Петр Ингвин - Всемуко Путенабо [СИ]

Сейчас бывший подвал не узнать. Воссозданный аналог рыцарского зала отгорожен от современного мира непроницаемыми стенами. Не хватает только камина, но его заменяют настенные факелы и большие свечи в кованых подсвечниках. Дрожащее пламя превращает бетонную коробку в старинный замок с его особенным антуражем, замкнутостью и витающим в воздухе мистицизмом. Может быть, и со своими приведениями. Обидно же, если замок — и без приведений.

Человек на сцене — не привидение. Но похож. Гибкий мужчина в соответствующих восточных полуодеждах и обязательной здесь маске исполняет танец живота. Все взоры сошлись на нем.

Полет руки, разворот, игра бедрами и животом. Прыжок. Изгиб до самой земли. «Дзинь-дзинь» — звон серебра браслетов и пояса. Страсть и жар искушения. Безмолвная песня о любви. Браво.

Обвешанный серебром мужчина одет в шаровары с низкой талией и что-то цветасто-прозрачное на плечах. Он танцует умело, с небывалым чувством, в движениях присутствует душа. На влажном от пота торсе голодная пасть пупка то выгибается к потолку, то скручивается, то мелко волнуется вопящим зевом, поющим о вожделении. Ажурно-переливчатый смерч рук и ног не дает покоя загипнотизированным зрительницам.

Музыку перекрывает голос Аполлона:

— Леди Кириллица.

Все оборачиваются для приветствия. Очередную соратницу приглашают к пиршеству глаз. Кириллица равноправно вливается в красочное карнавальное море.

Не проходит и двух минут, дверь вновь отворяется:

— Леди Скромница.

Снова приветствие. Музыка вдруг обрывается. Танцор исчезает, будто действительно был привидением.

— Прибыли все, — объявляют белые маски. — Можно начинать.

- - — -

Напротив него сидит солидный человек в накинутом поверх костюма больничном халате. Черные, как смоль, волосы и усы. Острый взгляд. Выдающийся нос.

— Приехал только из уважения к Борису Борисовичу.

— Спасибо, — говорит Алекс.

Он в гипсе. Одна нога подвешена.

Они в палате одни.

— Борис Борисович сказал, что у вас есть несколько вопросов. Я жду.

— Есть. Расул Алигаджиевич, вы слышали о проблемах «Риэлтинга»?

Вместо ответа — осторожный кивок.

Алекс спрашивает в лоб:

— Это вы устроили?

Густые брови возносятся вверх. Не понимает. Или не хочет понимать.

— Закрытие «Риэлтинга», — объясняет Алекс. — Они ваши главные конкуренты.

Гаджиев негодующе мотает головой:

— Не мой стиль. Я работаю честно.

— А я слышал… — в глазах Алекса уничтожающая ирония.

— Молодой человек, я эту фирму только в прошлом году купил. Когда узнал, какие дела под этой крышей творились — поседел. Вот, посмотри. Теперь только на реабилитацию сколько времени и денег уйдет!

Выходит, что свои грязные делишки «Провинция» творила не при этом хозяине. Лучше ничего не знать о незнакомом человеке, чем начинать разговор, зная только плохое. Алекс доволен.

— Тогда скажите, кому еще это выгодно.

Гаджиев морщит лоб.

— Наезд полиции? Конечно, самой полиции.

— Получить отступные?

— Вроде того. Произойди такое с моей фирмой, я бы любые деньги отдал. Прекращение операций, опечатывание офиса — непоправимый удар для бизнеса, это конец любой коммерческой организации.

— Поэтому именно вы для всех — первый подозреваемый.

— Зря. — Мужчина качает головой. — Я бы не тронул «Риэлтинг». И не только из этических соображений, которые в бизнес-среде, к сожалению, давно забыты. У меня личная заинтересованность.

Алекс удивлен, но молчит. Гаджиев с неохотой заканчивает мысль:

— Здесь замешан другой человек. Я несу за него ответственность, поэтому не могу продолжать.

Другой человек, скорее всего, — женщина. Как обычно. И что же? Гаджиев вроде бы не женат. На юге, как известно, все воды нарзаны, все мужчины тарзаны. С кем из «Риэлтинга» связался глава конкурирующей организации, и почему их отношения должны быть тайной? Вариантов немного. Собственно, всего два: Лиза и Наташа. Это, конечно, если брать только прямой персонал и не считать уборщицу.

Стоп. А если не прямой? Если…

Алена?! Будущая жена коммерческого директора, второго лица в фирме, вполне может оказаться тем, о ком речь. Витая на пороге некоего всеобъясняющего открытия, Алекс уводит разговор в сторону:

— Расскажите про Горского. Вы были знакомы?

— Чуть-чуть.

— Как думаете, почему он сбежал?

— До денег очень жадный.

— А семья как же?

Гость язвительно фыркает:

— Он же ходок, каких мало. Никакого уважения к женщине.

— Вы — другой?

Гаджиев смотрит с укором и чуть неприязненно, как на появившуюся в поле зрения вошь, до которой не дотянуться:

— Да. Другой.

Алекс не сбавляет темпа:

— Говорят, Горский сбежал с Аленой, невестой своего коммерческого директора. Ничего не слышали?

— С Аленой?!

— Вы ее знали?

— М-м… В некотором роде.

— А точнее?

Кажется, сейчас вскроется нечто значительное. Неужели Алена и Расул Алигаджиевич…

— Горский не мог сбежать с Аленой, — сообщает Гаджиев с необъяснимой твердостью.

— Почему?

Алексу так и хочется втиснуть: «У вас с ней что-то было?» Иначе почему глава фирмы-конкурента так жестко настаивает на невиновности Горского в этом отношении? Других выводов сделать просто невозможно.

Алекс сдерживается. Пусть гость расскажет сам, такое должно раскрываться само. Как цветок в поле. От лучей солнца. Если срезать — завянет.

После паузы Гаджиев произносит:

— Алена не хотела с ним встречаться. Очень не хотела.

— Но — встретилась? — Алекс весьма въедлив. — Судя по вашей интонации…

— Да. К сожалению, это именно я ее уговорил.

- - — -

— Ежегодный Бал-маскарад Лиги открыт!

Оглушает овация, слишком громкая для маленького низкого помещения. Все рассаживаются. Для Чрезвычайной Комиссии на сцену принесли троны — мягкие кресла из холла, через который проводили гостей. Остальным достаточно длинных деревянных скамей. В антураже рыцарского зала они смотрятся органично.

Говорит одна из членов Комиссии:

— Год был замечательным. Мы много сделали. Вторая часть нашего девиза теперь не просто брошенные сгоряча слова обиженной женщины, которая жаждет реванша. Мы стали силой. Сегодня мы наградим самых выдающихся наших героинь. Номинация первая — за наибольшее количество отыгранных эпизодов.

Устанавливается тишина. Почти абсолютная. С улицы в подземный этаж не доносится ни звука.

— Шестнадцать «главных», два «поддерживающих» и один «особый»! Лучший общий результат, если учесть, что «поддерживающие» и «особые» намного труднее и несравнимо опаснее. Итак… — Выдерживается еще одна томительная пауза. — Роза!

Одна из цветных масок радостно поднимается… скорее, возносится на обретенных крыльях, украшенная перьями голова кланяется хлопающим окружающим.