Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

Неутешительный для потенциальных завоевателей.

И лишь слабосильный английский мудрец Шон поступил совсем не так, как остальные: он приблизился к черте, но не перешел ее. И теперь пожинает плоды. Не слишком уж сладкие, если судить по его разговору с Кристианом на кухне.

— И он любит Лали.

Даша говорит это таким тоном, каким сказала бы «он любит бейсбол» или «он любит горячий шоколад», а ведь речь идет о дочери и ее отце.

— Анн-Софи тоже любит Лали. Не проще ли тогда жить с ней? Тем более что она уж точно не посягнет на священные границы.

— Тогда придется жить еще и с Зазу. А семейные идиллии меня удручают.

— Так и хочется их разрушить?

— Что-то вроде того.

— А что касается преданности… Для этого у тебя есть Исмаэль.

— Ты уже познакомилась с ним?

— Да.

— И уже сделала выводы о его преданности?

— Их и делать не пришлось. Все лежит на поверхности.

— И всегда найдутся те, кто ловко подтащит к поверхности то, что вроде бы должно там лежать.

— Кого ты имеешь в виду?

— Анн-Софи.

— Мы говорили о пустынях.

— Конечно. Ни секунды не сомневаюсь. Так что там случилось с драгоценной женушкой Тео?

— Думаю, что это нервный срыв на почве неумеренного потребления алкоголя. Хотя алкоголь здесь вторичен.

— Что же тогда первично?

— Первичен Тео. — Дарлинг пожала плечами. — Тебе следовало бы подумать, прежде чем приглашать его с женой.

— С какой радости я должна об этом думать? — Даша почти зеркально повторила жест Дарлинг. — И кстати, я даже не знала, что он женат.

— Вернее, тебе и в голову не могло прийти, что он женат. Ведь женятся обычно только на тебе.

Стоя под навесом, посреди дождя, Дарлинг испытывает кружащий голову драйв, какого не испытывала никогда раньше. Все дело в Даша , в ее разительной непохожести на других людей, которые на ее фоне кажутся лишь бледными тенями. Все до единого, включая брата-близнеца Кристиана и роскошную пустынную отшельницу Анн-Софи, пардон муа, Анн-Софи!.. Устоять удается лишь Паоло (его занесенный лепестками сакуры самолетик вовремя исчез в бумажном небе) и папочке с его сухогрузом. Только они способны составить конкуренцию Даша , но по-джентльменски сходят с дистанции: слишком они далеко.

А Даша близко. Очень близко. Рядом.

Пикироваться с ней — сплошное удовольствие, в случае с Костасом это называлось «хамить». Хамить Даша намного приятнее, чем мрачному, озабоченному только своими энергосберегающими чувствами Костасу. Ответы Костаса априори будут унылы и лишены изобретательности, другое дело — Даша. Даша уж точно не оставит без внимания ни одной вызывающей реплики Дарлинг, она обязательно вернет брошенный в физиономию торт, да еще украсит его марципановыми сердечками и розочками из лакрицы. Останется только слизывать крем и удивляться кулинарному вероломству Даша , подсыпавшей кайенский перец в сладкую массу.

К губам Даша тоже подмешан кайенский перец.

Иначе ее поцелуй не обжег бы Дарлинг щеку, а он обжигает. Под навесом, посреди дождя, она целует Дарлинг, и это совсем не дружеский поцелуй (они не подруги, и это не радостная встреча на перроне вокзала после долгих лет разлуки; и не грустное прощание на годы — на том же перроне). Это — поцелуй-признание, поцелуй-благодарность. Даша признательна русской соплячке за легкие уколы: иногда они просто необходимы, чтобы проткнуть непомерно раздувшийся шар всеобщего удушающего обожания, в котором она плавает.

— А тебе палец в рот не клади, — шепчет она, не отрывая губ от щеки Дарлинг.

— Этого я не позволяю даже своим парням.

— Вообще-то замужем я никогда не была. За исключением последних нескольких лет. Что же касается преданности — ее никогда не бывает достаточно.

— Даже если она абсолютна?

— Абсолютная преданность одного человека ничего не значит. Этого слишком мало, чтобы чувствовать себя в безопасности. К тому же всегда хочется большего, чем абсолют. Потому что большего хочется в принципе.

— Разве есть что-то, чего ты до сих пор не получила?

— Конечно. Я хочу заполучить тебя на эту поездку в Ангкор-Ват. Идем, я кое-что покажу тебе…

«Кое-что» находится в доме, и они снова возвращаются в гостиную.

— Подожди минуту.

Сказав это, Даша скрывается в недрах коридора, ведущего на кухню, и Дарлинг сильно надеется, что Шона с Кристианом она там не застанет. Ей же самой не хотелось бы, чтобы ее застал Костас: тогда придется оправдываться и нудно объяснять, почему она еще здесь, в чужом платье, а не в своем костюме — у калитки, ведущей на улицу. А вдруг Костас, не дождавшись ее, покинул дом в гордом одиночестве? И сейчас едет по направлению к гостинице? Такая мысль до сих пор не приходила ей, а ведь она тоже имеет право на существование.

Теперь Дарлинг очень хочется, чтобы все сложилось именно так.

Костас уехал, уверяет она себя. Хотел уехать — и уехал. Вспомнил наконец, что он мужчина, а не тряпка, — и уехал. А она осталась здесь еще на какое-то время. Раз уж все пошло наперекосяк и она собралась увольняться, почему бы не остаться? Если Костасу будет нужно — он позвонит. И Дарлинг в момент соберется и уедет в «Интерконтиненталь»…

Или нет.

Она сама позвонит Костасу. Не сейчас, спустя какое-то время — достаточное, чтобы увидеть «кое-что», о котором говорила Даша.

Вот и решение проблемы.

Даша возвращается с блюдцем, полным нарезанного дольками лайма, двумя бокалами и бутылкой коньяка.

«Камю Кюве» — пойло победителей.

Надо бы удивиться и вскинуть брови под самые корни волос, но Дарлинг почему-то не удивлена.

— Н-да… Не хватает только сигар.

— Держи. — Даша протягивает Дарлинг блюдце с лаймом. — А сигары можно поискать у Шона. Кажется, у него завалялась парочка.

— Вообще-то я не курю. А сигары курит Костас. Ты нашла его подарок?

— Нет. Да никуда он не денется. Я спрошу потом у Исмаэля, он тщательно отслеживает все, что появляется в доме.

— Все?

— И всех тоже. Идем наверх.

…Они сидели в кабинете.

Прямо на полу, у раскрытого настежь окна, на диванных подушках, принесенных Даша из холла. Правильнее было бы назвать окно балконной дверью, но за ней не было никакого балкона. Вид из окна немного портила москитная сетка, но подробности пейзажа были не особенно нужны Дарлинг, запаха и звуков дождя оказалось вполне достаточно. Иногда к острой и жаркой дождевой свежести примешивались и другие запахи — слишком тонкие, чтобы понять, хороши они или плохи.

Так и с Даша — не хватает какого-то нюанса, штриха, чтобы понять, хороша она или плоха.

— И где же обещанное «кое-что»? — спросила Дарлинг, грея в руке бокал с коньяком.