Людмила Грицай - Дыхание мегаполиса

Владимиров заметил, как его собеседники реагируют на его слова. Левин нахмурился, как бы пытаясь проанализировать эту информацию, Терехин, казалось бы, вообще не высказал никаких эмоций, но зато Жилкин вдруг по-мальчишески обрадовался.

— А если так, то мы дело раскроем! — воскликнул он. — Это же преступление, совершенное группой лиц по предварительному сговору. На десятку как минимум тянет.

— Да, но у нас пока не хватает улик, — прервал его Владимиров. — Все это может быть как правдой, так и нашими домыслами. Но даже если все это правда, то алиби у подозреваемых железное. Нам нужно уцепить какой-то факт, хотя бы самим убедиться, что движемся в верном направлении, и уже тогда вести более конкретные допросы.

Вдруг заговорил молчавший все это время Терехин.

— Нужно установить номера телефонов бармена и таксиста, — сказал он, — затем обратиться в сотовые компании и определить, не созванивались ли они в последнее время. Если звонили друг другу, значит, о чем-то договаривались. Я так понял, что если они не при чем, то не должны быть знакомы лично. А если был сговор, то и звонки могли бы остаться. Поэтому факт звонков будет уликой в деле.

«И этот Терехин соображает, несмотря на то, что отмалчивается все время», — подумал про себя Владимиров. Мысль о проверке телефонных звонков уже пришла к нему в голову, однако он подумал о том, что подозреваемые (учитывая определенную подозрительность Петровского) могли переписываться через соцсети или мессенджеры.

— Да, уликой будет, но уликой все-таки косвенной, — отметил вслух Владимиров. — Это будет лишним доказательством для нас. Так что именно вам, Терехин, я и поручаю разобраться с этими звонками.

— Есть, — отрапортовал лейтенант.

На следующее утро Терехин пришел с докладом к Владимирову. Молча положил ему на стол бумагу. Майор, догадавшись о ее содержимом, читать не стал, а попросил устного доклада.

— Факт того, что Петровский и Агафонов имели личные контакты через телефоны, подтвердился, — доложил Терехин, — они впервые созванивались полтора месяца назад, потом еще через две недели, наконец, последний звонок поступил 12 июля в 9 часов вечера. Каждый раз звонил Петровский.

— Это хорошо, — отозвался Владимиров. — В его сознании уже сформировался образ этого преступления, однако некоторые детали были еще непонятны.

Уже через 15 минут он обсуждал план дальнейших действий со следственно-оперативной группой. С Левиным они уже расследовали похожие случаи, и у них был выработан определенный стиль деятельности, но теперь нужно было посвятить в некоторые особенности работы и молодых лейтенантов.

— Сейчас мы имеем лишь косвенные улики, которые не смогут стать материалом для обвинения, — начал майор, — и вряд ли удастся раскрыть новые обстоятельства без чистосердечного признания. Поэтому нам нужно создать такую ситуацию, чтобы обеспечить это признание. Мы с капитаном Левиным обычно действовали по схеме, которую вы, может быть, помните из курса по основам следственного дела.

Лицо Терехина осталось безучастным, а Жилкин оживился, однако было видно, что он не мог точно сказать, о какой схеме идет речь.

— Эх, молодежь, — вмешался Левин, несколько позабыв об официальном этикете, — вспомните хотя бы фильм «Место встречи изменить нельзя». Глеб Жиглов и Володя Шарапов?

По лицу лейтенантов было видно, что они что-то припоминают.

— Там Жиглов и Шарапов пресекают кражу в театре. Начинают допрашивать сразу обоих: дамочку и вора в законе. Вор оказывается непробиваемым, его они якобы отпускают и начинают работать с дамочкой. Пугают ее, используют нехитрые психологические приемы. И добиваются своего: она сознается в преступлении и начинает помогать им в их игре.

— Мы с капитаном Левиным используем похожую схему, — более официально продолжил Владимиров, — приглашаем к себе двух подозреваемых, если предполагаем, что они находятся в сговоре. Делам так, что они буквально сталкиваются нос к носу в нашем кабинете. И начинаем их допрос. Если они признаваться в содеянном не собираются, то задаем неожиданные вопросы, наблюдаем за реакцией, даже запутываем, если надо. То есть применяем все допустимые законом формы психологического воздействия. В целом эта схема срабатывает.

— Да, — отозвался Левин, — но эта работа тонкая, майор Владимиров хорошо всегда с ней справляется, здесь нужно не переборщить с обвинениями. Вообщем если человек чист, то, как правило, все наши ухищрения не помогают, но если он запачкался в этом деле, то что-нибудь его выдаст. Не бывает идеальных преступлений. Что-нибудь кто-нибудь все равно сделает не так. Где-нибудь да ошибется.

— А наши обязанности в этой схеме? — спросил Терехин.

— Ваши обязанности пока присутствовать и молчать, — отозвался Владимиров. — Наблюдать за всем внимательно, конечно. Вообщем вызываем обоих на завтра на 10 часов утра, а там дальше, как пойдет.

На следующее утро, как и обещал Владимиров, Петровский и Агафонов были приглашены одновременно в кабинет майора. Петровский был угрюм, но в целом его внешний вид выражал стремление отстаивать свою невиновность до конца. Агафонов, которого вживую присутствующие, видели впервые, производил более печально впечатление. Это был худой человек низкого роста лет тридцати пяти с уже заметной проплешиной на голове и с каким-то серым нескладным лицом.

Приглашенные сели на приготовленные для них стулья.

— Знаете, майор, это просто возмутительно, — начал сразу Петровский, — меня замотало ваше дело, мне нужно на работу, а вы меня как мальчика гоняете по всей Москве из-за этой проститутки.

— Вы можете позвонить на работу и сообщить причины, по которой задерживаетесь. Также вам может быть выдан документ, подтверждающий ваше сегодняшнее местонахождение, — холодно и официально отозвался Владимиров.

Петровский несколько успокоился, хотя весь его вид выражал возмущение. Когда положенные сведения о фамилиях, именах, адресах проживания были перечислены, Владимиров неожиданно спросил:

— Скажите, пожалуйста, вы знакомы?

Лицо Петровского сохранило прежнее выражение, Агафонов вздрогнул.

— Конечно, нет, — безапелляционно заявил Петровский. — Я вообще не понимаю, почему нас допрашивают одновременно. Я этого человека не знаю. Разве что только конвейером быстрее, — съязвил он.

— А вы, Агафонов, что скажите? — спросил Владимиров.

— Не помню, — промямлил его собеседник, — вроде не видел, но у меня пассажиров тьма, сколько за день людей пересмотришь, что потом все лица сливаются в одно.

— А эту женщину вы узнаете? — спросил майор, показывая Агафонову фотографию Волковой.