Дэй Кин - Миссис убийца: Сборник

Ороглио глубоко вздохнул.

— Просто смешно,— с облегчением проговорил он,— обвиняться в том, что следуешь за собственной женой! Она здорово удивится.

— Как поглядеть,— заметил Мейер.

— На что вы намекаете?

— А если предположить,что это жена другого...

Он стоял на небольшой улочке, и ночь обволакивала его точно мантия. Он слышал собственное легкое дыхание и доминирующий над ним неясный гул города,. похожий на бормотание спящей женщины. Редкие окна •желтыми горящими глазами пристально смотрели в темноту. Тень, в. его месте лежала более густая, и это было как присутствие соучастника, разделяющего с ним опасность стоя плечом к плечу. Только глаза его блестели в -темноте, поджидая, высматривая добычу.

Он заметил женщину прежде, чем. она пересекла улицу.

Ее туфли на низких каблуках и каучуковой подошве не производили никакого шума, но он не мог ее не увидеть. Он прижался к почерневшей кирпичной стене и стал наблюдать, с какой небрежностью она помахивает своей сумочкой.

У нее был атлетический вид, у этой курицы.

Пивная кружка на коротких ногах. Он бы предпочел более женственную фигуру. Благодаря низким каблукам, ее походка казалась эластичной, женщина, без сомнения, была одной из тех, что ежедневно пробегают десять километров перед завтраком из спортивных соображений. Она быстро приближалась, пружиня при каждом шаге, точно на рессорах. И еще она улыбалась каким-то приятным мыслям. Может, после игры в покер? Если ей повезло, он мог бы надеяться на крупную сумму.

Он протянул руку.

Его пальцы сдавили шею женщины. Она не успела даже вскрикнуть, как он увлек ее в черноту улицы. Потом резко повернул к себе лицом, сгреб лапой за джемпер и, не выпуская, прижал к стене.

— Ни звука! — тихо проговорил он, внимательно ее разглядывая

У красотки были- зелёные жесткие глаза—она хлопала ресницами,пытаясь хоть что-то разобрать в темноте,— большой нос и красноватая кожа.

— Чего вы от меня хотите? — спросила она хриплым голосом.

— Вашу сумочку,— ответил он.— Быстро!

— А почему вы носите чёрные очки?

— Вашу сумочку!

Он потянулся, чтобы вырвать ее, но женщина ловко отвела руку в сторону. Тогда он крепче вцепился в джемпер, дернул женщину к себе, а потом с силой толкнул обратно на кирпичную стену.

— Сумочку!

— Нет!'

Левым кулаком он ударил упрямицу в зубы. Оглушенная, она зашаталась.

— Послушайте,— сказал он,— я не хочу причинять вам зла, понимаете? Бью только для предупреждения. — Теперь отдайте мне сумочку и не вздумайте звать на помощь, когда я уйду... Вам ясно? Молчание!'

Женщина медленно вытерла, рот рукавом, заметила на джемпере следы крови и завопила:

— Не смейте меня трогать, негодяй!

Он снова замахнулся кулаком, но она лягнула его ногой, и от боли мужчина сложился пополам. Она же принялась молотить его по лицу своими мясистыми руками, еще и еще.

— Дура...— начал он, схватил ее за плечи и, прижав к стене, дважды ударил изо всей силы. Она покачнулась, застонала и повалилась на землю.

Мужчина выпрямился, задыхаясь, потом обернулся, приподняв солнечные очки, чтобы лучше разглядеть улицу. Никого не было. Он быстро наклонился и подобрал сумочку.

Женщина не шевелилась.

Он посмотрел на нее задумчиво. Черт возьми, разве можно быть такой идиоткой? Он не хотел этого. Опустившись на колени, он приложил ухо к ее груди. У дамы оказался мускулистый мужской торс, слава богу, она дышала. Успокоенный, он слабо улыбнулся.

Потом поднялся на ноги, поклонился с известной грацией, прижимай сумочку к животу, проговорил:

— Клиффорд вас благодарит, мадам.

И быстро исчез во мраке ночи.

Если легавые из 87-го участка и были единодушны в решении некоторых вопросов, то в отношении определения ценности информации, предоставляемой различными их осведомителями, они никогда не приходили к согласию. Ибо, как выразилась некая старая дева, поцеловав корову: «Все это вопрос вкуса». Иными словами, осведомителя, которого использовал один, доверяющий ему инспектор, мог вполне презирать другой.

Вся бригада без исключения считала вернейшим осведомителем Дэнни Гимпа, но даже самые ярые его приверженцы признавали тот факт, что некоторые их коллеги достигали лучших результатов с другими мошенниками. В любом случае никто не возражал против сотрудничества с ними: сперва нужно было только установить, который лучше разбирается в возникшем вопросе..

Хэл Виллис предпочитал обращаться к некоему Фату Доннеру. С его помощью Виллису удалось провернуть немало дел, а этот Клиффорд, этот галантный маньяк, начинал становиться вызывающей фигурой.

Его срочно требовалось обнаружить.

Правда, в работе с Доннером имелась одна значительная трудность: Фат страстно любил турецкие бани. Худенькому Виллису совсем не улыбалось каждый раз терять, в весе при новой встрече с Доннером.

Что касается последнего, то он был даже не плотным, а попросту жирным. Жирным и громадным, точно монстр какой-то.

Обмотав полотенце вокруг бедер, он сидел в компании с Виллисом и глубоко вдыхал горячий пар. Его тело, покрытое толстым слоем сала, приобрело в последнее время нездоровую бледность: Виллис подозревал, что он употребляет наркотики, но не хотел лишаться подобного информатора.

Итак, Доннер сидел, словно Будда с больной кожей, усиленно дышал горячим воздухом, а Виллис смотрел на него и покрывался испариной.

— Значит, Клиффорд? — спросил Доннер.

У него был низкий, малозвучный голос.

— Да, Клиффорд,— ответил Виллис, чувствуя, как пот стекает с его коротко остриженной головы, льется по шее и ползет по голой спине.

Ему было нестерпимо жарко, во рту у него пересохло. И чем больше он смотрел нa Доннера, похожего сейчас на хорошо политый гигантский овощ, тем противнее ему становилось.

— Да, Клиффорд, вы должны были слышать о нем,— продолжал он.— Его фамилия встречается во всех газетах.

— Я газет не читаю,— заявил Доннер,— Меня интересуют только определенные сообщения.

— Ладно, в общем; это тип, ворующий дамские сумочки. Он оглушает свои жертвы, но, перед тем как убежать, кланяется им и говорит: «Клиффорд благодарит вас, мадам».

— Этот малыш одних девочек бьет?

— Пока да,— ответил Виллис.

— Даже не представляю, кто бы это мог быть, папаша,— сказал Доннер, покачав головой.— Клиффорд... никогда не слыхал. А нельзя ли сообщить о нем побольше?

— Он носит темные очки. По крайней мере, в двух последних случаях носил.

— Темные очки? И этот весельчак, значит, работает по ночам?

— Ну же!

— Клиффорд... Носит темные очки, бьет, потом говорит... может, он еще чего болтает?

— Не знаю.

— Короче, малыша зовут Клиффордом, он носит темные очки, оглушает...