Ефим Друц - Волки

Седой выступил из темноты и пронзительно взглянул на Володю, как бы спрашивая: «Кто ты есть?»

Володе стало немного не по себе, и совсем не от того, что увидел этих людей (у него уже был опыт таких встреч в самых неожиданных ситуациях), просто взгляд Седого произвел на него достаточно сильное впечатление.

— Меня зовут Володя, — представился он.

Седой протянул ему левую руку.

— Тут вот какое дело… — начал Седой, а Володя тем временем определил, что причина его вызова — правое плечо Седого. — Захворал немного, — продолжил Седой.

— Ну что ж, посмотрим, только поближе к свету. — Володя легонько повернул Седого к единственной, тускло горевшей лампочке.

— У нас фонарь есть, — сказал Костолом и достал из-под кровати большой аккумуляторный фонарь. Свет выхватил из темноты небольшую комнатку с еще одной дверью, напротив входной. Седой указал на правое плечо:

— Вот здесь болит. Посвети сюда, Митя.

Володя посадил Седого на кровать и ловко освободил его плечо от рубашки. Подобное ему уже не раз приходилось видеть на «скорой». Пуля вышла через мышцы наружу, по-видимому не задев крупных сосудов и кость.

«Бог даст, обойдемся без хирургической обработки. Мазями, повязками, энергетикой вылечу», — несколько успокоился Володя.

— Митя! А бинты, вата, йод; какая-нибудь перекись водорода есть? — спросил Володя. — Я как-то не совсем подготовился к этой болячке.

— Да что-нибудь найдем, — вмешался Костолом и достал из-под кровати специальный набор — некое подобие «аптечки»: с такими ящиками Володя раньше работал на «скорой». Он хитро улыбнулся и сказал: — Пока ты, Митя, за врачом ездил, я тут прогуляться выходил и подкупил кое-что.

«Шустрый народ, — подумал Володя, — оперативно действуют!»

— Во дает, Костолом! — удивился Митя.

— Быстрей тебя соображает, — ответил Седой.

— Своровал, что ли? — спросил Митя, и Костолом расхохотался. Но ничего не ответил.

«Ну что ж, — подумал про себя Володя, — тут люди не в ладах с законом, но, слава Богу, существует клятва Гиппократа…»

Он открыл ящик и достал все необходимое.

— Потерпи, — сказал он Седому…

Закончив обработку раны и наложив повязку, Володя обратился к Мите:

— Ну вот и все, главное сделано. Дальше нужны перевязки с мазями, желательно ежедневно. Но, конечно, не здесь, не на чердаке. Есть куда переехать?

И снова Седой пронзительно посмотрел на Володю, потом перевел взгляд на Митю…

— Володя, давай выйдем, — сказал Митя.

Через вторую дверь они вышли на чердак.

— Послушай, вот тебе бабки за беспокойство. Это — раз. И еще я хочу тебе кое-что объяснить. Седой скрывается. Куда ему деться? Да и я тоже, как бы тебе сказать, влип в историю. Тут в двух словах не расскажешь. Ситуация сложная. Если можешь помочь — помоги, — Митя говорил быстро и тихо.

— Я мог бы переговорить с одним человеком, он, Может быть, что-нибудь сделает…

— Кто это? — спросил Митя.

— Пока не могу сказать, но человек этот помогал многим, сам он из «авторитетов». — И Володя замолчал.

— Хорошо. Подожди здесь, я поговорю с Седым.

Митя зашел в комнату и закрыл за собой дверь.

«Чем я рискую? — подумал Володя. — А помочь надо…»

— У врача есть один знакомый, — сказал Митя. — Он говорит, что этот его знакомый в «авторитетах» ходит.

— Веришь ему? — спросил Седой. — Не сдаст он?

— Он наш человек. Я с ним давно знаком. Довериться Володе можно. А лишнего ему и знать не обязательно, — ответил Митя.

— Ладно, делать нечего. Здесь сидеть тоже тяжело да и ненадежно, — согласился Седой.

— Володя, заходи, — позвал Митя.

Немного щурясь от света, Володя вошел в комнату.

— Что это за человек такой? — в упор спросил врача Седой. — Я ведь кое-кого знаю.

— Батя, — коротко ответил Володя.

«Да, в самом деле тесен мир, если это тот Батя», — подумал Седой.

— Когда переговоришь с ним?

— Утром, — ответил Володя, — через Митю все передам.

— Лады, — согласился Седой.

— Ну что ж, порешили, стало быть? — спросил Митя. — Так мы пойдем, а утром я вернусь.

Распрощались. Володя и Митя быстро спустились по лестнице и разошлись в разные стороны…

Утром Володя уже знал, что Батя поможет Седому. И когда Митя позвонил по телефону, они договорились встретиться у метро «Октябрьская». Володя сам собирался отвезти Седого к Бате. И еще. Из разговора с Батей Володя понял: когда-то они были подельниками. Конечно, вся эта история не нравилась доктору, но огромные деньги, которые он получил, ставили его в некоторую зависимость от Седого и Мити.

Впервые за все это время Митя заехал за Седым при свете дня. Володя остался в машине, а Митя поднялся наверх.

— Поехали, Седой, — сказал Митя, входя, — врач не обманул, договорился с Батей.

— Иди, Митя, не свети, я быстренько следом…

Машина помчалась в сторону Перово. Скоро добрались до нужного места. Митя остался ожидать в машине, а Володя и Седой поднялись на четвертый этаж типовой блочной коробки.

Дверь им открыла дочь Бати. Она знала Володю да и была предупреждена о приезде гостей. Раздевшись и сняв обувь в прихожей, Володя и Седой прошли в большую комнату. Возле электрического камина в большом мягком кресле сидел седой худощавый человек. Это и был знаменитый «авторитет» Батя. Он никогда не признавал закон. Только в последние годы, после освобождения из колонии строгого режима по состоянию здоровья, Батя занимался коммерческой деятельностью. Ему было за семьдесят, но никто не давал ему этих лет. Это был крепко сбитый человек, в котором сразу чувствовалась несокрушимая воля. Несмотря на болезнь — у Бати был сахарный диабет, — он самолично правил своей большой «империей».

Многое повидал на своем веку Батя. Первая отсидка была еще в довоенное время — за мелкий разбой. Дисциплинарный батальон во время войны. Ранен был не один раз. После войны — лагеря. Тюрьмы хрущевских времен, потом тюрьмы в эпоху Брежнева, куда он попадал за экономические преступления, связанные с валютными операциями и с организацией подпольных производств необходимых стране товаров. Знавал и «мокруху», но не потому, что сам того хотел: воровские законы вынуждали. Если не ты, то тебя. Не сделал бы того, не дожил бы до совершеннолетия собственной дочери, которую любил больше всего на свете. Тридцать лет назад, будучи на свободе, встретил он женщину, которая до самой своей смерти была для него самым дорогим существом. Она была моложе его. Она и родила ему дочь. Впервые Батя увидел свою дочь, когда ему было уже шестьдесят четыре года…

Поздоровавшись, Володя легонько подтолкнул Седого к Бате.

— Много лет прошло, а узнаю я тебя, — сказал Батя.

— Да и ты почти не изменился, — ответил Седой.

Володя почувствовал себя лишним.