Делия Оуэнс - Там, где раки поют

– Понял. Тогда какая ловушка?

– Это нам как раз и предстоит придумать.

Пятнадцатого декабря, когда Эд и Джо в который уже раз обсуждали, как заманить Киа, в дверь кабинета постучали. За матовым стеклом маячила широкая тень.

– Войдите! – крикнул шериф.

Когда гость зашел, Эд сказал:

– А-а, привет, Родни. Чем можем помочь?

Родни Хорн, бывший механик, что ни день рыбачил с приятелем, Дэнни Смитом. В городке он слыл тихим, степенным, вечно ходил в рабочем комбинезоне. Не пропускал ни одной церковной службы, но и в церковь являлся тоже в комбинезоне – поверх выходной рубашки, которую его жена Элси стирала, гладила и туго крахмалила.

Родни сдернул войлочную шляпу, прижал к животу. Эд предложил ему стул, но Родни мотнул головой.

– Я ненадолго. Насчет дела Чеза Эндрюса.

– Что там у тебя? – спросил Джо.

– В общем, случилось это некоторое время назад. Мы с Дэнни рыбачили нынче летом, тридцатого августа, и кой-чего видели в Кипарисовой бухте. Думаю, это вас может заинтересовать.

– Рассказывай, – велел шериф. – Только, прошу, сядь ты ради бога.

Родни сел и минут пять рассказывал. Проводив его, Эд и Джо переглянулись.

Джо сказал:

– Ну вот и мотив.

– Надо заполучить ее наконец.

Как-то утром, за несколько дней до Рождества, Киа раньше обычного бесшумно причалила у пристани Скока. С тех пор как к ней повадились то шериф, то его помощник – за их жалкими попытками она наблюдала из пальмовых зарослей, – бензин и продукты она стала покупать до зари, когда все, кроме рыбаков, еще спали. В то утро над неспокойным морем клубились низкие облака, а с востока на горизонте маячил тугой хлыст торнадо. Надо скорей покончить с делами у Скока, пока не налетел ураган. Причал проступил в дымке лишь за четверть мили. Киа сбросила скорость, вгляделась в туман, не видно ли поблизости лодок. Когда оставалось ярдов сорок, она различила Скока, сидевшего в древнем кресле у стены, и помахала. Но он не махнул в ответ, даже не встал, лишь отрицательно качнул головой. Киа остановила лодку.

И махнула опять. Скок смотрел прямо на нее, но даже не шевельнулся.

Выкрутив румпель, Киа круто развернулась назад, прочь от берега. И тут из тумана выступил большой катер, за штурвалом стоял шериф. По бокам катера – две моторки, а по пятам за ними – торнадо.

Киа, поддав газу, наметила курс меж катящихся валов, и лодка понеслась в открытое море, подскакивая на белых гребнях. Киа хотела добраться кратчайшим путем до болота, но катер шерифа был слишком близко, того и гляди перехватит.

Море уже не просто волновалось, а вскипало. Киа неслась прямо на грозу, опасность становилась все ощутимей. Спустя секунды хлынул ливень. Киа мгновенно вымокла до нитки, мокрые волосы липли к лицу. Она встала носом к ветру, чтобы не перевернуться, но нос лодки захлестнуло.

Зная, что их катера быстрее, Киа под шквалистым ветром рванула вперед. Вдруг удастся затеряться в этом хаосе или броситься в море и вплавь добраться до берега? Киа уже прикидывала, как прыгнуть в воду, – казалось, так проще всего спастись. Берег близко, и наверняка есть подводное течение, которое подхватит ее. Не успеют они оглянуться, а она уже будет далеко. Так, высовываясь время от времени из воды, доберется она до берега и скроется в зарослях.

За спиной, заглушая вой ветра, ревели моторы. Все ближе и ближе. Но Киа была не из тех, кто сдается. Надо прыгать, прямо сейчас. Но катера уже сгрудились вокруг нее стаей серых акул, обложили со всех сторон. Одна из лодок просвистела перед ней, задев нос бортом. Киа отбросило назад. Шериф схватил ее лодку за планширь, вокруг бесились волны. Двое полицейских прыгнули к ней в лодку, и помощник шерифа прокричал:

– Мисс Кэтрин Кларк, вы арестованы по подозрению в убийстве мистера Чеза Эндрюса. Вы имеете право хранить молчание…

Дальше она не слышала. До конца никто никогда не дослушивает.

Киа заморгала от яркого света ламп над головой и от солнца, бившего в высокие, от пола до потолка, окна. Два месяца провела она в полумраке, а теперь, когда глаза привыкли к яркому свету, увидела за окнами край болота, ветвистые дубы, ковер из пышных папоротников, вечнозеленого остролиста. Она залюбовалась живительной зеленью, но чьи-то уверенные руки уже подтолкнули ее к длинному столу с рядом стульев, на одном из которых сидел Том Милтон, ее адвокат. В зал суда ее привели в наручниках, и ладони, будто сжатые в молитве, затекли. Киа была в строгих черных брюках и простой белой блузке, за спиной коса; на публику она и не оглянулась, но ощущала присутствие людей, собравшихся посмотреть, как ее будут судить за убийство. Увидеть ее в наручниках. Ее замутило от запаха пота, застарелого сигаретного дыма, дешевых духов. Когда она приблизилась к скамье подсудимых, гул в зале стих, по рядам пронесся шепоток; все звуки она слышала будто издалека, их заглушало ее дыхание, прерывистое, натужное. Пока снимали наручники, она разглядывала гладкие сосновые половицы, затем тяжело опустилась на скамью. Двадцать пятое февраля 1970-го, девять тридцать.

Том наклонился к ней и шепнул: все будет хорошо. Киа не ответила, лишь посмотрела ему в глаза, ища в них искренность, хоть какую-то надежду. Не то чтобы она верила в хороший исход, просто впервые за всю жизнь полностью полагалась на другого человека. Осанистый, несмотря на свои семьдесят один, с густой шевелюрой, Том носил старомодные полотняные костюмы с непринужденным, хоть и слегка комичным изяществом сельского джентльмена. Двигался он плавно, говорил негромко, с лица не сходила благожелательная улыбка.

Судья Симс назначил было для мисс Кларк молодого адвоката, поскольку она не воспользовалась правом выбрать себе защитника, но узнавший об этом Том Милтон вызвался представлять ее интересы бесплатно, хоть он уже и удалился от дел. Как и все, он был наслышан о Болотной Девчонке и за последние годы видел ее не раз: то она бесшумно скользит в лодке сквозь плавни, то выскакивает с покупками из магазина – воровато, как енот из мусорного бачка.

Два месяца назад он впервые навестил Киа в тюрьме, она сидела за столом в темной клетушке. На него девушка даже не взглянула. Том представился, сказал, что будет ее защищать, но она не ответила, не подняла глаз. Ему захотелось ласково коснуться ее руки, но что-то его удержало – то ли ее напряженная поза, то ли глаза, отстраненные и безучастные. Пытаясь поймать ее взгляд, он принялся объяснять, как проходит судебный процесс, чего ей ожидать, а затем стал задавать вопросы. Но она молчала, не шевелилась, не смотрела на него. Когда ее уводили, она обернулась, глянула в крохотное окошко на небо. Над городской пристанью кричали чайки, и казалось, она видит их голоса.