Вера Миносская - Хранители

Вскоре о любви сына к дочери венецианского вельможи узнает отец Георгиса — глава влиятельного критского клана. И во избежание беды отсылает сына в монастырь Мони Одигитрия, где настоятелем служит родственник его матери. Монастырь это известный, находится, как и наш, в горах Астерусии. Только ближе к морю.

Там Георгис пишет в храме фреску Богоматери. Ее лик — это очередной портрет Софии, любовь к которой не уменьшается в разлуке. Тогда же настоятель Одигитрии посвящает Георгиса в главную тайну монастыря. Вот уже два века здесь хранят свиток папируса со святыми письменами — Евангелие, написанное апостолом Павлом в его бытность на Крите. И еще список с Евангелия на пергаменте, сделанный предположительно в VIII веке, накануне завоевания Крита арабами. Обе рукописи бесчисленное количество раз перепрятывали, отчего они сильно пострадали, от оригинала к тому времени почти ничего не осталось. Подробнее об их содержании, а также то немногое, что известно об их скитании, я расскажу в следующем письме. Ты, возможно, удивишься: зачем монахи скрывали манускрипты от венецианцев — таких же христиан, как они? Но дело в том, что, несмотря на периоды мирного сосуществования коренного населения и подданных Светлейшей, несмотря на расцвет культуры на острове при венецианцах, они были все-таки захватчиками. Насаждали католическую веру на Крите. Запрещали православные книги. А в мирской жизни облагали местных непомерными налогами и полностью отстранили от управления островом. Ты, Ваня, без сомнения, все это знаешь и прекрасно помнишь мой рассказ о восстании критян под предводительством Кантанолеоса против венецианцев. Подавленном с особой жестокостью. Попади Евангелие им в руки, они увезли бы его, сделали достоянием Светлейшей. Но писалось-то Евангелие Павлом на Крите! Монахи хотели сберечь рукопись до тех пор, пока родной остров не обретет свободу.

Настоятель Одигитрии просит молодого родственника переписать Евангелие. Георгис, как я говорил, был прекрасно образован. И к делу подошел старательно. На сегодняшний день его список — почти полный текст Евангелия от Павла! На страницах он делал пометки, откуда — из оригинала или из списка — взята та или иная строфа (большая часть, конечно, из списка). Закончив, он подписал свой труд: «Исполнено Георгисом Скордилисом. С любовью к Господу и Софии».

Тем временем турки наступают на остров. И, предчувствуя их скорую победу, настоятель решает укрыть рукописи в тайнике близ монастыря, откуда их перенесли когда-то в Одигитрию (и, забегая вперед, в котором они пролежали до тех пор, пока мы с отцом Тихоном их не нашли). Монах-каменщик делает новый саркофаг — герметичный, насколько это тогда было возможно. К нему Георгис вытачивает несколько дубликатов каменных ключей, поскольку при турках один ключ легко мог сгинуть без вести. Сколько всего было ключей — не знаю, но один из них взялся хранить сам Георгис. И после захоронения саркофага с рукописями наш молодой человек покидает Мони Одигитрию: не в его характере было прятаться за монастырскими стенами в смутное время.

Он едет в родную Сфакью, оттуда — в Ханью, к любимой. Вскоре они с Софией тайно венчаются в церквушке на полуострове Родопос. И проводят в бухте Диктинна три счастливых дня в полном уединении и в объятиях друг друга.

Тем временем войска Османской империи вторгаются на Крит. Георгис примыкает к повстанцам, стремящимся не допустить новых захватчиков на родные земли. А София рассказывает отцу о замужестве и умоляет синьора Да Молина простить и принять зятя. Тот соглашается и велит передать Георгису, что готов встретить его в замке Да Молинов в поселении Аликианос, что под Ханьей (помнишь, мы как-то ездили на его развалины?). Обрадованный Георгис едет в замок. Но не один. С собой он везет женщин и детей, спасающихся из захваченных турками поселений. Однако теплая встреча зятя в планы Франческо Да Молина не входила. Венецианец сговорился с турками, что они позволят им с дочерью покинуть павшую Ханью и отплыть в Светлейшую. А взамен он сдаст им смутьяна Георгиса Скордилиса.

Дальнейшие строки в письме Софии были написаны с особо сильным нажимом. И я, кажется, догадываюсь почему — так ясно вижу через века эту молодую женщину. Она заставляла руку не дрожать и писать твердо.

В замке, куда Георгис привел искавших защиты жителей, они попали в засаду. Сотворив насилия и зверства, турки убили всех женщин и детей. Георгису перерезали горло. А тело его позже повесили в Ханье на площади. Узнав об этом, София написала настоятелю Нектарию — своему духовнику и крестному отцу. Понимаешь, София была православной. Думаю, сказалось влияние ее матушки, наполовину критянки, настоявшей на крещении дочери в вере предков.

В письме София рассказала историю своей любви и про переписанное Георгисом Евангелие, оставив четкие указания, где искать рукописи. Написала, что спрятала ключ в надгробии матери. София не хотела рисковать, посылая через весь остров и письмо, и ключ. Оно и понятно: наш монастырь находится на противоположном от Ханьи конце Крита. В те лихие времена вряд ли давала надежную защиту даже охранная грамота, с какой путешествовали гонцы Да Молинов. Грамота эта, подозреваю, была одним из плодов, принесенных предательством синьора Франческо. К сожалению, не единственным.

Письмо Софии заканчивается так: «Да хранит Вас Бог, отец мой. Другого отца у меня больше нет. Единственное, о чем молюсь, — чтобы Евангелие, труд Георгиса, сохранилось. Мне кажется, вместе с ним — в словах апостола — будем жить и мы. И наша любовь. Я хочу, чтобы меня услышали, отец! А ныне дочь Ваша отправляется на встречу к Господу и Георгису».

Далее следует приписка, сделанная самим настоятелем Нектарием. В ней он сообщает, что письмо ему доставил гонец из дома синьора Да Молина. Вместе с вестью о кончине молодой госпожи. София вышла на площадь, вооруженная кинжалом. Пыталась снять тело мужа с виселицы и была заколота турками. Настоятель пишет, что попытается уберечь сие послание от полчищ турков, которые вне всяких сомнений скоро заполонят остров. И в завершение просит читающих молиться о живой душе его несчастной крестной дочери.

Вскоре весь Крит был захвачен Османской империей.

Письмо же Софии Нектарий схоронил среди хозяйственных записей в подвале одной из пристроек, где турки устроили склад. Расчет оказался очень точным. Почти все, находившееся в самом монастыре, включая иконы и книги, османы сожгли. В одном крыле главного храма ты сам видел обожженные стены и потолок, в память о годах турецкой оккупации мы сознательно их не реставрируем. Так же поступают во многих других церквях и монастырях острова. А в подвал на протяжении столетий турки сбрасывали разную рухлядь, которая, точно покрывало Богородицы, укрыло собой драгоценное письмо.