Екатерина Островская - Двери в темное прошлое

— Мне кажется, что эти люди договорились. Надоело жить украдкой — теперь они богаты. Разводы, разделы имущества не устраивают никого из них. Жадность толкает их на идеальное, как им кажется, преступление: она убивает его жену, а он — ее мужа. Валентин Минаевич, зная, что Максим отправился в город, угнал тяжелый самосвал, что труда не составило, потому что сторож в этот момент занимался более важным делом — общался с бутылкой водки. Ключи были в замке тонара… Но это ему повезло, хотя опытный человек заведет любой автомобиль и без ключа.

— Чушь! — скривился Валентин.

— Следствие разберется: я им предоставил все доказательства.

— Какие доказательства? — рассмеялся Лужин. — У вас ничего нет на нас и быть не может.

Он посмотрел на жену:

— Пойдем! Неужели ты веришь все этим бредням?

Лужина не ответила и отвернулась.

— Ты понимаешь, чем это кончится для тебя лично? Развод, потеря работы, потеря имущества, нищета…

— Не слушай его, — не выдержала Люба, — по закону все пополам.

— А мы уже поделили имущество, — ответила Марина. — Мне дом за полмиллиона евро, ему сережки — за полтора миллиона, семейный бизнес и вечная любовь с проституткой.

— Да ты сама!.. — закричала Наташа, вскакивая.

Вдруг Марина отчетливо поняла, что это похоже на фарс. Все начиналось очень серьезно: убийства, расследование, подозрения, похороны, поминки, а заканчивается семейной сценой. И все? Траурный вечер закончился?

Валентин поднялся и сказал своей подруге:

— Иди и собирай свои вещи! Валим отсюда. А я мигом.

Наташа поспешила к выходу.

Сидящие за столом молчали. Потом поднялся Вадим Катков и вздохнул:

— Покину вас. Что-то мне как-то не по себе от всех этих разоблачений. Не прощаюсь, потому что помянуть Леонида Ивановича надо без всяких этих…

Он протянул руку Максиму:

— Крепись, братан. Жизнь, она такая…

Максим пожал его руку. Но заметно было, что он не может успокоиться. Смотрел вслед уходящему Окатышу, потом покрутил головой, сделал попытку приподняться в кресле, но Карсавин приказал ему:

— Сиди! Марине Владимировне именно сейчас нужна твоя помощь и поддержка…

Компьютерный гений сделал удивленное лицо, а писатель обернулся к Лужиной:

— Насколько я понял, у вас есть счет за рубежом?

— В Германии.

— Надо прямо сейчас изменить пароль доступа к нему. А лучше перевести деньги в Россию. Лучше в банк Лени Панютина… То есть в «Ингрию». Это возможно?

Последнее уже обращено было к Гуревичу.

Тот кивнул и добавил:

— Я и сам хотел это предложить, потому что у девушки есть риск остаться на бобах.

— У меня все банковские реквизиты в телефоне, — сказала Марина, удивляясь тому, что в такие моменты люди думают о деньгах. Тем более думают о ее деньгах.

Максим достал из внутреннего кармана пиджака планшетный компьютер, включил его и посмотрел на Лужину:

— Ну!

Он пытался казаться спокойным, но ему это не удавалось. Еще бы: совсем недавно он делился своим счастьем, рассказывал, какая у него кроткая и заботливая жена, как она взвалила на себя все заботы по дому, а теперь выяснилось, что он доверчивый глупец. Как и Лужина, впрочем, — столько лет ничего не замечать. Она и о денежных средствах на своем когда-то открытом в Германии счете ничего не знала, хотя нужно всего-то было нажать несколько кнопок на своем смартфоне.

Когда деньги были уже переведены, Максим вдруг рассмеялся и сказал:

— Вовремя успели. Кто-то уже пытается добраться до твоего немецкого счета. Но теперь там осталось всего пять евро, но и их снять не удастся — пароль-то мы заменили.

Он снова погрустнел. А Иван Андреевич, как будто поняв, что в душе Максима, шепнул ему:

— Никуда не ходи — пусть уезжает. Долгие проводы — лишние слезы. Все равно ничего вернуть нельзя. И я тоже виноват, что не рассказал тебе раньше: ведь знал, кто она.

Но эти слова не придали уверенности молодому человеку.

— Давайте забудем о плохих людях, — провозгласила Люба, — забудем и помянем хорошего парня Ленечку.

Карсавин начал разливать водку, но не выдержала Виолетта:

— Вы что же, отпускаете этих?

— Их задержат специально обученные товарищи, — ответил подполковник юстиции, — просто решили не делать этого на поминках. Хотели подождать, когда все разойдутся. Но я позвоню сейчас, и их встретят возле шлагбаума. К сожалению, предъявить им нечего. Доказательств у меня нет. Есть косвенные улики, но для суда их недостаточно. Нет свидетелей и, скорее всего, не будет. Эта парочка все продумала. Боюсь, что им удастся вывернуться. Слабая зацепка, которая сразу вывела меня на обоснованное подозрение, это карабин, из которого застрелили вашего друга. Он принадлежал Хепонену, тот приобрел его у знакомой старушки без всякого оформления. Так сказала жена Олега, она же утверждает, что карабин был в его кабинете в домике администрации, а потом пропал куда-то. Сама она предполагает, что муж лет пять или шесть назад подарил его, скорее всего, какой-нибудь бабе. Свой дом они тогда еще только строили, семья жила в городе, а Хепонен здесь, в своем кабинете. Выяснить, что он пользовался услугами все той же конторки по доставке девочек, что и Панютин, труда не составило. А потому я предположил, что он или должен был сутенерам и рассчитался этим карабином, или просто продал его им. Так оружие оказалось в руках Валентина Лужина. Прятал он его, очевидно, на мебельном производстве, а потом передал Наташе. Только нам это доказать не удастся.

— Еще не вечер, — напомнила Виолетта.

Все поняли, что она имела в виду, но развивать тему не стали.

А вечер уже наступил, и, хотя солнце еще не закатилось за лес и по-прежнему по небу носились веселые ласточки, тени от сосен вытянулись и накрыли стол и сидящих за ним людей, которым было не до веселья.

— Мне пора, — произнес Кудеяров, поднимаясь.

Он посмотрел на Марину и подал ей руку:

— Я бы советовал зайти и посмотреть, что сейчас делает ваш муж. Мне кажется, что он заберет из дома все деньги и все ценности.

— Мне все равно, — ответила Лужина, но руку его приняла и поднялась, — я провожу вас.

Они вышли на дорогу, но следователь повернул к ее дому, объяснив, что все же советует вдвоем зайти в ее дом, потому что, увидев следователя, Валентин не станет задерживаться и поспешит поскорее исчезнуть. Вошли во двор, где на выложенной брусчаткой площадке стоял «Блейзер». Кудеяров открыл дверь автомобиля и вынул ключи из замка зажигания. Войдя в дом, услышали, как в гостиной Лужин разговаривает по телефону. Возле его ног стояли две большие спортивные сумки и кожаный чемодан. Он наверняка слышал, как кто-то вошел, но тише говорить не стал.

— …все, что можешь унести. Поедем на двух машинах. Сразу ко мне домой поедем, теперь не надо прятаться.