Семен Данилюк - Законник [сборник]

Будто подтверждая догадку Гулевского, Мелешенко поднялся.

— Словом, так, господин адвокат, — объявил он. — На завтра прошу вас прибыть вместе с вашей подзащитной для проведения следственных действий. В случае неявки…

Он сделал свой выбор.

…Дверь распахнулась. Прямо в расстегнутом кожаном пальто и сдвинутой на затылок широкополой, потемневшей от дождя шляпе вошел Серафим Матусенок.

— Почему врываетесь без стука, да еще в верхней одежде? — протянул Мелешенко, теряясь от нахальной улыбки молодого оперативника.

Матусенок окинул взглядом присутствующих. Недобро повеселел.

— За верхнюю одежду — извиняйте… — он содрал шляпу, стряхнул, будто ненароком окатив Мелешенко брызгами. — Торопился с гостинчиком. То-то обрадуетесь!

Он вытащил из-за пазухи завернутый в целлофан брикетик, аккуратно положил перед руководителем следствия.

— Это еще что? — Мелешенко, разглядев содержимое, отпрянул от свертка, будто от свернувшейся змеи.

— Видеозапись, — услужливо подсказал Матусенок. — Дай, думаю, поищу, нет ли, откуда просматривается вход в метро. Облазил все прилегающие торговые точки и офисы, где ведется видеонаблюдение. И — нашел-таки! Прямо идеальный ракурс. Видимость — волшебная! Все как на ладони. И что сержант в куртке без погон, и что удара по голове не было. Не видеозапись — огурчик! — он поцеловал кончики собственных пальцев. — Зная ваше трепетное отношение к соблюдению законности, просто бегом бежал! Подумал, а вдруг кто другой обнаружит да выложит запись в интернете. Это ж позору не оберешься! — разглядывая голубющими глазами побагровевшего начальника следствия, сообщил он с неприкрытой издевкой. Ткнул на видеомагнитофон в тумбочке. — Включить?

— Не работает! Посмотрю в секретариате, — Мелешенко до хруста сжал кассету и быстрым шагом пошел из кабинета.

— Если по нечаянности зажуется, не огорчайтесь. Это копия! — выкрикнул вслед Матусенок.

— Побежал начальству об обломе докладывать, — презрительно сообщил он. — Да и пусть себе. Еще и взгреют сучонка за то, что сами не сообразили видеозаписи поизымать. Зато теперь фальшивка у них лопнет. Слова еще можно пришить — не пришить к делу. А против видео не попрешь.

— Ты ж, вроде, — в командировке? — припомнил Гулевский. — От Арины узнал?

Симка хмуро кивнул.

— Что ж ты, дурашка, сам-то полез изымать? — с нежностью произнес Стремянный. — Организовали бы комбинацию. Никто б и не догадался, что ты причастен. А теперь наверняка турнут.

— Да и пусть себе, — со злостью согласился Матусенок. — Мне самому все это уже в лом. Налажу собственное дело. Вон хоть с Жоркой напару замутим: гульбливых жен да мужей отслеживать. Ячейки общества, может, не залатаю. Зато много «бабла» и без всяких бла-бла.

От неожиданной шутки сам засмеялся.

— А я надеялся из него опера сделать! Вроде как свое продолжение, — шумно вздохнул Стремянный.

Глаза Гулевского потеплели. Похоже, Стремянный добился своего. Матусенок незаметно для себя подражал старшему товарищу, переняв даже манеру разговора.

Мелешенко вернулся через десять минут. Прошел за свой стол. Не присев, с официальным видом обратился к Стремянному.

— Полученные материалы подтверждают, что умысла напасть на работника милиции ваша подзащитная действительно не имела, — отчеканил он. — Рад, что предотвращена возможная следственная ошибка. Сегодня же уголовное дело по обвинению Арины Серебрянской будет прекращено.

— За отсутствием состава преступления! — потребовал Стремянный, гордо косясь на Гулевского.

— Безусловно! — подтвердил Мелешенко. Дождался, когда визитеры двинутся из кабинета.

— Илья Викторович! Задержитесь, — предложил он.

— Тогда вместе, — Стремянный развернулся.

— Это по уголовному делу о гибели сына Ильи Викторовича, — уточнил Мелешенко. — Так что адвокат нам не понадобится.

Гулевский согласно кивнул.

— Мы рядом! — закрывая за собой дверь, объявил Стремянный. То ли Гулевскому, то ли следователю.

Мелешенко пожевал губами.

— Ловко вы меня, — буркнул он.

— Что? Взбучку получил? Ничего. Может, хоть сейчас до тебя дойдет, что закон — все-таки не дышло.

— Может. Все может, — протянул Мелешенко. Он замялся. — Так вот, по вашему уголовному делу. Показания Арины Серебрянской полностью противоречат другим доказательствам, — объявил он. Гулевский почуял недоброе. — Она возводит напраслину на невиновного человека, — глядя мимо посетителя, продолжил следователь.

— К тому же, нарушая тайну следствия, делает это публично, вызывая нездоровый ажиотаж. Передать дело в суд, не устранив такое существенное противоречие, не имею права. Либо это умышленная клевета, либо — она добросовестно заблуждается. Начал досконально перепроверять, — вдруг, какая личная неприязнь, — и забавная штука вскрылась, — Мелешенко достал из ящика тоненький файлик.

— Так вот, оказывается, ваша ключевая свидетельница лечилась от психического заболевания и до сих пор состоит на учете в психдиспансере по поводу травмы головы.

— И — что с того? — Гулевский догадался, к чему клонится разговор, и разом взмок. — Если вы это обнаружили, то знаете, что лечение она проходила в связи с черепно-мозговой травмой, полученной в результате автоаварии. Там же потеряла мужа и неродившегося ребенка. Удивительно, что вообще выжила. Но ныне она полностью вменяема и способна отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Можете побеседовать с лечащим врачом.

— Можем, конечно! — подтвердил Мелешенко. — Но надежней провести стационарную судебно-психиатрическую экспертизу.

Все-таки, — он заглянул в листик, на котором Гулевский разглядел шапку наркодиспансера, — диагноз больно серьезный.

— Надеюсь, любезный, вы шутите? — Гулевский предостерегающе прищурился.

Мелешенко с огорченным видом развел руки.

— Вы что же, всерьез собираетесь бросить свидетеля!! в психушку?! — Гулевский в гневе вскочил. — Это не семидесятые годы, и она не диссидент, с которыми боролась советская власть. У вас нет ни законодательного, ни морального права помещать в психбольницу безвинного человека! Слышите?!

Начальник следствия вскинул, наконец, голову. Гулевский разглядел под очочками упрямое выражение.

— Послушайте, Мелешенко, — стараясь выглядеть внушительно, произнес он. — Вы ж молодой человек. Только начинаете карьеру. Неужто сами не понимаете, что вам отвели роль пешки под сдачу? Дело это громкое, на слуху. Да и я не отступлюсь, пока не добьюсь справедливости. Ведь, исполняя чужую волю, вы рушите собственное будущее. Пусть не сию минуту. Но позже, когда политический климат переменится.

Аргумент оказался неудачным. Напряженное выражение на лице следователя разгладилось. Стало очевидно, в перемену политического климата он верил так же мало, как в январские подснежники. Потому что твердо знал, что подснежники появляются только весной, когда из-под сугробов «полезут» зимние трупы.