Мария Воронова - Второй ошибки не будет

Кто только ее тянул за язык? Просто она посмотрела на того дядьку со свидетельского места, вспомнила, как прижимала ему рану своим фартуком, и не смогла соврать. Реально язык не повернулся. И на дядьку было наплевать, но она так захотела остаться такой же хорошей, как в тот день, что взяла и сказала правду. А о маме не подумала.

– Прости, пожалуйста, – прошептала Ксюша маме на ухо.

– Это ты меня прости. Ты все сделала правильно, и я горжусь тобой.

– Я думала только о себе, – уже громче заныла Ксюша.

– И правильно делала, – вдруг вмешался директор, – прежде всего надо спросить себя: а как я буду с этим жить? А потом уже все остальное.

– Это я ее сбила с панталыку, – упрямо сказала мама директору, – я заставила, мол, иначе никак.

– Анна Филипповна, – произнес он, – победы нам даются нелегко, а победы над собой всего тяжелее. Важен результат.

Ксюша огляделась. Подсудимый сидел, закрыв глаза, люди занимались своими делами. Кто читал газету, кто книгу, некоторые разговаривали, отчего в зале стоял ровный и уютный гул.

Пора бы судьям вернуться, пятнадцать минут истекли. Почему их нет? Может, решают судьбу вруньи Ксюши и ее мамы?

– А вдруг нас арестуют прямо сейчас? – спросила Ксюша шепотом.

– Ты ничего не бойся и говори, что я тебе запретила читать твои показания. И все, – зашептала в ответ мама, – ведь это, в сущности, правда, так оно и было.

– Мам, а как же ты?

– А я что? Виновата, так надо отвечать. Сама же тебя так всегда учила.

Директор фыркнул:

– Так, девочки-бандитки, не бойтесь. Не отдадим вас.

Ксюша улыбнулась, почему-то представив, как директор передает ей в камеру хлеб с веревочной лестницей и напильником внутри. И страх прошел.

Конечно, она будет выгораживать маму до последнего. Она еще несовершеннолетняя, в колонию не отправят, дадут условно, а с настоящей судимостью она сразу станет в школе суперпопулярной, даже Киса подвинется.

В институт не возьмут, но и так бы ей ничего не светило после показаний в суде.

Ваня только бросит сразу, он приличный, из хорошей семьи, любит родителей, и не захочет огорчать маму известием, что его девушка – зэчка. И пэтэушница.

Ну, бросит так бросит, это даже лучше, когда сразу и по уважительной причине, а не так, что просто надоела. Потому что ежику пьяному понятно, что она, простая и скучная, не сможет долго быть интересной такому крутому парню, как Ваня Корнеев.

Она, серая мышь Ксюша Кругликова, вообще была его минутной прихотью. Просто интересно стало, наверное, каково это – тусоваться с пустым местом. Вот подруге из-за спортивных достижений не надо учить уроки, ей и так пятерки ставят, поэтому она читает разные книжки и говорит, что там четко написано, что мужчина долго любить женщину не может. Она ему интересна, только пока он ее не завоевал, а потом все. Сразу начинает за следующей гоняться.

Ксюша хотела бы сберечь себя до свадьбы, но если вдруг у нее и хватит силы воли не уступить Ване (что вообще не факт), то все равно любви-то ее он добился. Значит, все, дохлая дичь.

Ладно, по Ване потом погрустим, сейчас главное маму не дать в обиду.

Судьи все не выходили, и в зале стало нарастать оживление. Послышалось шарканье ног по полу, скрип и грохот передвигаемых стульев, голоса стали громче.

Подсудимый открыл глаза, посмотрел на Ксюшу и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

Нет, наверное, правильно она поступила. Некоторые вещи надо просто делать, и все. Или нет? Черт, похоже, взрослая жизнь, она такая и есть – жалеешь и о том, что делаешь, и о том, чего не делаешь, тоже жалеешь.

– Вы доели? – спросила Ирина, поддав в голос льда. – Пойдемте в зал, люди ждут!

– Ща-ща!

Сразу и не поймешь, кто больше бесит, заполошная Лидия Михайловна или пофигист Антон Николаевич. Послал же бог народных заседателей в этот раз… Ах, простите, насчет монтера это вселенная подсуетилась.

– Понимаю ваши чувства, но дело необходимо довести до конца, проволочками мы ничего не решим.

Она демонстративно встала у двери, распахнула ее эффектным жестом и чуть не разбила нос председателю суда, стоящему на пороге вместе с симпатичным молодым человеком.

– Ой, простите, Павел Михайлович, – ахнула Ирина.

– Ничего-ничего! Разрешите представить вам нашу юную поросль, как говорится, талантливую молодежь из прокуратуры, Сергея Кузнецова.

– Проходите, пожалуйста.

– Люди же ждут, – напомнил Антон Николаевич от подоконника и подлил себе в стакан водички из графина.

– Насчет рассматриваемого вами дела… – председатель замялся, – выяснилась весьма и весьма щекотливая ситуация. Настолько вопиющий случай, что я даже не соображу, как адекватно на него реагировать. Сергей, прошу вас.

Откашлявшись, Кузнецов сухо проинформировал, что заведено уголовное дело о фальсификации результатов судебно-медицинской экспертизы трупа Михаила Воскобойникова. В частности, сфальсифицирован результат исследования биосред на алкоголь. По официальному заключению, потерпевший был трезв, однако реальные результаты доказывают, что в момент смерти он находился между средней и тяжелой степенью алкогольного опьянения.

– Ничего себе! А как это выяснилось?

– Выяснилось.

– Доказательная база хоть есть? Или как все в этом деле?

Усмехнувшись, Кузнецов сказал, что доказательства железобетонные. Эксперт, которого вынуждали подписать фальшивое заключение, оказался не только честным, но и юридически подкованным. Он при двух свидетелях изъял контрольный образец, должным образом законсервировал и отправил в головное учреждение вместе с пояснительной запиской и копией своего первоначального заключения, которое не приняли. Такие же письма были отправлены в прокуратуру, милицию, редакцию газеты «Правда» и в горком партии, причем тут были приложены не образцы крови, а магнитофонные записи, где заместитель прокурора Мануйлов и его жена совершенно недвусмысленно вынуждают эксперта подписать ложное заключение. Из Москвы уже получен ответ, подтверждающий правоту эксперта, и сама она готова подъехать, дать показания.

Ирина в растерянности опустилась на свой стул. Версия зарвавшегося бюрократа рассыпается, и на первый план выходит одуревший от вседозволенности сынок, в пьяном виде гоняющий на папиной «Победе».

– Ну что я говорил? – ухмыльнулся Антон Николаевич. – На вселенную всегда можно положиться.

– Теперь даже оправдывать его нельзя, – вздохнула Ирина.

Глянув на часы, приободрилась. Может, и успеет за Володей еще до тихого часа. Главное, не забыть Гортензии звякнуть, отменить.

– Почему?

– Потому что доказательства как вины, так и невиновности должны быть истинными, а не сфабрикованными все подряд. У нас все сыплется, за что ни возьмись. Шофер этот левый с цистерной кислоты, вообще неизвестно, был он там или привиделось от ядовитых паров и вредных условий труда в целом, девочка, которую мама уговорила наврать то ли тогда, то ли сейчас. Водитель автобуса вызывает доверие, ибо официально Бабкин его предварительные показания не огласил, и мы как бы не знаем о значительных противоречиях, но его версия событий требует тщательной повторной автотехнической экспертизы, из всего многообразия которой нам пока доступна только экспертиза транспортных средств. И то неизвестно, что там с этим металлоломом, как условия хранения отразились… Ну да, Воскобойников был пьян, но это не исключает, что на встречку выехал Макаров, а не он.