Елена Прудникова - Стратегия Победы

Судя по времени, эту телефонограмму принесли Сталину вместе с сообщением о начале войны. В 3 часа 30 минут начались бомбежки наших городов — само собой, вождю и тем, кто был с ним в эту ночь, доложили мгновенно.

Какое самое естественное движение главы государства — если он по темпераменту не глухой флегматик? Самое естественное — тут же отправиться в наркомат обороны, куда стекалась вся военная информация. Скорее всего, туда они и поехали. Косвенно это подтверждается тем, что Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков и Мехлис пришли в сталинский кабинет одновременно — в 5 часов 45 минут, по всей видимости, вместе со Сталиным, присутствие которого в журнале посетителей не фиксировалось. Разве что Молотов вернулся со встречи с Шуленбургом, состоявшейся в 5.30 утра, принес известие, что это действительно война и отыграть назад не получится.

А что в это время происходило на границе?

Маршал Баграмян, перед войной служивший в должности начальника оперативного отдела штаба КОВО, пишет: «В 0 часов 25 минут 22 июня окружной узел связи в Тернополе начал прием телеграммы из Москвы... Только в половине третьего ночи закончился прием этой очень важной, но, к сожалению, весьма пространной директивы. До начала фашистского нападения оставалось не более полутора часов. Читатель может спросить, а не проще было бы в целях экономии времени подать из генерального штаба короткий обусловленный сигнал, приняв который, командование округа могло бы ввести в действие „КОВО-41“ (так назывался у нас план прикрытия государственной границы). Все это заняло бы не более 15-20 минут. По-видимому, в Москве на это не решились».

Что же творилось в Красной Армии со связью, если на то, чтобы принять такой на самом-то деле небольшой текст, потребовалось два часа? Да и как это технически-то возможно — два часа насиловать телеграфный аппарат ради трех листков блокнота?

Впрочем, командующий Западным округом генерал Павлов на допросе рассказывал следователю армейской контрразведки несколько иное. В час ночи его вызвали по приказу наркома обороны в штаб фронта. Тимошенко спросил по телефону: «Ну, как у вас, спокойно?» Павлов доложил обстановку. Тимошенко сказал: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации — позвоните». Несколько странный разговор, вы не находите? Предложение собрать штаб утром совершенно не сочетается с директивой, получив которую, штаб следует собрать немедленно, по тревоге. И если Павлов не врет, то в чем тут дело? Тимошенко предполагал, что телефон может прослушиваться немцами? Кто его знает, линии связи-то не защищены!

Поговорив с наркомом, командующий округом приказал всем командующим армиями прибыть в свои штабы, привести войска в полную боевую готовность и занять все укрепления — стало быть, либо условный сигнал все-таки существовал, либо за это время уже успели получить и расшифровать директиву, и «будьте поспокойнее» Тимошенко относилось именно к ней. В 3.30 — время начала войны — снова позвонил нарком и спросил: что нового? Ничего нового. Первые донесения о боевых действиях получили в Минске примерно в 4 часа 20 минут.

Не факт, что в Белоруссии на самом деле все обстояло так, как изложил Павлов, но наверняка он рассказывает, как все должно было быть. Так что мы имеем схему той ночи и видим, что все приказы были отданы в срок.

И, наконец, маршал Захаров, до войны бывший начальником штаба Одесского военного округа, со скрупулезностью штабного работника рассказывает интереснейшие мелочи — совершенно другие. Никто его в штаб не «вызывал», вечером 21 июня он находился в Тирасполе, на полевом командном пункте, полностью оборудованном на случай войны, и никуда оттуда не уходил...

«Около 22 часов 21 июня по аппарату БОДО меня вызвал на переговоры из Одессы командующий войсками округа. Он спрашивал, смогу ли я расшифровать телеграмму, если получу ее из Москвы. Командующему был дан ответ, что я любую шифровку из Москвы расшифровать смогу. Последовал опять вопрос: „Вторично спрашивают, подтвердите свой ответ, можете ли расшифровать шифровку из Москвы?" Меня крайне удивило повторение запроса. Я ответил: „Вторично докладываю, что любую шифровку из Москвы могу расшифровать“. Последовало указание: Ожидайте поступления из Москвы шифровки особой важности. Военный совет уполномочивает вас шифровку немедленно расшифровать и отдать соответствующие распоряжения...“»

А вот это уже очень интересно — если, конечно, маршала не подводит память. Около 22 часов и Жуков, и Тимошенко были еще в сталинском кабинете, в наркомат они прибыли ближе к одиннадцати. То есть что получается? Либо Жуков, либо Тимошенко еще из сталинского кабинета дали в Генштаб команду обзванивать округа. Возможно, этим как раз занялся упомянутый в мемуарах, но не присутствующий у Сталина Ватутин. Что именно говорилось, тоже догадаться нетрудно: «Не спите, ждите директиву!» А вот реакция начштаба ОдВО весьма показательна.

«После получения такого распоряжения мною было немедленно дано указание начальнику шифровального отдела выделить опытного шифровальщика, способного быстро и точно расшифровать телеграмму, как только последует вызов из Москвы к аппарату БОДО и начнется передача. Спустившись в помещение узла связи, я вызвал к аппарату БОДО оперативного дежурного по Генеральному штабу и спросил его, когда можно ожидать передачу шифровки особой важности. Дежурный ответил, что пока не знает. Оценив создавшееся положение, около 23 часов 21 июня я решил вызвать к аппаратам командиров 14-го, 35-го и 48-го стрелковых корпусов и начальника штаба 2-го кавалерийского корпуса, командир которого генерал П. А. Белов был в то время в очередном отпуске и отдыхал в окружном санатории в Одессе... Всем, им были даны следующие указания: 1. Штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов. 2. Частям прикрытия занять свои районы. 3. Установить связь с пограничными частями...»

Обратите внимание: начальник штаба Одесского округа начинает действовать за два часа до получения директивы. Он, по сути, и не нуждается в приказе — порядок действий ему диктуют предшествующие мероприятия и план прикрытия государственной границы. Поэтому странный двойной запрос из штаба округа (явно последовавший за двойным запросом из Москвы) он воспринял как сигнал к действию.

«Возвратившись в штаб, где к этому времени были собраны начальники отделов и родов войск, а также командующий ВВС округа, я информировал их о том, что ожидается телеграмма особой важности из Москвы и что мною отданы соответствующие приказания командирам корпусов. Тут же присутствовал командир 2-го механизированного корпуса генерал-майор Ю. В. Новосельский, штаб которого размещался в Тирасполе. Последнему также было дано указание о приведении дивизий корпуса в боевую готовность и выводе их в намеченные районы ожидания. Таким образом, непосредственно в приграничной полосе ОдВО по боевой тревоге были подняты семь стрелковых, две кавалерийские, две танковые и моторизованная дивизии и два укрепленных района...