Александр Руж - Волчий камень [litres]

– Здесь, в зале, есть боксер посильнее вашего Клозе! Пусть мистер Хаффман сразится с ним, если он так уверен в себе.

Ее слова перевели на немецкий, и в зале закачался неистовый, исступленный ор. Анита зажала уши, чтобы не оглохнуть, но тут до ее слуха долетел ответ распорядителя:

– У мистера Хаффмана нет больше запланированных боев в Берлине. Поединок с господином Клозе был последним. Мистер Хаффман уезжает в Швейцарию, ему надо спешить.

– В таком случае ваш мистер Хаффман просто трус! – во всеуслышание произнесла Анита и дернула гаера за кружевную манжету. – Я так и знала, что он годится только для драк со слабаками!

Публика, на секунду-другую оторопев, разразилась дружным хохотом и свистом. Другого Анита и не ожидала: толпа хуже вздорной девицы, ее настроение меняется моментально, и всеми обожаемый кумир может в мгновение ока превратиться в объект насмешек.

Распорядитель изменился в лице и подошел к Хаффману, который невозмутимо стоял в углу, положив руку на канат. Они начали переговариваться, причем распорядитель поглядывал на Аниту с нескрываемой злобой. А она, размахивая ридикюлем, продолжала выкрикивать:

– Трус! Трус! Слабак!

Толпа подхватила, обидные для Хаффмана слова зазвучали по-немецки, по-английски, по-французски.

– Анна, прекрати! – пискнул снизу Максимов.

Он глядел на нее, задрав голову. Его лицо было алым, как помидор.

Распорядитель торопливым шепотом что-то доказывал Хаффману. Тот выглядел спокойным, как скала. Гул и насмешки, казалось, нисколько не тревожили его суровую душу. Распорядитель плюнул под ноги и подошел к Аните.

– Ваша эскапада идет вразрез со всякими правилами, фрау! Мистер Хаффман выполнил все свои обязательства перед господами из берлинского гимнастического общества. Но если вы так настаиваете…

– Да, я настаиваю! Если мистеру Хаффману дорога его репутация, он должен сразиться с боксером, которого я ему укажу.

– Мистер Хаффман уверен, что в зале нет никого, кто способен тягаться с ним. Где ваш великий боксер, показывайте!

– Вот он!

Анита торжественно вытянула руку вперед и вниз. Ее указательный палец остановился на Максимове.

«Aleks, sehr gut!» – Трико канареечного цвета. – Как легко стать любимцем публики. – Цена десяти минут. – Тактика и стратегия. – Спасительный гонг. – Бой продолжается! – Облава. – Упустили? – Появление старого знакомого. – Запаянная шкатулка. – По дороге в гостиницу. – Рыжая борода. – Самая важная победа Максимова.

Зал застонал от предвкушения незапланированного зрелища. До Максимова еще только доходило, в какой переплет он угодил благодаря дорогой супруге, а людской прибой уже подхватил его и вынес к помосту.

– Вот он! – повторила Анита, любуясь его белой, как известка, физиономией. – Его зовут Алекс, в России он больше известен по прозвищу Взбесившийся Вепрь. Он провел пятьдесят четыре боя и ни одного не проиграл!

– Gut! Gut! – надрывалась публика. – Aleks, sehr gut!

Хаффман, переваливаясь, приблизился к Максимову, оглядел его стройную, плотную, но отнюдь не впечатляющую габаритами фигуру. Ничем не выдавая своих впечатлений, коротко буркнул:

– Yes.

И снова отошел в угол.

– Мистер Хаффман согласен, – объявил распорядитель. – Он будет драться с мистером Алексом, но при одном условии: бой будет состоять из пяти раундов. У нас мало времени, господа.

– Хорошо, – сказала Анита, подумав. – Мистер Алекс принимает условия. Он просит пять минут, чтобы подготовиться к бою.

С этими словами она без посторонней помощи спустилась вниз и оказалась лицом к лицу с Максимовым, который только теперь осознал весь ужас своего положения.

– Нелли! – пролепетал он, забыв даже рассердиться. – Я надеюсь, это розыгрыш? Вернись скорее назад и скажи, что ты пошутила. У немцев своеобразное представление о юморе, они могут не понять…

Анита взяла мужа за плечи.

– Алекс! Ты должен выйти и драться. У тебя есть несколько минут на то, чтобы переодеться. Я думаю, у твоих приятелей найдутся подходящие по размеру перчатки.

Приятели шумели вокруг, хлопали Максимова по спине, орали ему что-то в оба уха, но он не замечал их, уставясь расширенными глазами на жену.

– Драться? С Хаффманом? Ты понимаешь, что говоришь?

– Отлично понимаю. Ты выйдешь и будешь драться.

– Я не сумасшедший! Зачем мне это нужно?

– Затем, что только таким образом мы сумеем выиграть время. В этом чертовом зале нет ни одного полицейского. Удивительная безалаберность!

– При чем здесь полицейские?

– Алекс, мне некогда объяснять! Твоя задача – продержаться хотя бы минут десять. Чем дольше, тем лучше. Я постараюсь успеть…

В глазах Максимова появилось некое подобие проблесков. Он медленно повернул голову, оглядев бушевавшее в зале людское скопление.

– Да! – горячо и нетерпеливо проговорила Анита, сжимая рукава его сюртука. – Если ты не хочешь, чтобы все эти любители острых ощущений превратились в фарш, постарайся продержаться подольше. Я верю в тебя!

– Мистер Алекс будет драться или нет? – гаркнул сверху распорядитель Хаффмана.

– Будет, будет! – Анита отпустила плечи Максимова и подтолкнула его в грудь. – Иди! Теперь все зависит от тебя – помни.

Максимов раскрыл было рот, но друзья-боксеры, широко улыбаясь и демонстрируя щербатые зубы, подхватили его под руки и потащили к боковой двери, за которой находилась раздевалка. Хаффман проводил их равнодушным взглядом.

Анита сорвалась с места и, колотя ридикюлем всех подряд, стала прокладывать себе дорогу к выходу. Выбежав на улицу, она поймала за руку пожилого прохожего в докторском пенсне и взмолилась:

– Послушайте!.. Помогите мне! Речь идет о жизни и смерти.

Прохожий отшатнулся и стал испуганно выдергивать запястье из цепких пальцев неизвестно откуда взявшейся фурии. Анита мучительно выискивала в памяти нужные немецкие слова.

– Können Sie mir helfen? [6] Вы могли бы мне помочь? (нем.) Где мне найти полицейских? Wo ist die polizei? Срочно!

– Polizei? – переспросил бюргер, перестав вырываться.

– Да! – Анита готова была упасть перед ним на колени, лишь бы он соображал быстрее. – Пожалуйста… Bitte… Срочно!

А в зале Максимов, наряженный в мешковатое трико канареечного цвета, натягивал перчатки, удивляясь тому, что делает это с таким хладнокровием, будто бой против профессионального боксера для него – обычное дело. Страха не было, руки не тряслись – спасибо спасительному отупению, сковавшему мозг и нервы. Рядом суетились немцы – заботливо поправляли на отважном русском экипировку и похлопывали по плечам, выражая восхищенное изумление по поводу того, как это ему целую неделю с лишком удавалось во время занятий в клубе скрывать свое истинное мастерство. По всей видимости, они полагали, что он нарочно прикидывался ничего не умеющим, чтобы сегодняшний выход на ринг был обставлен с наибольшим эффектом.