Виктория Платова - Странное происшествие в сезон дождей

Она его просто не заметит.

Так устроены глаза Даша , чей цвет — дело второстепенное. Глаза Даша — два слуховых окна, в которых притаилось по снайперу. Их винтовки с оптическим прицелом приведены в готовность, их пальцы поглаживают спусковой крючок, а жертвы, которые они выбирают, никогда не бывают случайными.

— …Да. Это всегда история про мальчика и его маму, ты права. — Даша затягивается и выпускает из ноздрей две ровные струи дыма. Дым не виден в темноте, но Дарлинг точно знает, что он есть.

— Есть еще истории про девочку и ее папу.

— Как вариант. Только эти два варианта и существуют, по большому счету. Все то, что случается с людьми после детства, не имеет никакого значения.

— Это просто фраза. Фигура речи. Ты ведь так не думаешь, — смеется Дарлинг.

— Нет, — в голосе Даша нет и тени улыбки, — я думаю именно так.

— У тебя было какое-то особенное детство?

— Обычное.

— Откуда ты?

— Ты же знаешь откуда.

— Россия — слишком широкое понятие.

— Я не собираюсь его сужать.

Воздушный коридор все еще закрыт для Дарлинг. Заперт наглухо.

— А истории любви? Истории про мужчину и женщину — они не интересуют Исмаэля?

— Спроси у него сама.

— А тебя?

— Интересуют ли меня любовные истории?

— Интересует ли тебя любовь.

— Как средство достижения цели — да.

— Звучит слишком цинично.

— Зато правдиво.

«Я никогда ни о чем не спрашиваю Даша , потому что боюсь получить правдивый ответ».

— Ты обещала кое-что показать мне…

— Чуть позже…

Чуть позже — это когда? За дверью кабинета тихо, как будто и нет никаких гостей, как будто они не озабочены отсутствием виновницы торжества. Не слышно даже Лали, а ведь отличительная черта маленьких детей заключается в том, что их всегда слишком много. И что они появляются в самых разных местах и в состоянии достать родителей из-под земли. Наверное, Лали уже откопала Шона из позднемезозойских наслоений тоски по жене. Или Анн-Софи не ограничилась только демонстрацией варана, а плавно перешла на других обитателей пустыни. Время от времени Дарлинг обращается в слух: не звонит ли Костас? Звонок на Дарлинговом телефоне достаточно громкий, и если бы он зазвонил, то она обязательно услышала бы: переборка, отделяющая кабинет от гардеробной, достаточно тонка. А первые такты заглавной темы к старому английскому сериалу «Мстители» (на него Дарлинг когда-то подсадил Паоло) услышит и мертвый.

Но Костас не звонит.

— Не хочешь остаться здесь? — неожиданно спрашивает Даша.

— Где это — здесь? В Камбодже?

— У нас. Пока в Камбодже, но, возможно, мы скоро переедем.

— Куда?

— Пока не знаю.

— И что же я буду делать у вас? — Странно, что Дарлинг удивляет не само предложение остаться, а то, что она включилась в его обсуждение.

— Кое-что поинтереснее, чем твоя нынешняя работа.

— Меня вполне устраивает моя нынешняя работа.

— Неужели?

— Я не амбициозна.

— Речь идет не об амбициях.

— О чем же тогда?

Красный огонек сигареты на мгновение вспыхивает и гаснет.

— О деньгах.

— Меня вполне устраивает…

— Ты не поняла. Речь идет о больших деньгах. И еще кое о чем. Ты любишь рисковать?

— Хочешь предложить мне ограбить казино?..

С этим предложением Даша следовало бы обратиться к Янеку. Это он — друг Оушена, пятнадцатый или шестнадцатый по счету. Или двадцать второй. Он, а совсем не Дарлинг. Для риска сгодилась бы Лерка с ее навыками альпиниста и дайвера со стажем, но не Дарлинг. Дарлинг ненавидит гонять адреналин по малому кругу кровообращения, она никогда не понимала людей, прыгающих с крыши на крышу, переплывающих Ла-Манш в холодное время года или пытающихся вбить крюк в отвесную скалу. Едва завидев по телику передачу об экстремальных видах спорта, Дарлинг тут же переключает канал. О каком риске говорит Даша!

— Казино я бы ограбила и сама, без посторонней помощи.

— Прекрасно. Только я не люблю рисковать. И ни разу в жизни не совершала необдуманного поступка.

— Мне показалось…

— Тебе показалось.

— Ладно, забудем об этом. Бутылку из-под виски оставила здесь Магда?

— Бутылку?

— На полу валялась бутылка. Я ее подняла.

— A-а… Да. Я как-то не догадалась забрать ее, прости.

— Ничего страшного. А что она делала тут? Тупо напивалась?

Стоит ли рассказывать Даша о видениях писательской жены, о странном коте и о том неподдельном ужасе, который он вызвал у Магды? Может быть, владелица всех здешних артефактов прольет свет на природу Магдиных галлюцинаций?

— Сидела в углу и тряслась от страха. Что-то ей там померещилось. Пришлось применить силу, чтобы вытащить ее отсюда.

— И что же ей померещилось?

— Кот.

— Одна из наших кошек зашла ее проведать?

— В том-то и дело. Это не была одна из ваших кошек. Это был черный кот, который собирался перегрызть ей горло.

— Вот как?

— Черный кот с желтыми глазами и желтыми кругами на теле. И с клыками.

— У котов не бывает клыков.

— Я сказала Магде то же самое.

— Странно…

— Что ты имеешь в виду? — Только теперь Дарлинг замечает, что они сидят в полной темноте. Сигаретный огонек больше не вспыхивает.

— Ничего.

— Вот она и бросила в него бутылкой. В клыкастого кота.

— Это возымело действие?

— Как видишь. Она жива и относительно здорова. Настолько, что в состоянии закатить скандал собственному мужу.

— Странно, — снова повторяет Даша.

— Да что же странного?

— Что ей явился кот.

— А должны были — зеленые человечки? Думаю, это все из-за твоих африканских идолов. Бедная женщина насмотрелась на них, вот ей и привиделся черный кот.

— Надеюсь, к утру она придет в норму и успокоится. Если Лали снова не подбросит ей в постель какую-нибудь живность.

— Кошки. Мне нравятся ваши кошки. Исмаэль сказал, что у них нет имен.

— Каждый называет их как хочет.

— А ты? Как называешь их ты?

— Эта наша общая с кошками тайна.

Голос Даша, чуть ослабевший после рассказа Дарлинг о Магде и коте, снова набирает силу. В него возвращаются краски и полутона, Дарлинг бы тоже хотелось обладать таким гибким, глубоким и хорошо тренированным голосом. И таким смехом — чтобы подбрасывать в ладони разноцветные камешки и пускать солнечных зайчиков, даже когда нет солнца, даже в сезон дождей. Дарлинг хотела бы стать владелицей кинжальной обезболивающей улыбки, но все это уже принадлежит Даша. Также Даша принадлежит некоторое количество преданных ей людей, но на них Дарлинг как раз и не претендует. Даша, Даша, Даша… Что, в сущности, она успела узнать об этой странной русской? Она не любит цветов (сведения получены от Костаса), она не суеверна (сведения получены от Исмаэля), она не спит с мужем (из подслушанного), она ведьма (из навязанного); вопросы ей лучше не задавать, чтобы не нарваться на неприятную правду (из рассказанного в доверительной беседе).