Михаил Скрябин - Болото

Павлов бегло просмотрел записи и подумал, что по полноте своей они очень напоминают протокол допроса. Заканчивалась история болезни словами: «Ввиду особых обстоятельств вопрос о производстве операции кандидатом медицинских наук А. П. Кулаковым подлежит согласованию со следственными органами».

Павлов размашисто написал «Согласен», поставил дату, время, указал свою должность и расписался.

ДЕЖУРНЫЙ врач — внешне само терпение — выслушивала отказ Кулакова.

— Я еще не ложился спать и совершенно разбит. К тому же у меня больна супруга. Так что передайте, пожалуйста, Асе Михайловне мои извинения и скажите, что сейчас я просто не в состоянии работать. Вот смотрите, — Александр Петрович вытянул руки: кончики пальцев нервно подрагивали.

— Но, Александр Петрович, больной…

— Простите, я даже слышать сейчас не могу о больных.

Израсходовав запас убеждений, врач достала конверт.

— Прочтите тогда, пожалуйста, вот это, и я поеду.

Кулаков нерешительно вытащил записку. Всего пять слов: «Александр Петрович! Убедительно прошу приехать!» И подпись. Эту подпись Кулаков узнал бы среди тысячи других. Она осталась ему на память в копии протокола обыска. Слово «прошу» дважды подчеркнуто.

— Откуда это у вас? — стараясь сдержать дрожь в голосе, спросил Кулаков. И не дожидаясь ответа, быстро отворил дверь в свой кабинет.

— Пройдемте, пожалуйста, сюда, чтобы не беспокоить Ольгу Сергеевну, — пригласил он врача и, путаясь в полах халата, прошел вперед.

— Где вы это взяли? — снова спросил он, плотно притворив дверь.

— Мне ее дал автор.

— Он где? У вас?

— Да.

— Зачем?

— Мне не поручено об этом говорить.

Кулаков неожиданно побледнел и тяжело опустился в кресло.

— Володька?.. Что с ним?

— Нет, нет! Что вы, успокойтесь!

— Что случилось? Ради всего святого! Почему ночью в больнице следователь? Зачем он вызывает меня?

— Он, так же, как Ася Михайловна, просит вас приехать на консультацию к больному, — нашлась Любовь Андреевна, умышленно говоря о больной в мужском роде. — Следователь его знает, а больной действительно тяжелый.

— Да, да, конечно, — засуетился Кулаков, — я сейчас, извините. Не успев прикрыть за собой дверь кабинета, вернулся.

— Так это правда, что не Володька?

— Правда, — твердо сказала врач. — Поверьте, я вас не обманываю, Александр Петрович.

УСЛЫШАВ шум подъехавшей к больнице машины, заведующая заторопилась навстречу.

— Как думаете, приехал? — задал Спицин вопрос, беспокоивший обоих.

— Приехать-то, пожалуй, приехал, а вот сможет ли оперировать?.. — ответил Павлов.

Кулаков вошел в кабинет вслед за женщинами. Он наклонил голову в знак приветствия, но руки никому не подал. То ли постеснялся, учитывая сложившиеся отношения, то ли продолжал держать обиду на людей, арестовавших сына.

— Я приехал по вашей просьбе, — обратился Кулаков к следователю. — Слушаю вас.

Павлов понял, что Кулакову ничего не известно о причине вызова и решил говорить напрямую.

— Девушка, раненная вчера в сберкассе, в крайне тяжелом состоянии. По мнению лечащих врачей, необходима срочная операция. Мы просим вас ее сделать.

При первых же словах следователя Кулаков прикрыл глаза рукой, словно внезапно попал на яркий свет. Когда Павлов умолк, он медленно заговорил:

— Вы понимаете, в какое положение меня ставите? Ни один хирург не возьмется делать операцию близкому человеку. А для меня оперировать эту девушку все равно, что собственного сына. Даже страшнее.

Предстоял мужской разговор. И Павлов кивком в сторону двери дал понять это женщинам.

— Я все прекрасно понимаю, Александр Петрович, — заговорил он, когда мужчины остались одни. — И поверьте, если бы не сложившаяся ситуация, мы бы обошлись без вас. Но жизнь не оставила нам выбора…

— Но она может погибнуть и во время операции, и после нее. Вы такую возможность допускаете?!

— Да. Но и в этом случае никому не позволю бросить камень в подполковника медицинской службы Кулакова.

— Скажите, — с трудом сказал Кулаков, — кто ее? Не Володька?

— Не знаю, Александр Петрович, — тихо ответил Павлов. — Этого я еще не выяснил.

— Значит, если она выживет и даст показания, она, возможно, укажет на моего сына. Так я понимаю… — отрешенно, ни к кому не обращаясь, произнес Кулаков.

— Возможно…

— А если умрет и не даст показания, Володьке может быть легче.

— Это не так. Нам, правда, труднее будет найти истину. Но вашему сыну от этого легче не станет. Даже наоборот — он понесет более суровое наказание в случае смерти потерпевшей, если, конечно, он причинил ей травму. А правду мы все равно установим.

— Ясно, — Кулаков кивнул, посмотрел в глаза следователю. — Ясно…

Он пододвинул к себе историю болезни и углубился в ее изучение. По ходу чтения он что-то записал на листке бумаги, потом спросил про температуру. Не получив ответа, недовольно нахмурился. Спохватился, что ответить некому, извинился.

Павлов понял: перед ним сидел уже не подавленный собственным горем человек, а врач, от которого зависит жизнь больного и который — это самое главное — готов и в состоянии за нее бороться.

Он кивнул Спицину, и тот пригласил в кабинет врачей.

ЧЕРЕЗ десять минут Кулаков, сопровождаемый заведующей и дежурным врачом, вошел в палату номер десять.

Павлов остался ждать возле дверей. Вскоре врачи вышли. Остановившись около Павлова, Кулаков сказал:

— Идя в палату, я еще надеялся, что смогу поручить операцию кому-нибудь из своих хирургов, а сам буду ассистировать. Надежды не оправдались. Наши врачи этой операции сделать не смогут. Больная в крайне тяжелом состоянии и летальный исход можно ждать в любой момент.

— У меня к вам несколько вопросов, — сказал Павлов.

— Слушаю вас.

— Без операции можно обойтись?

— Нельзя. У больной нарастает очаговая неврологическая симптоматика.

— А отложить до утра можно? — уже возле самого кабинета спросил следователь.

— Если оперировать, то немедленно.

— И последний вопрос, — Павлов перевел дыхание. — Вы в состоянии, Александр Петрович?

— Да, — тихо, но решительно ответил Кулаков.

— Вот и отлично. Будем считать вопрос решенным, — с облегчением сказал Павлов.

В кабинете Кулаков обратился к заведующей:

— Оперировать больную я смогу только у себя в госпитале.

Та хотела, было, что-то сказать, но Кулаков продолжал:

— Ваша операционная не приспособлена для такой тонкой операции. Отсутствует нейрохирургический набор, нет необходимых условий для реанимационных мероприятий после операции. Ася Михайловна, вы представляете, как оперировать без электроэнцефалографа?