Вера Переятенец - Восемь дней в сентябре и Рождество в Париже. Антикварный детектив. Или детективная история, разгаданная экспертом

Во-первых, после напряжения предыдущего года, когда она вместе с сыном заканчивала школу, выискивая нужных репетиторов, затем «поступала» в университет, начало его студенческой жизни не шло ни в какое сравнение со всем, что пришлось пережить. Так, мелочи: главное, разбудить к первой паре, накормить завтраком, отправить на учебу да вовремя задавать контрольные вопросы по поводу каких-нибудь заданий. Но все шло пока хорошо: сдавались переводы, писались контрольные работы и сочинялись доклады.

Второй важной проблемой для нее стал кризис. И не потому, что он как-то серьезно коснулся ее материального благополучия. Нет, как раз в этом плане она чувствовала себя как никогда защищенной. Проблема имела свое физическое воплощение в виде мамы и телевизора, где, как назло, по всем каналам обсуждалась именно эта тема. Вот нет в жизни больше проблем в виде снижения надоев коров, неурожая картошки на шести сотках у бабы Вали или очередной полет в космос. Есть только мифическое падение курсов акций, нефти и курса рубля. И все это почти круглосуточно на разные голоса. Мама подсела на экономический канал. Последствия были ужасны. Каждый день ее любимые завтраки теперь приправлялись почти истерическими разговорами мамы о том, как они, бедные, будут жить, особенно когда ее дочь не имеет работы. И это несмотря на то, что на денежные средства, имевшиеся в запасе, они этот кризис спокойно могли пережить. Нет, само отсутствие у Вероники постоянной работы маму приводило в панику. Чтобы хоть как-то успокоить ее, Вероника рассказала ей об имевшихся ста тысячах в банке, объяснив, правда, происхождение этих денег как наследство Клавдии Михайловны. Согласитесь, что это была почти правда. Историю с бриллиантами маме знать было нежелательно, как и причину смерти дальней родственницы. Умерла и умерла. Правда, все до конца скрыть от мамы невозможно. Приезд милиции и нападение на Веронику было во всех красках описано соседками. Пришлось очень сильно постараться, чтобы оформить это в приемлемую для мамы форму. И все равно Вероника получила по полной программе отрицательных эмоций:

— Это все твое занятие. Добегаешься по квартирам, еще сама в тюрьму угодишь. Я вообще подозреваю, что ты многое от меня скрываешь.

От такой жизни пустоту, образовавшуюся от отсутствия клиентов, заполнила хандра и депрессия. Иногда становилось совсем плохо. Не помогала даже «Раймонда». Вероника все чаще ловила себя на мысли, что ей хочется побыть одной. В такие дни она уезжала на Мойку и часами сидела в квартире Клавдии Михайловны. Она пока не решилась ее сдавать, да и не было подходящих надежных кандидатур.

Переезд Виктора Федоровича в Петербург откладывался из-за задержек с возобновлением деятельности филиала аукционного дома. Правда, он периодически звонил Веронике, все пытаясь пригласить ее на какой-нибудь спектакль в Мариинский театр. Она вежливо отказывала. А может, и напрасно? Она уже сожалела о том, что обошлась с ним довольно принципиально, и даже готова была согласиться на его приглашение, но последние три недели он и не звонил. А Вероника все чаще и чаще ходила по огромной профессорской квартире, смотрела в окна на мокрые стены Новой Голландии, серую Мойку, сидя в кресле-качалке она иногда перечитывала мемуары Матильды Кшесинской и ее письма. Ей стало даже казаться, что то, что они попали в ее руки, был какой-то особый знак. Она никак не могла понять, что делать ей с этими бесценными бумажками. Продать? Ну да, возможно. Будет, наверное, маленькая сенсация. Денег заработает. Но разве это честно? Чужие письма… Милые, совсем не царственные строчки влюбленного Ники к Малечке. Чужая жизнь, чужие чувства…

«И откуда такие нежности в тебе появились, дорогая? У тебя, живущей среди чужих вещей, носящей чужие драгоценности, пьющей чай из чашки, которой скоро двести лет? Откуда?»

И в один из таких серых темных питерских дней, от которых не спасает ни балет, ни поход в солярий, Вероника поняла, что ей нужно сделать. Она решила вернуть эти письма Матильде. Она поедет в Париж. Одна. В конце концов ей надо встряхнуться от всех дурных мыслей.

Вероника забрала из банковской ячейки часть заначки, оформив для мамы появление этих денег как очередной гонорар. На них были куплены для неё новые сапожки для зимы, коробка духов и кое-какие мелочи. Часть была публично оставлена на праздники, а по поводу остальных заявила, что потратит на себя и поедет в Париж.

— Ну и правильно, а то совсем ты закисла, ходишь серее тучи, — неожиданно прокомментировала мама. — Ничего, вон наш президент говорит, что у нас все хорошо будет, так что езжай, лучше отдохнешь — больше денег потом заработаешь.

Неизвестно, много заработает потом Вероника или нет, но волшебная атмосфера Парижа подействовала на нее действительно благотворно. Не зная усталости, она ездила на экскурсии, допоздна гуляя по парижским улицам, с удовольствием делая покупки в магазинах, выбирая подарки для мамы, сына и, главное, не забывая себя. Что можно привезти из Парижа? Конечно, новое платье. Маленькое, черное и самое элегантное на свете.

В один из последних дней Вероника поехала на русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. В этот день подкачала погода, лил проливной дождь, совсем как в Питере. Но ее это не испугало. Подумаешь, что мы, дождя не видели? На кладбище было пустынно. Там, среди могил наших легендарных соотечественников, она без труда отыскала скромное серое надгробье с крестом. Под ним лежала Светлейшая Княгиня Красовская Мария… Так стала называться после венчания с Андреем Владимировичем Матильда Кшесинская. Вероника положила на плиту букет белых роз и перевязанную ленточкой небольшую стопку писем. Под дождем бумага быстро размокла, чернила поплыли, и вот уже тонкая фиолетовая струйка поползла вниз на землю под могильную плиту.

— Они твои. Я привезла тебе эти письма, Матильда, прости.

Вероника пошла к выходу, а капли дождя уже почти превратили бесценные листки бумаги в ничто, в небытие.

Все — она выполнила свой долг, иногда нужно совершать и красивые поступки, не капустой, чай, торгуешь, дорогая.

Осталось только собрать вещи — и домой, домой. У входа в метро она услышала трели своего телефона:

— Алло, Вероника, как я рад Вас слышать. — Надо же, это Виктор Федорович. — А я в Петербурге, мы тут на днях филиал снова открываем. Я тут квартиру снял. Недалеко от Вас. Надеюсь на совместное сотрудничество. Вы не могли бы приехать завтра в офис? Мы бы все обсудили.

— Не могу, я в Париже сейчас, прилетаю только завтра вечером. Так что давайте после выходных.

— А можно я вас все-таки на «Спящую красавицу» приглашу? На воскресный спектакль?

Эх, была не была! В конце концов, зачем она купила новое платье?