Сергей Зацаринный - Венгерская вода

Он даже не предложил нам сесть. Это явно не понравилось Киприану:

— Купцы вернулись, а он нет, — напомнил монах мягким голосом, в котором угадывалась настойчивость. После чего подал нам знак присаживаться, указав на скамью. Этот властный жест слишком явно показывал, что с церемониями покончено.

Голос Киприана стал совсем елейным:

— Будет лучше, брат, если ты будешь нам называть только греческие названия, не утруждая гостей понапрасну. Да и времени мало. И у тебя, и у них.

С этими словами монах, увидев, что мы колеблемся, ещё раз повторил жест, приглашающий садиться. Похоже он сознательно давал понять, кто здесь главный. Мне вспомнились слова Саввы. Важная птица.

— Думаю, мои друзья уже поговорили с теми купцами, которые вернулись в Египет. От тебя мы ждём чего-нибудь более интересного. Ты умный и опытный человек. Ничего тебе не показалось странным в этой истории? У тебя было время подумать. Мы должны им помочь. У них письмо к патриарху Филофею. Хоть он и оставил кафедру, сама она никуда не делась.

— Разумеется, — послушно закивал рыжебородый, — Патриархи приходят и уходят, а церковь остаётся. Как любит повторять твой учитель Феодосий Тырновский: «Моё отечество — Град Небесный!».

— Вернёмся к делу! — теперь в голосе Киприана не было даже следа прежнего елея и мягкости.

— У меня нет ни единого предположения или намёка, которые могли бы пролить свет на эту историю. Я бы ещё понял, если какие неприятности случились с теми купцами, которые плыли за рабами. Им ведь непременно были нужны кипчаки. А генуэзцы в последние годы торгуют больше черкесами. Уже несколько лет, как хан Джанибек изгнал их из своего царства и не даёт хода к их факториям. В прошлом году разрушил их крепость в Чембало. Рабов теперь везут с Кавказа. Из Матреги и других крепостей по другую сторону Киммерийского Босфора. Потому и плыли мы в Сугдею, а не в генуэзскую Феодосию, как обычно. Оттуда мой путь лежал на Киев и дальше. Мы расстались.

— Про это мы уже слышали, — Киприан явно не собирался уходить ни с чем. Меня это ободрило, и я посмотрел на него с благодарностью.

— Свято место пусто не бывает. После того, как хан погнал франкских купцов, их место стали занимать армянские. В Сугдее их много. Они сразу взялись помочь египтянам с кипчакскими рабами. Среди них оказался и человек, заинтересовавшийся благовониями. Он тоже отправился в Тану.

— Ты помнишь его имя?

— Конечно. Авахав.

Услышав это имя, я сразу вспомнил слова Саввы, произнесённые им несколько часов назад. Человек, для которого звание купца только прикрытие. Торговец тайнами. Того же поля ягода, что и Киприан. Я уже было собрался открыть рот, но меня неожиданно опередил Мисаил:

— Этот человек занимался благовониями?

Вне всякого сомнения, он тоже сразу вспомнил, на чьё имя выписано заёмное письмо.

— Этот человек вхож к Джанибековым вельможам. Он обещал помочь и с рабами.

— Ты его знаешь? — вмешался Киприан.

— Волей-неволей, — усмехнулся рыжебородый, — С тех пор, как меня с дьяконом Георгием посадили на русские дела, мне приходится часто про него слышать. Он в них торчит по уши. А сейчас и дьякон уехал. — вздохнул он, — Теперь этот Авахав сядет на мою шею всей задницей. Думаю, очень скоро придётся с ним повстречаться.

— Может поможешь сделать это и моим друзьям?

Рыжебородый как-то нехорошо рассмеялся:

— Нет ничего проще. На днях я снова поеду на Русь. Повезу грамоты от нового патриарха, новое миро. Нужно пригласить всех пастырей в Константинополь на поклон к новому владыке. Как раз по части Авахава.

— Теперь уже и мне стало интересно, — нахмурился Киприан. — Какое дело этому армянскому купцу до нашего патриарха?

Увидев, что рыжебородый покосился на нас, монах сердито махнул рукой:

— Рассказывай. Думаю им тоже будет интересно.

Мы действительно навострили уши.

— Наш патриарх назначает на Русь митрополита. Я же тебе говорил, что этот Авахав русскими делами занимается. А ты сам знаешь, что там сейчас творится.

Я уже было пожалел, что невнимательно слушал рассказы Киприана о политике, но тот, словно услышав мои мысли, стал пояснять:

— Русские земли подчинены двум государям. Часть Джанибеку, часть литовскому князю Ольгерду. А митрополит один. Вот Ольгерд уже давно и хочет своего отдельного митрополита. Не раз уже послов в Царьград присылал. И не с пустыми руками.

Видно было, что слово Царьград резануло рыжебородого. Однако он внимательно слушал, явно ожидая, что будет дальше. Киприан продолжал:

— Три года назад появился у нас человек по имени Феодорит. Вроде как и не от Ольгерда, а сам по себе. Но с немалыми деньгами. Привёз весточку с Руси, что тамошний митрополит Феогност почил в Бозе. Дело житейское. Владыка уже старый был, весть эта никого не удивила. Как и то, что тамошние князья земные сразу засуетились и стали на его место своих людей проталкивать. За этим Феодоритом как ослиные уши сразу выглядывали литовцы и Новгород. Богатый город на самом севере Руси. Может они и деньги на это дали — кто знает? Не прошло. Здесь тоже не дураки сидят. Быстро узнали, что Феогност жив. Кто знает на что надеялись? Может были у них сообщники, которые, в случае удачи, быстро старого митрополита на тот свет бы спровадили. И дело сделано. Ну, а как не выгорело, так, видно решили, не пропадать же деньгам? Скорее всего кто из здешних и подучил. (При этих словах рыжебородый печально кивнул). Отправились к болгарскому патриарху, тот этого Феодорита русским митрополитом и поставил. Осталось только пастве его признать. Вместо назначенного Константинополем. Откололись же от нас Болгария и Сербия. Чего бы и Руси вослед не уйти? Тем более она по языку к ним ближе. До нас уже слух дошёл, что и в Литве и в Новгороде Феодорита примут. Только не попустил Господь. Не поспело это дело до конца решиться, как и в самом деле помер Феогност.

— Давай-ка я эту всю историю с другого конца расскажу, — встрял вдруг рыжебородый, — Чтобы друзьям твоим интересно было. Они, поди, так и не поняли причём здесь этот Авахав? Ты ведь всё про Литву говоришь, да про Болгарию. А Авахав в Золотой Орде сидит. Как и его хозяева.

— А кто его хозяева? — сразу стало интересно мне.

— Хороший вопрос. — одобрил рыжебородый, — Сразу видно умного человека. Только у таких, как Авахав обычно бывает много хозяев. Явные, это, конечно татарские эмиры, что в Крыму сидят. Улус это богатый, от столицы ханской далеко. Потому тамошние правители немалую силу имеют. Хотя стараются её и не показывать. До поры до времени. Доходят ведь слухи, что и сам весь этот погром франкам в Крыму Джанибек устроил, чтобы этим эмирам руки укоротить, да спеси поубавить. А ведь от этого сугдейские армяне сильно выиграли. Вся торговля по тамошним портам теперь идёт через них, да через греков.