Алексей Наст - Распутницы

— С бандюгами сделок не заключают.

— Это не мир, Володя, это — перемирие.

Натолкав обратно в изъятую у бандитов сумку газет, какие там были, они подошли к трупу Гордея. Крошин толкнул труп ногой:

— Он убил Нуретову?

— Он. Есть свидетель.

— Громкое дело.

— Много грязи в этом деле.

— Его ведёт Егоров.

— Мы поменялись. Он мне дело Нуретовой, я ему десять бытовух.

— Здорово… Так что с трупом? Ты будешь звонить или я?

— Звони Шматову — они не так далеко уехали.

Крошин остался ждать свою группу, а Лиза, выбравшись из заброшенного района, на автобусе поехала в управление.

Вручив сумку с газетами экспертам (поколдуйте!), Лиза прошла в кабинет Егорова. Ребров с довольным видом подшивал дело Окунева. Лиза села за стол Каузиной, устало вздохнула, велела Реброву, берясь за телефон:

— Севастьян, извлеки из шкафа дело Игошина.

— Тебе шеф разрешил?

— Выполняй. Что-то сильно усердствуешь перед Егоровым.

Лиза набрала домашний номер Егорова.

— Слушаю. — Голос Егорова был бесцветным, противно слушать.

— Это я.

— И что?

— Фу, Егоров, какой ты слизняк. Я одна работаю.

— А я? Я тоже помогаю! — подал голос Ребров.

— Тш! — шикнула на него Лиза. — Умри… Алло, Геннадий. Есть крепкая зацепка. Приезжай.

— Ладно, приеду.

— Правду говорю. А чтобы ты поторопился, добавлю: мы нашли сумку, которую спрятал Самойлов.

— Точно?

— Едь, говорю. Лучше самолётом.

— Лечу! — В голосе Егорова снова проблеснули нотки азарта.

Лиза с удовлетворением опустила трубку на аппарат. А то скис, бросил бороться. Нет, дорогой товарищ Егоров Г.А., мы ещё повоюем, мы ещё так вдарим, что от хитрых бандюг только пух и перья полетят!

Известие о найденной сумке заставило Геннадия стряхнуть с себя подавленность. Он умылся, побрился, поцеловал жену (не в щеку, а в губы, сжав талию, — жена растерялась, она уже не представляла, что можно от него ожидать такого!), вышел на улицу в хорошем настроении. Нет, он не тешил себя иллюзией, что Одоева достигла какого-то чёткого результата — если бы в сумке было что-то, она сказала бы сразу, но просто он по натуре был бойцом, и временная слабость, трёхчасовая хандра вновь сменилась железной решимостью бороться. Только слабаки не борются с судьбой, а ждут её ударов. Пусть Самсонов и написал на стене, что Егоров позорный фуфел, он не такой.

Взгляд Геннадия тут же упёрся в стену гостиницы, испакощенную Самсоновым оскорбительной надписью. Настроение на мгновение померкло. Как Мамонт оперативно тогда отозвался на его выпад, написал ответную гадость в ту же ночь. Краску где-то акриловую раздобыл.

Надпись, до этого не трогавшая душу Геннадия, вдруг яростно возмутила его. Не дело, чтобы такое читали о нём соседи и жители окрестностей!

Он увидел как всегда задумчивого, тронутого лёгкой меланхолией дворника Стёпу, который неспешно мёл полосу асфальта у кладовых.

— Степан! — позвал его Геннадий.

Дворник не спешил откликнуться.

— Степа-а-ан!!! — закричал Егоров.

— О-у? — поднял голову дворник.

— Это что такое? — указал в сторону надписи Геннадий.

— Что?

— Надпись!

— А-а… — Степан просиял удовлетворённой улыбкой. — Надпись! Да!

— Закрасить надо! — посоветовал Геннадий.

— А краска где?

— Я тебе куплю краску, только замажь эту хрень! — начал заводиться Геннадий, наполняясь неприязнью к медлительному Степану.

Но дворник вдруг возмутился:

— Сами и замажьте! Я за двор отвечаю, а не за стены!

Геннадий на это не нашёлся что возразить. Чертыхнувшись, пошёл прочь от дома. Какие все самолюбивые! Философ долбаный. Метлой через раз махнут как следует не может — а туда же, гонорится!..

В управление поехал на автобусе. Зайдя в свой кабинет, Егоров воззрился на деловитого Реброва, сидевшего за его столом и писавшего от руки что-то на листе.

— Лиза где?

— Сейчас подойдёт. Садись, босс, на своё место.

— Что это ты за моим столом писал? Место себе примериваешь? — Геннадий даже попытался шутить.

Ребров отозвался ему в тон, усаживаясь за свой стол:

— Когда-нибудь вы — на повышение, а я — за ваш стол!

Геннадий согласился без энтузиазма:

— Когда-нибудь.

— Слышали новость?

— Какую?

— Отдел внутренней безопасности сегодня следователя Ступина повязал.

— Как это? — удивился Геннадий.

— Очень просто, при получении взятки.

— Он взятки брал?

— Поймали же.

— С ума сойти. А за что ему дать пытались? У него важных-то дел и не было, чтобы там кто-то из крутых проходил.

— Он вёл дело того мальчика, спортсмена, помните, мы все тот случай обсуждали? Паренёк, семнадцать лет, начал делать успехи в спорте, не знаю, по какому он там спорту спортсмен, его восторженный тренер в виде поощрения, чтобы показать своё самое лучшее расположение, взял его с собой отдохнуть на дачу — покупаться, позагорать, обсудить планы тренировок… Они выпили как следует. Паренёк, естественно, ушёл в алкогольный отруб, а когда очнулся, с ужасом обнаружил, что лежит совершенно обнаженный, а любимый тренер насасывает у него… Паренёк взбесился, вскочил и забил тренера насмерть… Во всяком случае, это версия паренька, а как там на самом деле было, неизвестно.

— Помню это дело.

— Так вот, мать паренька всё подкатывала да подкатывала к Ступину, чтобы он что-нибудь сделал для её сына…

— А что тут сделаешь? Убил ведь.

— Можно обернуть в несчастный случай, мол, подрались, а тот оступился, неудачно упал, виском ударился… Есть же нюансы, Егор Андреевич…

— Согласен. От нюансов зависит срок отсидки.

— Вот, она надоедала всё Ступину, а тот и попросил денег. Может, у него какие-то обстоятельства сложились или жадность взыграла, в общем, назвал он сумму мзды. Радостная мамаша кинулась по месту своей работы — она частный предприниматель, на рынке здесь у нас, который рядом, хламом китайским торгует, кинула клич среди соратников-торгашей: выручайте, взятку за сына надо следаку отвалить. Торговцы быстро скинулись, собрали требуемую сумму, и мамаша понеслась обратно, вручать мзду. А кто-то из торгашей (у них же там на рынке свои разборки идут, свои интриги, зависть) оперативно отзвонился в отдел внутренней безопасности, мол, следователю Ступину сейчас будет мать подследственного взятку давать. Эти архары тут как тут — хап обоих при передаче денег!

— Да-а… — протянул Геннадий. Его Ондатр тоже такой мутью соблазнить хотел, всучить деньги свои нечистые, а результат вон какой — отдел внутренней безопасности и наручники на запястьях!

Геннадий, вздохнув, прошёл к окну, задумчиво стал смотреть сквозь решётку на улицу.

— Картина получается ужасная, — сказал Ребров.

Геннадий посмотрел на него:

— Ты о чём?