Вера Арье - Сердце мастера [litres]

– Да, и по названию произведения.

– Давай-ка попытаем счастья… Подключайся к базе, я продиктую список лотов, выставленных семейством Ливанос на недавних женевских торгах.

Оливия принесла из комнаты ноутбук и, нажав на несколько вытертых от соприкосновения с пальцами клавиш, вошла на сайт «проекта E.R.R».

– Итак, Огюст Ренуар, – Родион взглянул поверх очков, чтобы убедиться, что она за ним поспевает. – «Осенний пейзаж», тысяча девятьсот пятый год.

– Такого нет…

– Поехали дальше… Жан Беро «Парижские рабочие», тысяча девятьсот двадцать пятый.

– Отсутствует.

– Анри Лебаск, – упрямо продолжал Родион. – «Девушки у воды», тысяча девятьсот девятнадцатый.

– Есть! – Оливия вскочила и тут же села обратно, вперившись в экран. – Дата отправки в Германию – тридцатого мая сорок четвертого года!

– Любопытно… Но давай пока продолжим. Теперь букинистические издания: первыми у нас идут «Буколики» Вергилия, тысяча девятьсот двадцать шестой год.

– Погоди-ка… «Буколики» – штучное издание, отпечатанное на мануфактуре Монтравеля. Он, кажется, иллюстрировал их своими гравюрами. Очень редкая книга… Со слов Доры, она тоже входила в список ценностей, похищенных из его мастерской.

– Хмм… Надо будет, пожалуй, еще раз поговорить с Рувэ! Он упоминал, что в складском боксе Ахиллеса Ливаноса вместе с пейзажами Монтравеля хранились и редкие книги. Если среди них был Вергилий, то все это становится по-настоящему подозрительно. Так как, числятся «Буколики» в описи Розенберга? Ты проверила?

Оливия застучала по клавиатуре пальцами, как радист в блиндаже в условиях ковровой бомбардировки.

– Не поверишь – есть! Только я совсем теперь запуталась… Какая между всеми этими фактами связь?

Родион снял очки и сунул их в нагрудный карман своей джинсовой рубашки.

– Вот смотри, что мы имеем: семья греческих фабрикантов унаследовала произведения искусства, чья подлинность была подтверждена экспертизой, а провенанс вызывал сомнения. Рувэ, у которого на хранении находилась часть этих ценностей – включая похищенные у Монтравеля картины и книги – взялся продать пейзажи мастера русскому коллекционеру Ною Волошину. Оставшееся добро, видимо, было возвращено наследникам. Перебравшись в момент греческого финансового кризиса в Швейцарию, они принялись сбывать эти предметы через аукционные дома – одной из первых ласточек стала картина Анри Лебаска.

– Хорошо, а о чем говорит тот факт, что и полотно Лебаска, и сочинение Вергилия нашлись в списках Розенберга? У них же могли быть разные владельцы…

– Возможно, это простое совпадение, и данный экземпляр к Монтравелю отношения не имеет. Но все-таки нужно бы проверить. Если окажется, что он принадлежал мастеру, то мы попытаемся выяснить номер железнодорожного состава, которым обе конфискованные жемчужины были высланы в Германию. Возможно, вместе с ними увезли и «Итею»… Кстати, посмотри-ка, какого числа отбыл из Парижа Вергилий?

– Тридцатого мая сорок четвертого… Та же дата отправки, что и у Лебаска!

Оливия потянулась к графину с лимонадом – в голове закипал невообразимый информационный компот. Хорошо бы охладиться…

– Таких совпадений, как ты сама понимаешь, не бывает! Вот что, Иви, покопайся-ка еще в архиве E.R.R. Там ведь куча фотографий и ссылок на сходные ресурсы – вдруг что-то еще прояснится. А я пока попробую связаться с Рувэ и уточнить по поводу этой книги. Вдруг мы взяли заведомо ложный след…

– А, месье Лаврофф, я прям как чувствовал, что вы мне сегодня позвоните, – радостный голос Рувэ в телефонной трубке заглушало гудение пылесоса: видимо, горничная прибирала номер, пока тот загорал на своей пятизвездочной террасе.

– Простите, что снова беспокою вас. Хотел уточнить одну мелочь…

– Я и не сомневался, что вы ко мне непременно по делу, – хохотнул арт-дилер. – Выкладывайте, что у вас там назрело?

– Скажите, а был ли в списке книг, хранившихся на кипрских складах в боксе Ахиллеса, – Родион сделал умышленную паузу, надеясь, что Рувэ сообразит, о ком речь, – раритетный Вергилий? Если, конечно, вы сможете вспомнить…

– По-моему, был… У меня довольно цепкая память на все ликвидное, но я бы все же проверил. Знаете, что, Лаврофф, я этих вещей по телефону обсуждать не люблю. Заезжайте вечерком, поговорим!

День выдался настолько утомительным, что Родион и не заметил, как стрелка подползла к семи. Прыгнув в такси, он добрался за полчаса до авеню Монтень, где был расположен роскошный отель, облюбованный Рувэ. Пройдя мимо портье, услужливо придерживавшего перед ним сверкающую дверь, Родион оказался в лобби. Там царила неимоверная суета.

– Это возмутительно! – орал на застывшего за стойкой регистрации агента службы размещения темнокожий красавец в лиловом костюме. Его грозовые глаза сверкали в унисон ослепительному бриллианту, украшавшему мочку звездного уха. – Мой продюсер высылал вам все требования заранее: окна строго на восток и никаких зеркал в спальне! И что я вижу, войдя в номер?!

– Месье, – возразил портье срывающимся петушиным голосом, – все номера категории суперлюкс расположены на южной стороне… А зеркало мы сегодня же задрапируем!

– Задрапируете?! – в тоне постояльца послышались истерические нотки. – Да вы должны мне выплатить неустойку за принесенные неудобства!

Родион решил не дожидаться окончания скандала и самостоятельно предупредить Рувэ о своем прибытии. Но мобильный телефон арт-дилера не отвечал. Поднявшись на нужный этаж, Родион бесшумно подошел к двери знакомого «дуплекса» и замер: номер был опечатан красным полицейским сургучом.

Все вокруг вдруг расплылось и задрожало, и омерзительный липкий страх тут же скрутил ему нутро.

Неужели…

Неужели кошмар повторяется?!

Он зажмурился и прислонился к стене коридора, ища опору. Нет, в тот раз – целую жизнь назад – все было по-другому… Вместо роскошного отеля в центре столицы – убогая квартирка на окраине, в которой остывало мертвое тело его информатора. И масса красноречивых предпосылок, которые Родион по неопытности тогда просто не заметил. Но прошло почти двадцать лет, и теперь он самым скрупулезным образом принимал меры предосторожности, вступая в контакт с источниками: никаких публичных мест, никакой переписки, никаких свидетелей. В случае с Рувэ утечка не должна была случиться!

– Месье, вам плохо? – услышал он чьи-то слова как сквозь вату.

Родион нехотя приоткрыл глаза: перед ним стояла горничная в хорошо подогнанной по фигуре униформе.

– Все в порядке, мадмуазель. Скажите, вы не знаете, что здесь произошло?

Девушка молча уставилась в пол, будто бы ей было неудобно отвечать на этот вопрос.