Мари-Бернадетт Дюпюи - Скандал у озера [litres]

– Мадемуазель, ваша рыба! – крикнул какой-то мужчина среднего роста с белым передником, затянутым на выдающемся брюхе.

На вид ему было около пятидесяти; лысый череп блестел от пота. Он обслужил сестер, бросая на девушек многозначительные взгляды. Это был хозяин ресторана, но сестры об этом не знали.

– Желаю вам приятного аппетита, – добавил он, не отходя от столика.

– Спасибо, мсье, – ответила Жасент.

– Я никогда не видел вас в Перибонке. Наверное, вы приехали навестить родных?

– Да, и мы рассчитываем остаться здесь на ночь.

– Хорошо, что вы сказали об этом. Я оставлю вам комнату. Лазар Мартино, к вашим услугам.

Мужчина с довольным видом проскользнул между столиками. Сидони покачала головой, недоверчиво посматривая на филе дорадо.

– Оно превосходно, – заверила ее сестра, которая только что попробовала блюдо.

Спустя полчаса, не без помощи белого вина, сестры уже чувствовали себя более расслабленно. Зрелище реки Перибонки и блестевшего вдалеке озера, ясно-голубого в это время суток, зачаровывало их. Нагруженные сеном или мешками с мукой, за пристанью туда-сюда сновали лодки, управляемые или одинокими фермерами, или парочками шумных подростков. Вдали виднелся элегантный белый парусник.

– Десерт, кофе – и мы наведаемся к Маргарите Лагасе, – заявила Жасент, – или же сначала отправимся в монастырь. Деревня небольшая. Мы прогуляемся и без труда поймем, где здесь находятся бутик и религиозное учреждение.

Это словосочетание заставило ее улыбнуться. Она думала о Матильде, когда тщательно формулировала свою мысль, и последние слова прозвучали, как торжественное эхо.

– Что тебя позабавило? – спросила Сидони.

– Если я тебе скажу – ты снова начнешь читать мне проповеди. Я думала о Матильде, действительно необыкновенной женщине. Тебе стоило бы пойти к ней вместе со мной, когда мы вернемся. Благодаря ее картам ты, возможно, узнаешь имя своего будущего мужа.

– Это безбожные обряды, притягивающие несчастья. Я никогда не соглашусь на такое. Ох! Жасент, посмотри туда! Дикари!

Сидони настороженно вглядывалась в какого-то мужчину и двоих женщин с желтоватой кожей и черными как смоль волосами. Одеты они были в одежды европейского типа, состояние которых, однако, было крайне плачевно, а на головы водрузили помятые шляпы с торчащими из них перьями и безвкусными безделушками собственного изготовления.

– Что они тут делают? – озадаченно прошептала Сидони.

– Я не знаю, Сидо. Это наверняка монтанье из резервации Пуант-Блё. Летом они иногда выходят на охоту в этой части озера, в лесу. Матушка-настоятельница рассказывала нам в больнице об индейцах, которые раньше, до прихода колонистов, населяли весь этот край. Они дикари не более нас с тобой.

Троица медленно прошла мимо гостиницы, не удостоив никого ни единым взглядом.

– Несчастные люди! – пробормотала Жасент. – Идем, Сидони. Нам еще нужно оплатить наш заказ и комнату.

Сестры без труда разыскали бутик Маргариты Лагасе, который служил одновременно бакалеей и табачной лавкой, предлагая также галантерейные и хозяйственные товары, на что указывала одна из табличек в витрине магазина.

– Внутри темно, – прошептала Сидони. – Кажется, закрыто.

Жасент повернула медную дверную ручку, чтобы проверить, так ли это. Дверь открылась, зазвенел колокольчик. Магазин изобиловал радостным скоплением различных товаров, разложенных по ящикам из белого дерева, стоявшим прямо на полу, а также по полкам, которыми были покрыты все четыре стены. За стеклом одной из витрин виднелись сыры и куски соленого сала.

Сестры увидели, как зажегся светильник на потолке, после чего, раздвинув шторку из деревянных бусин, перед ними предстала сама хозяйка.

– Добрый день, мадемуазели, – любезным тоном произнесла она.

На Маргарите Лагасе были голубое платье и серый передник; женщина носила модную стрижку, у нее были золотистые кудри, узкое лицо и вытянутый нос.

– Прошу вас, выбирайте, – с улыбкой добавила она.

– Здравствуйте, мадам, – ответила Жасент. – На данный момент нам ничего не нужно. На самом деле мы хотели бы поговорить с вами об Эмме Клутье. Она была нашей сестрой. Должно быть, вы читали в газетах о ее смерти!

– Да, действительно, об этом много болтали. В связи с этими наводнениями каждый хотел знать, что происходит у озера. Все читали Le Colon от корки до корки. Когда газета написала, что молодая девушка из местных убита, языки у всех развязались. Но я не понимаю, чем могу быть вам полезна.

– Более трех лет назад, в начале 1925 года, Эмма работала у вас, – сказала Сидони, внезапно осмелев.

– Боже милостивый, вот так новость! Но я так и не видела эту мадемуазель. Мне ее порекомендовал мэр Сен-Прима. Она должна была явиться ко мне в лавку, но так и не пришла. Я подумала, что у нее возникли какие-то проблемы, возможно, с родителями, и нашла на это место более серьезного работника.

Жасент была подавлена. Она окинула окружавший их красочный беспорядок обеспокоенным взглядом.

– Однако наша сестра провела в Перибонке три месяца. Она писала домой. Ведь правда, Сидо?

– Да, письма были отправлены отсюда. Эмма писала, что ей нравится в лавке.

Торговка возвела руки к небу. Эти посетительницы в черном, с обеспокоенными лицами, вызывали в ней жалость. Она не решалась ранить их еще сильнее, раскрывая перед ними правду.

– Это была ложь, – ответила она наконец. – Я не хочу вас оскорбить, мадемуазели. Вот только, если верить статье в газете, ваша сестра, как мне кажется, вела довольно-таки свободный образ жизни. И это длилось не один год, вы понимаете, что я хочу сказать? Я не привыкла судить других людей, а еще меньше тех, кого постигла трагическая участь, но так обманывать свою семью в столь юном возрасте! Она наверняка посылала письма из Перибонки для того, чтобы заставить всех поверить тому, что находится здесь.

Маргарита Лагасе произнесла эти слова с некоторым сомнением, однако ее мимика говорила сама за себя.

«Боже мой, эта женщина предполагает, что у Эммы был здесь любовник, что она вела распутную жизнь уже в шестнадцать лет, – подумала Жасент. – Мне плевать на ее мнение. Увы! Она не сможет нам помочь».

Однако Сидони почему-то рьяно настаивала на своем:

– Мадам, вы действительно уверены в том, что никогда не видели Эмму? Постарайтесь припомнить. Первые месяцы зимы 1925-го, темноволосая молодая девушка, с такими же кудрявыми, как у вас, волосами, крохотная, худенькая, веселая…

– Бедное мое дитя, но сюда заходит много людей, и такие девушки в том числе!

– Она могла войти, решить, что не хочет у вас работать, и сразу же выйти.

– Возможно, – согласилась Маргарита Лагасе. – Но даже если все было именно так, я этого не помню. И я все еще не понимаю, что вам от меня нужно. Меня ждут мои бухгалтерские книги, в них сам черт ногу сломит.