Ирина Зарубина - Частный сыск

— Эй, я не понял! Это че такое, а? А ну назад! — Держа автомат навскидку, им навстречу бежал охранник.

— Пацан, не суетись! — улыбнулся ему Григорий, выглядывая из-за плеча посиневшего от холода капитана. — Мы же свои! Просто на лошадке решили покататься!

— Я вам дам — покататься! — Парнишка щелкнул предохранителем. — Оба слазь, живо! Стрелять буду!

Только сейчас он увидел лежавшего в отрубе мусорщика, и нижняя челюсть его медленно отпала. Весь ужас создавшейся ситуации усугубляло маленькое черное отверстие, направленное ему в лоб.

— Брось автомат, — грозно приказал Чернов. — Иначе я тоже буду стрелять. Посмотрим, кто из нас ловчей.

— Слышь, ты, он не шутит, — разлепил губы Герман. — Это очень плохой человек. Он взял меня в заложники…

— В залож… — Солдатик осекся.

В такие переплеты ему еще попадать не приходилось. Раньше все было тихо — мирно, никаких ЧП, и вдруг… От неожиданности он совершенно растерялся, но автомат не бросил.

— Открой ворота.

Парень не двинулся с места.

— Слышишь, служивый? Ворота открой!..

Лишь выстрел в воздух привел солдатика в чувство. Повернувшись на каблуках, он понесся к КПП с истерическим криком:

— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант!

Держа пистолет в вытянутой руке, Чернов пустил лошадь шагом вслед за ним. Дуняша оказалась на удивление понятливой. А какой смелой! От выстрела даже не вздрогнула!

— Кто стрелял? — Из каменной будки вынырнула дородная мужская фигура. — Рядовой Бульбец, что там у вас происходит?…

— Рыпнешься, схлопочешь пулю в лоб!.. — не дав ему опомниться, закричал Григорий. И как бы в подтверждение своих слов, несколько раз пальнул лейтенанту под ноги. — Отворяй ворота!

Все-таки в мирное время мало кому хочется погибать дуриком. И лейтенант, попятившись к будке, совсем по-детски залебезил:

— Я открою… Я обязательно открою…

«А может, они еще не поняли, что это побег? — мелькнуло в голове Чернова. — Точно, не поняли!.. Думают, что пьяные офицеры развлекаются…»

— Брось автомат! — Он приставил пистолет к виску Германа. — Я ему мозги вышибу! Брось!

Солдатик смотрел на него с суеверным ужасом и только тупо качал головой из стороны в сторону.

Из-за ворот послышался требовательный автомобильный сигнал — «воронок» доставил новый груз.

В этот момент у Дуняши что-то захрипело внутри. Тяжело ей, бедняжке.

«Боливар не выдержит двоих», — почему-то вспомнилось Чернову.

— Значит, так, — зашептал он на ухо Герману. — Как только выберемся отсюда, сразу прыгай. Усвоил?

— Сразу прыгну… — сдавленно пообещал капитан.

Ворота медленно отъезжали в стену. Слишком медленно.

— Приготовься, милая… — Григорий натянул поводья и, дождавшись, когда спасительная щель вырастет до таких размеров, чтобы через нее могла пройти лошадь, воскликнул: — Н-н-но! Пошла! Пошла!

На какое-то мгновение их ослепили яркие фары грузовика. Дуняша робкой рысью прогарцевала вдоль его правого борта, и Чернов не без удовольствия успел заметить, как вытянулась физиономия водителя.

— Стреляй! Стреляй в них! — Вывалившийся из будки лейтенант набросился на солдатика. — Это же побег!

— Прыгать? — оглянулся Герман.

— Давай… — И Григорий помог ему, сильно толкнув в спину.

А солдатик вскинул автомат и готов был уже пустить очередь, но вместо лошади увидел перед собой тупое рыло «воронка».

— А теперь потерпи, — Чернов подался всем телом вперед. — Будет немножко больно…

У каждой лошади есть такое потаенное местечко, по которому цокнешь каблуками (не ударишь, не ткнешь, не надавишь, а именно цокнешь), и — будь она хоть дряхлая, хоть слепая, хоть о трех ногах — понесет так, что ветер в ушах зазвенит.

И Григорий цокнул.

И Дуняша понесла, опрометью, не разбирая дороги.

— За ним! В погоню! — сорванным голосом верещал Герман, тяжело поднимаясь с заснеженного асфальта. — Что же вы стоите, идиоты!!!

— Вон он! — послышалось из-за «воронка». — Белая рубашка светится! Пали, пали!

— Я капитан Куницын! — замахал руками Герман. — Я капитан Куницын!

Грохнула автоматная очередь, но Чернов ее уже не слышал. Приникнув щекой к гладкой лошадиной шее и крепко зажмурившись, он думал только об одном — как бы удержаться. А Дуняша промчалась через дорогу (на счастье, светофор секундой ранее переключился на «красный», и плотный автомобильный поток замер), заскочила в подворотню дома напротив, перепрыгнула через огораживающий детскую площадку заборчик, сшибла ни в чем не повинного снеговика, затем, едва касаясь копытами земли, пролетела по пустынной улочке и, оказавшись в скверике, вдруг угомонилась, сбавила шаг, видимо, только сейчас почувствовав неимоверную усталость.

— Хорошая моя… — Чернов разлепил глаза. — Ты спасла меня… Спасла…

Теперь оставалось только спрыгнуть, ударить ладонью по лошадиному крупу и в последний раз прокричать:

— Н-н-но!!!

Григорий прошел дворами несколько кварталов, вышел к дороге, вскинул руку. Остановился первый же частник.

— Сколько? — привычно буркнул водитель после того, как услыхал адрес.

Рука Чернова сжимала рукоять пистолета.

Он совершил почти невозможное, и теперь прокалываться на таком пустяке? Но и рисковать нельзя… Нельзя…

— У меня нет денег.

— Что, и в Москве военным не платят? — сочувственно покачал головой шофер.

— А где им платят? — нашелся Григорий.

— Ладно, влезай, — после недолгого раздумья сжалился над нищим капитаном водитель. — Если уж правительство армии не помогает, то кто же тогда поможет? Правильно говорю?

Только держать себя в руках, не позволять себе расслабиться, распустить нюни! Все телячие нежности потом — не сейчас!

— Ни слова, Катя! Ни слова! — закричал он с порога. — Только деньги и теплую одежду, ничего больше!

— Гриша… — Казалось, Катюша вот-вот потеряет сознание. Полными слез глазами она смотрела на него, как на привидение. И не верила.

— Гришенька…

— Никаких вопросов, мать! Быстро! Деньги и теплые вещи!

— Батя? — Из своей комнаты выглянула растрепанная голова сына. — Тебя отпустили?…

— Вы можете хотя бы раз в жизни сделать то, о чем я прошу? — сорвался Чернов. — Если через минуту мы не уедем, то… то… Нас здесь и похоронят!..

Звонок раздался посреди ночи.

Некоторое время Наташа не могла разобрать, снится ли он ей или же телефон трезвонит на самом деле.

Потом она резко подскочила в кровати и поглядела на мигающее красными цифрами электронное табло будильника: 03.16…

— Что случилось? — спросонья пробормотал Виктор, переворачиваясь на другой бок. — Кто там?

— Не знаю…

Наташа впрыгнула в тапочки и скользнула к телефонному аппарату. В темноте она не сразу нашарила трубку.