Domi Tim - Откровение по улице Огнева, дом двадцать шесть

Слава сощурился:

— Мне кажется, ты придираешься к словам.

— А мне кажется, ты забыл про труп в шкафу! — хмыкнул я. — Что мы, кстати, будем с ним делать?

— Пока ничего. Иначе придётся рассказывать и всё остальное.

— Остальное?

— Да, как мы сюда попали и почему. Тебя не пугает такая перспектива? — Я сразу же кивнул. — Окей. Тогда будет по-моему. Я дам им знать, не переживай.

Я даже не спросил, как именно. Может быть, совершит анонимный звонок или подкинет записку под отделение полиции. Я с лёгким сердцем благословил Славу разбираться с этим самому. Чтобы больше не видеть изломленный труп женщины. Удивительное дело, в последние несколько дней я получил столько новых сведений и всё равно ни к чему не пришёл. Информация смешалась в клубок, в котором отчетливо я видел одно: дед имел тайны.

— Господи, зачем я вообще полез во всё это? — застонал я вслух, взявшись за голову.

— Из-за безграничного любопытства?

— Из-за жажды правды, — болезненно улыбнулся я. — Так звучит благороднее.

— Тогда не кори себя так сильно.

— Наверное, ревность, да? — Смотря перед собой, я потянулся руками к медальке на воротнике. — Он мог приревновать Таню к тому мужчине из альбома?

— Да, или разозлиться, что Любу воспитывает другой.

Мы вернулись в комнату и хорошенько обсмотрели фотоальбом, однако не смогли найти фамилию Тани. Я почти разочаровался в возможности отыскать Любовь, а потом, к счастью, Слава вспомнил про письма. На них значился не только адрес Татьяны, но и инициалы дочери моего деда — Деникина Любовь.

Деникина Любовь. Значит, пассию деда звали Деникина Татьяна. Я порылся в своей памяти, но нет, я ни разу не слышал эту фамилию раньше — ни от деда, ни от бабушки, ни от мамы. Казалось, что история, произошедшая в Припяти, закончилась в этой комнате. И если бы не мы со Славой, о ней бы никогда никто не узнал. Я мысленно проиграл в голове слова деда из дневника:

«Возможно, придёт время, и о ней узнают многие. Надеюсь, меня к тому моменту уже не будет в живых. Я оставил её там».

Он предсказал всё верно.

— Ты можешь забыть об этом. Решить для себя, что трупа нет.

— Придумать себе историю? Ну нет, пусть тут всё будет максимально объективно, — упрямо заявил я.

***

— Ну же, Слава, куда мы идём? — продолжал допрашиваться я, шагая за ним между пятиэтажными домами. Мы прошли уже два микрорайона, достаточно отдалились от дома с трупом, чтобы не оборачиваться. Но я не знал, куда мы держали путь. Точно не к зданию горисполкома, откуда отправляется автобус.

— Сейчас увидишь.

— Я люблю сюрпризы, но не сегодня. На сегодня их уже достаточно…

— Окей, рассказываю, — он повернулся ко мне, продолжая идти спиной вперёд. — Обычно в последний день экскурсии я вожу ребят на смотровую площадку. Они, конечно, не считают себя умнее проводника и не решают сами, куда хотят пойти… — Я вяло улыбнулся. — Но к пятому дню в Припяти думают, что видели всё. Представляешь? Хотя на что, чтобы увидеть всё, уйдут годы, наверное. И каждый раз Припять, она другая. Так что когда они приходят на смотровую площадку, то я наслаждаюсь их изумлением. Но ты — ты особенный турист.

— Так мы идём не на смотровую площадку?

— Нет, лучше. Мы идём на крышу.

Слава остановился перед несколькими многоэтажками. Я вручную насчитал там шестнадцать этажей. Без сомнения, они оставались самыми высокими зданиями в городе. Слава показывал на дом, где возвышался герб Советского Союза. Месяца три назад я наткнулся в Сети на рассказ одного из сталкеров об этом месте.

— И на шестнадцатый этаж придётся идти пешком?

— А где твой энтузиазм?

— А где твои правила, правила, правила, — рассмеялся я. — Туда нельзя, сюда нельзя, а теперь сам тащишь меня на крышу.

— Так ты не хочешь идти? — бросил мне вызов Слава.

Я первым вошёл в дом. Третий по счёту подъезд оказался самым современным. И обжитым. По брошенным окуркам и обёрткам я понял, что маршрут пользовался популярностью у сталкеров. Оставалось надеяться, что сегодня на крыше мы никого не встретим. Общаться с посторонними я не стремился, не желал слушать чужие разговоры. Я сделал исключение только для Славы. Тем более он правда хотел меня развеселить, заставить подумать о чём-то другом, убрать подальше образ мёртвой женщины. Впервые с тех пор, как мы с ним познакомились, я видел в нем столько решительности и энтузиазма.

— Часто ты здесь бываешь?

— Каждый раз, когда приезжаю в Припять, — ответил Слава, преодолевая пролёт вслед за мной. — Я поднимаюсь сюда вечером, но…

— Нас начнут разыскивать, если задержимся, да-да, я знаю.

На шестом этаже я начал ныть, ноги болели, дыхания не хватало... Слава толкал меня в спину, посмеивался, говорил, что стоило меньше ездить на лифтах. Он смотрел на меня. Часто. Его взгляд скользил по лицу, как солнечный луч, заставляя меня краснеть. На девятом этаже мы нашли настоящее паучье гнездо, клубок паутины, в которой я разглядел двух особей и остатки их пирушки.

— Господи боже, вот и наступил момент, когда мне придётся признаться… Пипец как боюсь пауков! — причитал я, прижимаясь к перилам, чтобы оказаться подальше от них.

Я любовался тем, каким легким Слава оказался человеком, как подхватывал мои слова, угадывал реплики, и осторожно касался, заботливо. Я боялся разрушить то, что между нами происходило, и, наверное, от нервов болтал, как будто внутри меня установили словесный шланг. Не останавливался, не прекращал с ним беседовать, пересказывая всё, что видел.

На шестнадцатом этаже мы обнаружили открытый люк, к нему вела вертикальная лестница.

— Давай я первый? — предложил Слава.

— Конечно, лезь давай, ты здесь хотя бы раньше бывал.

Он стащил с плеч рюкзак, отдал его мне и полез наверх. Я даже не знал, куда ещё смотреть, кроме как на его ягодицы. Слава справился быстро: раз, два подтянулся на руках и уже протягивал мне руку, чтобы забрать рюкзак. Я преодолел две ступеньки, половину пути, чтобы дотянуться до него. Передал сначала его рюкзак, затем свой. Так, теперь вверх, дальше. Конечно, я посмотрел вниз, на пролёты лестниц, теряющиеся из виду в темноте.

— Высоты тоже боишься? — позвал Слава.

— Н-нет, до этого момента мне казалось, что не боюсь.

— Поднимайся, Александр.

— Поднимаюсь я, поднимаюсь!

Ватными ногами я ступил на последние две ступени и выглянул на крышу. Опёрся на кусок свернувшегося рубероида, схватил Славу за локоть другой рукой и оказался наверху.

— Фух, вот я и сделал это!

— Какой молодец, — Слава даже пару раз хлопнул в ладоши. — Пойдём. Только близко к краю не подходи, чтобы нас не заметили внизу. Ну, мало ли, какой-нибудь забредший патрульный. И не хочу, чтобы ты свалился.

— Очень смешно.