Семен Данилюк - Законник [сборник]

— А я дам, дам человечка! — с горячностью заверил готовый на все Батанов. — В полное твое распоряжение. Что скажешь: оформить там, допросить, справки по информучетам собрать, — тут как тут под рукой. И сам я на страховке. Любой твой звонок и — что надо — под козырек. Евгений Геннадьевич, мамонт мой дорогой, да ведь за ради пользы твоего же дела.

Он вдруг повеселел, — на стоянку лихо зарулил битый желтенький «Оппелек» с бампером, прикрученным проволокой.

— Я вам, пожалуй, Симку пошлю.

— Эсэмэс, что ли? — Гулевский, которому осточертело ждать, подошел вплотную.

Из «Оппеля» выбрался рослый, гибкий парень в длинном черном пальто, в лихой ковбойской шляпе, из-под которой выбивались вьющиеся светлые пряди, и в загнутых кверху шузах с металлическими набойками на носках.

— Симка, подь сюда! — крикнул ему Батанов.

На округлом Симкином лице при виде начальника появилась озадаченная улыбка, серо-зеленые, навыкате глаза, настороженно сузились. Бряцая набойками по асфальту, он уныло побрел к шефу.

— Один из лучших, — заверил Батанов.

Гулевский усомнился, — по металлическим набойкам да по кожаному пальто он опознал развязного полового беспредельщика, что встретился ему в следственном комитете.

— Судя по машине, новичок, — подколол Стремянный.

— Да, года еще не работает, — Батанов предпочел не заметить издевки. — Но — очень, очень схватывающий. К тому же как раз свободен… Знакомьтесь, Серафим Матусенок.

— Чего это свободен? — расслышал Матусенок. — Ничего не свободен. Вы ж знаете, Николай Панкратьевич, мы Максуда выпасаем. Сегодня как раз самый ключевой этап.

— Без тебя допасут.

— Как это без меня? — Матусенок задохнулся. Обиженно захлопал длиннющими, загнутыми кверху ресницами, отчего на нос и румяные щеки посыпались снежинки. — Николай Панкратьевич, это уж вовсе не по понятиям. Симка, можно сказать, все подготовил, прослушку, наружечку организовал, а лафе, получается, другим?

— Разберетесь меж собой, — сухо оборвал его Батанов.

— Да, разберетесь, как же, — Матусенок не отступался. — Если меня сейчас отстраните, все, как в прошлый раз, выйдет: все в шоколаде, одному Симке голый васер.

Тараторя, Матусенок пытливо постреливал глазами на незнакомцев.

Батанов нетерпеливым жестом оборвал подчиненного.

— Надо плотно отработать материал по двойному отравлению, — приказал он. — Ты как будто им занимался.

— Да я на дух его не видел! — Матусенок, поняв, в какую «засаду» его загоняют, аж задохнулся. — Там на самом деле выезжал…

— Вот и продолжишь, — невозмутимо перебил Батанов. Указал Матусенку на присутствующих. — Это, чтоб знал, отец погибшего, наш полковник милиции, уважаемейший большой ученый… (Симка через силу изобразил приветливость). А это вообще легенда розыска, — ткнул Батанов в Стремянного. — Сейчас, правда, в отставке, но мастерство, как известно, не пропьешь. Фору даст любому. В общем, поступаешь в его неофициальное распоряжение. Его — команды и идеи, твое — беспрекословное исполнение.

Подметив скепсис на лице Гулевского, внушительно, для посторонних, потряс пальцем.

— Чтоб понял важность задачи! Раскрыть отравление сына полковника милиции — дело чести подразделения! Так что, считай, — приказ! Раскроешь — в молодцах. Завалишь — ответишь.

Говорить о том, чем заволокиченное дело может обернуться для него самого, Батанов счел излишним.

— Так, Николай Панкратьевич, мне ж на мобилу передали из дежурной части, чтоб сгонять по ограблению проституток! — припомнил Симка, в последней, слабой надежде увильнуть от стремного поручения. — Может, все-таки кого другого выделите?

— К проституткам — сгоняй, — разрешил Батанов. — Тем более к ним ты и без приказов горазд. Но сразу после — в полное распоряжение!

Он еще раз внушительно потряс пальцем; всунул Стремянному визитку, протянул Гулевскому руку, прощаясь. Но дотошный Гулевский ухватил его под локоть и взялся довести до здания УВД. Ему все казалось, что начальник угро чего-то недопонял.

Серафим Матусенок проводил Батанова совершенно убитым взглядом.

— Что? От денежного дела отстранили? — догадался Стремянный.

Симка уныло кивнул.

— Думал, хотя бы «тачку» отремонтирую, — он с тоской глянул на свое нежнолимонное диво. — А теперь другие, пальцем не пошевелившие, бабло поделят, а меня, как всегда, на безнадегу бросили! Нет в жизни справедливости.

— Нет, — согласился Стремянный. — Так кто такой Максуд?

— Азик, — отшутился Матусенок. Взгляд Стремянного построжел.

— Да расскажу. Чего уж теперь? Все равно мимо кассы.

«Авторитет» Максуд появился на их территории три месяца назад. Снял квартиру и затих. По информации агента, из числа окружения Максуда, тот крупно «забашлил» в Махачкале, и на дно лег упакованным, — в страхе, что милиция встанет на его след. Как он заработал деньги, установить не удалось. Но и Максуд не знал, что именно разнюхали сыскари. На этом-то и построил Симка комбинацию, в реализацию которой, с ведома Батанова, привлек еще нескольких оперов из других служб. К телефону Максуда подключили прослушку, но так неловко, что он тут же догадался. Под окнами принялась прогуливаться служба наружного наблюдения. Максуду стало ясно, что арест — дело ближайших дней. Бандит заметался по квартире обложенным зверем. И тут тот же агент сообщил ему, что есть возможность откупиться от ментов. И тогда ему дадут беспрепятственно исчезнуть. Максуд, подергавшись, согласился. И как раз сегодня его человек должен передать обусловленную сумму.

— Так как же, в конце концов, выйдете на реализацию? На чем посадите Максуда? — поторопил Стремянный.

Симка сбился:

— В смысле?.. Да ни на чем, конечно. Я ж говорю, на него ничего нет. «Отбаблится» и исчезнет с нашей территории… Будто сами так не делали?

Стремянный озадаченно огладил серебристый ежик.

— Нет, Серафим, так мы не делали, — признался он. Встряхнулся.

— А с чего решил, что дело по отравлению — безнадега? Не веришь, что раскроем?

— Да не к тому я, — Симка смутился. — Ведь, если начистоту, почему никто этим отравлением не занимался? У всех свои терки. А со жмуриков что возьмешь?

Стремянный усмехнулся. Откровенность румяноликого оперативника, пусть даже с душком, вызывала в нем невольную симпатию.

— Вот что, — он прищурился, прикидывая. — Если отпущу на денек, успеешь коммерческие разводки завершить?

Матусенок, сглотнув, кивнул.

— А не стуканете? — он опасливо ткнул в джип.

— Не обучен, — буркнул Стремянный.

Записав телефоны, он отпустил обрадованного оперка.

Гулевский мерил шаги возле «ДЭУ».

— Такое ощущение, что я в Зазеркалье, — пожаловался он. — Потерпевшие лебезят перед начальником розыска, чтоб он соизволил поработать по убийству. Да ведь как только он эту «темноту» повесит, его пометут. И поди ж ты, — сытый, самодовольный.