничего, я просто подумал, что он был здесь. Вы давно его знаете?

– До вчерашнего дня я никогда в жизни не видела его, – ответила Филлис. – Он старый друг папы.

– Вы родились в Южной Африке, мисс Бенхем?

– Нет. После рождения Джорджа мама вернулась в Англию и оставалась там. Я родилась в Англии. Папа вернулся домой из Южной Африки около года назад.

– Понимаю. Теперь я хочу увидеть вашего брата.

– Он сейчас разговаривает с Томилином. Может быть, выйдем к ним?

Барбер последовал за ней в сад Томплина, где констебль рассуждал с Джорджем о цветах. Миссис Томплин и двое ее детей дипломатично сидели на кухне.

– Джордж, – сказала мисс Бенхем, – я хочу представить тебе инспектора Барбера из Скотленд-Ярда.

Кроме легкого мерцания глаз при этом известии, Джордж Бенхем не выказал больше никакого волнения. На вид ему было лет тридцать. Лицо его было бледнее, чем у обычного здорового человека. Он улыбнулся.

– Здравствуйте, инспектор, – сказал он спокойно. – Надеюсь, вы не собираетесь арестовывать меня за преступление, которое я совершил, когда был… э… скажем, в бессознательном состоянии?

– Вы действительно ничего не помните о своих ночных прогулках?

– Ничего. Помню только, что лег в постель. И тогда я подумал – я не уверен в этом, понимаете, – я подумал, что слышу какой-то шум, а потом попытался зажечь свет. Остального я не помню, пока не очнулся в доме Томплина. А почему вы спрашиваете?

– Не знаю, могу ли я разговаривать с вами о таких вещах ввиду состояния вашего здоровья?

– Не беспокойтесь. Томплин и Фил все обо мне знают, в этом отношении я не такой уж чувствительный.

– В таком случае все упрощается.

– Вот как? Что вы имеете в виду? Вы как-то странно говорите. Как будто случилось что-то ужасное.

– Именно это я имею в виду.

Джордж покачал головой.

– Хотел бы я быть уверенным в себе. Но боюсь, что всегда, когда нет света, со мной происходит что-то ужасное.

– Но почему же в таком случае, вы не положите рядом свечу или фонарь? – спросил Барбер.

– Я всегда ношу фонарь, но, видите, когда нет света, я тут же теряю голову. Кроме того, было бы хуже, если бы еще и батарейка разрядилась.

– Вы не смогли бы рассказать мне, что именно на войне вызвало ваше состояние?

На мгновение в глазах Бенхема появилось испуганное выражение, но он тут же пожал плечами и улыбнулся. Потом откашлялся.

– Возможно, то, что я никогда никому не рассказывал об этом, делало меня добрым, – сказал он. – Клянусь, инспектор, это ваше влияние, хотя и не знаю, чем оно вызвано.

– Чуть подальше есть две скамейки, – сказал Томплин. – Если инспектор не возражает, мы можем немного посидеть. Сегодня тепло.

– Хорошая идея! – согласилась Филлис Бенхем.

Они прошли к скамейкам. На одну из них уселась Филлис и, взяв за руку брата, усадила его возле себя. На противоположной скамейке сели инспектор Барбер и добродушный деревенский констебль.

Джордж Бенхем достал портсигар, предложил сигарету сестре, которая отказалась, Барберу, который принял ее, Томплину, который пробормотал что-то насчет того, что предпочитает трубку, и наконец закурил сам.

– Не знаю, с чего начать, – сказал Джордж, выпуская струю дыма. – Я знаю, что Томплин был во Франции. А вы были там?

Барбер, который имел военный крест за заслуги, кивнул.

– Это уже лучше. Вы знаете, что такое блиндаж. Они бывают хорошими и плохими. Так я был в хорошем. Он был глубоким и имел хороший настил. В нем находились я, мой денщик и пара телефонистов. В блиндаж как раз зашел старший сержант с докладом о том, что немецкая авиация начала бомбить нашу линию фронта. Я только закончил разговор с полковником по телефону, когда одна из бомб попала в блиндаж. Помню, я услышал страшный шум, и все. Очнулся в полной темноте. Я не слышал ни звука, я был засыпан землей, у меня ужасно болела голова. С трудом мне удалось освободить ноги, и я нащупал в кармане коробочку со спичками. Я зажег одну и увидел, что мой денщик и оба телефониста убиты. Я попытался связаться с кем-нибудь по телефону, но ничего не вышло – видимо, были повреждены провода. – Бенхем замолчал и прикурил вторую сигарету. – Вы должны понять, – продолжал он, – что блиндаж был хорошим. Часть перекрытия уцелела, но вход был полностью завален. Я начал откапываться. Я знал, что в блиндаже было несколько лопат, но мне удалось отыскать лишь одну, да и то с поломанной ручкой. Я не стану говорить вам, какая это ужасная работа. Потом кончились спички и наступила кромешная темнота. – Глаза Бенхема были полны ужаса от пережитого несколько лет назад. Он вздохнул и продолжал: – Я не помню, сколько все это продолжалось, я потерял счет времени, часы мои стояли. Позже оказалось, что я провел там четыре дня и четыре ночи. Но мне все же удалось докопаться до выхода и наконец я увидел свет. Я выбрался из-под земли. Был яркий солнечный день. Вокруг не было ни души. Позже я узнал, что немцы перешли в атаку, но вскоре наши контратаковали их и отбросили далеко назад. Я с трудом прошел несколько шагов и увидел вдалеке группу людей. Я попробовал кричать, но не смог и начал махать руками. Они подошли поближе, и я увидел первого из них с сержантскими нашивками. Внезапно я вспомнил о старшем сержанте, который был со мной. Я забыл о нем.

Боже мой, подумал я, может, он еще жив там, под обломками, но не в силах пошевелиться! Не ожидая их приближения, я кинулся к вырытой дыре. Она была узкая, как угольный спуск, но там не было лестницы. Ее не могло там быть!

В глазах Джорджа появилось какое-то дикое выражение. Барбер наклонился вперед и погладил его по колену.