Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

Сзади хлопает дверца.

— Имя? — спрашивает он.

— Скромница.

В выданном маршрутном листе, который по исполнении требуется сжечь, так и сказано. Она у него сегодня третья, последняя. В конечной точке автоматически откроются ворота особняка, и толстый швейцар в черной шубе и маске пропустит очередную гостью внутрь. Новый Год давно прошел, а люди все празднуют, да еще с такими изощрениями. Может быть, сегодня отмечают по китайскому или какому-нибудь восточному календарю? Надо поинтересоваться.

Не надо. Меньше знаешь — дольше будешь. Даже если у пассажирок Новый Год африкано-антарктический, пусть это знание уедет с ними же.

Он только что отвез на место Элизабет и Анестезию. Последняя представилась нечетко, ему послышалось «Анастасия». Мелкие отклонения допустимы, если в пределах разумного. Срочно оповещать заказчика нужно только в случае серьезного нарушения протокола.

Водитель беспрекословно ждет, пока сзади не прекратится возня. Пассажирка переодевается — в особняк все прибывают при полном параде, а из собственного дома, видимо, выходить в виде пришелицы из девятнадцатого века не хочется. Они все переодеваются в машине, хотя это жутко неудобно. Окна, конечно, тонированы, никто не увидит, но ведь тесно.

Дамочек это не смущает.

Он возит только дам. Еще кто-нибудь, скорее всего, возит кавалеров. Он явно не один такой. Время прибытия согласуется через сеть, ни опоздания, ни спешка не приветствуются. Скорее всего, в промежутках особняк принимает других гостей.

Что только ни приходит в голову. В древности карнавалы с костюмами и масками служили прикрытием оргий. А если и здесь та же история? Иначе для чего такая таинственность?

Узнать, что происходит после того, как двери за отвезенными дамами закроются, хочется нестерпимо. И все же он похоронит это желание, веселые картинки сгинут, как только в кармане окажутся деньги. Его выбрали за трезвость, взрослость и ответственность.

— Поехали, — командует переодевшаяся пассажирка.

Разрешение получено — глаза открываются. В салонное зеркало видно бальное платье и маску, перьями метущую потолок.

«Скромница». Ну-ну. Наметанный глаз определит возраст и без лица, по сочетанию голоса, поведения, позы и другим мелочам. Дама явно не юна. Анестезия, кстати, тоже была любимых Бальзаком лет. А Элизабет — девчонка. Не ребенок, естественно, а по сравнению с двумя другими. Наверное, студентка или вроде того.

Странная компания. Ну и Бог с ней.

Машина трогается.

- - — -

Она идет вперед, в жуткую зовущую тьму. Накатывает чувство нереальности происходящего. Но она идет — с опаской и все возрастающим восторгом.

Играет танцующими тенями неяркий живой огонь — это факел. Настоящий средневековый масляный факел. Не бамбуковая поделка из хозтоваров. Трепещущее пламя несет перед ней, поигрывая крепкими ягодицами, великолепно сложенный атлет. Его широкие плечи блестят в шарахающихся отсветах, мышцы шикарно перекатываются, из одежды только глубоко утопшая ниточка стрингов. Впрочем, это если говорить лишь о теле. Но о таком теле говорить хочется. Факелоносец идет впереди, и на затылке видна вторая ниточка — завязочка скрывшей лицо маски. Здесь все в масках.

По бокам бетонной дорожки горят свечи. Коридор длинен и оранжево-мрачен, расположенные по одной стороне окна плотно зашторены. Ни капли света извне.

Ее мысли разбегаются и теперь напоминают то зависшие, то вовсе недоступные файлы. Череп кипит, мозг жужжит несправляющимся вентилятором, что пытается привести его перешедшую за грань деятельность в нормальное русло. Но если мозг — компьютер, то разум — программы. Они тормозят и перебивают одна на другую. Вытесняют, накладываются, стирают начисто.

— Сюда, госпожа.

Этот бесподобный провожатый принял эстафету опеки над ней у неуклюжего швейцара в шубе и новогодней маске. Тонированный микроавтобус доставил ко входу с лепниной и колоннами, швейцар распахнул двери, через мороз пришлось бежать не более двух шагов.

Позже этот особняк можно найти. Наверняка, такая мысль придет в голову многим. Значит, организаторы продумали этот момент, и владельцы не назовут, кто именно отвалил им несусветную сумму за несколько дней пользования. Не захотят или не смогут назвать, потому что сами не будут знать — разницы нет. Как-то этот вопрос организаторами решен, иначе они могли найти другие пути. Например, привозить участниц с завязанными глазами, чтобы те не знали, куда их везут, и въезжать прямо в холл — огромные двери это вполне позволяют. Да, можно. Но тогда место можно вычислить через водителя. Транспорт через базы данных найти проще, чем иголку в коробке спичек. Видимо, из всех вариантов был выбран лучший. И, надо не забывать, он уже опробован, минусы не найдены или давно выявлены, и работа над ошибками проведена. И все равно взгляд искал брешь в чужой защите. Идеальной защиты не существует. А если план все же отработан до мелочей и выглядит совершенным, то несовершенны люди, которые его осуществляют.

Похожий на греческого бога атлет проводит через заставленный цветами холл и отворяет тяжелую резную дверь. Отсюда вниз ведет лестница, ступеньки украшены ковровой дорожкой, вокруг темно. Воздух кажется пыльным и застоявшимся.

Она входит. Божественный провожатый обгоняет ее и, освещая путь, спускается впереди. Она приподнимает пальцами платье в старинном стиле и, придерживая на весу, чтобы не наступить, идет за этим ангелом в человечьем обличье. Иначе не назовешь. Где только нашли? Спросим по-другому: как только согласился? Настоящий Аполлон.

Древний бог вводит ее в цокольный этаж особняка. Отворяется еще одна массивная дверь, глазам открывается сумрачное помещение с низкими потолками. Дальняя часть приподнята в виде сцены, в центре рядами стоят сколоченные из досок скамьи.

Здесь достаточно людно, навскидку — около двух десятков дам в безумных по нынешним временам туалетах. Шумно, и звучит музыка.

— Леди Элизабет! — во всеуслышание объявляет Аполлон, чем заставляет всех обернуться. Он почтительно склоняется и уходит за следующей участницей бала.

У большинства присутствующих маски цветные, они приветствуют новоприбывшую радушными наклонами голов и перьев. Четыре фигуры в белых масках ограничиваются легкими кивками. Это Комиссия.

— Проходи, Элизабет, — левая из Комиссии указывает на основную массу многоцветных масок.

Элизабет занимает место среди остальных. Общее внимание возвращается к импровизированной сцене, а Элизабет сначала осматривается.

Здесь нет окон, стены увешаны холодным оружием и светильниками с живым огнем, запасной выход заперт на стальной засов, а маленькая боковая дверца ведет, скорее всего, в подсобку, кладовку или санузел. Этот зал расположен ниже уровня земли и раньше, до бала, он явно был обычным подвальным помещением. Как правило, в нижних этажах размещают, в зависимости от пристрастий, склады солений, тренажерные залы или просто устраивают свалку того, что, как считает старшее поколение, «может пригодиться».