Вера Миносская - Хранители

Зашумела в турке вода. Маша послала вскинувшему глаза Георгису предупреждающий жест:

— Не беспокойтесь, слушайте! Я налью.

И довольно шустро, без лишних движений, словно жила в этой комнате, заварила кофе.

Ваня дочитал. Георгис молчал.

— Что скажете? — спросил Иван.

— Что дело серьезное. И надеюсь, девушки откажутся от участия в нем.

— Вы прям как сговорились с митрополитом, — усмехнулся Иван.

— Мы не откажемся, — ярко улыбнулась Маша. — Расскажите лучше, что там с экспертизой? Есть ли результаты?

— Экспертиза началась, до результатов пока далеко.

— А сами вы что думаете по поводу находки? — не унималась она. — Может ли это действительно быть новым Евангелием?

— Трудно сказать… Я пока не видел его. Простите, а почему вы решили участвовать в поисках, могу я спросить?

Довольная завязавшимся диалогом, Маша встряхнула волосами и откинулась на стуле:

— Я историк по образованию, прошлое Крита — моя тема. Плюс рассчитываю на пользу для своего бизнеса, если это и впрямь окажется находкой века… Когда об этом можно будет говорить, естественно. — И поглядела на него в упор, словно бросая вызов своей откровенностью.

Он кивнул.

— Еще мне хотелось бы взглянуть на письмо Софии Да Молин. Хотя основная реликвия, перекрывающая своим значением все остальное, это, конечно, Евангелие, но письмо Софии тоже уникальный документ. Ведь Крит как центральную точку Средиземного моря с незапамятных времен кто-нибудь да захватывал. Одни завоеватели выбивали с острова других, грабя и разрушая. Потому исторических источников о той или иной эпохе сохранилось мало. В этом смысле история Крита похожа на старое одеяло, на котором ткани меньше, чем дырок. Вот и о периоде венецианского владычества известно немного. Все основные сведения мы знаем из единственной хроники тех времен, дошедшей до нас, — из «Рассказа о разных вещах, случившихся на Крите» Антонио Тривана. Остальная информация — это письма, но большая их часть пылится в архивах венецианских семейств. А церковные записи почти все уничтожены турками. Поэтому вокруг тех лет масса легенд. Например, роман Спириоса Забелиоса «Критская свадьба». В нем София Да Молин — главное действующее лицо. Но выходит она замуж вовсе не за Георгиса, а за сына революционера Кантанолеоса, о котором тебе, Ваня, дядя говорит в письме. Что, конечно, плод авторской фантазии: Кантанолеос и его сын скрывались от венецианских властей, поскольку подняли против них восстание, и ни о каком сватовстве к дочке венецианского вельможи речи быть не могло. Судя по письму Софии, замок Да Молинов в Аликианосе на самом деле был местом страшной резни. Только в романе Зебелиоса ее устраивают не турки, а сами венецианцы на свадьбе Софии. Но, как и в действительности, с подачи отца, Франческо Да Молина… Как все это интересно!

— Не знал, что тебя так волнует венецианская история Крита, — хмыкнул Ваня.

— Еще как волнует! Так что, можно сказать, мотивы у меня корыстно-профессиональные, — заключила Маша, послав очаровательную улыбку Георгису.

— Ясно, спасибо за откровенность. Я здесь, как вы уже знаете, по просьбе митрополита.

— Со мной, думаю, тоже все понятно, — отозвался Иван.

Георгис вопросительно посмотрел на меня, и я невольно отвела взгляд.

— Я хочу помочь Ивану. Он мой друг. Скажите…

Черт! У меня почти не получалось смотреть ему в глаза. Вспомнив, как это забавляло меня в Маркосе, почувствовала укол совести и раздражение.

— Вчера вы говорили, что у вас были общие дела с отцом Тихоном. Это правда?

— Нет, к сожалению, мы не были знакомы. Хотя наша организация ведет благотворительные проекты на Крите. Так что доля истины в этом есть.

— А Ставрос… ммм…

— Ксенакис, — с улыбкой закончил Георгис. — Про него — правда. Мы вместе росли и служили. Он шеф полиции нома 24 24 Ном — область. Крит разделен на четыре нома. Ханья.

— О! Так вы военный? — спросила Маша.

— В прошлом.

— Собираетесь стать священником?

Георгис промолчал. Машу это не смутило — она по-прежнему не сводила с него блестящих глаз.

— И что, — спросил Ваня, — вам реально пришлось писать вчера показания в полиции?

— Нет, до этого не дошло.

— А вы, — задала я последний не дававший мне покоя вопрос, — наблюдали за нами вчера, когда мы читали письмо?

Искоса взглянула на него. Он смеялся:

— Вы, наверное, хотели сказать — следил. Да. Это было несложно.

Я улыбнулась.

— Зачем? — спросил Иван.

— Чтобы узнать, не следит ли за вами кто-то, кроме меня. Пока, к счастью, нет. Если вы не против, давайте перейдем к делу. Иван, в письме говорится о следующем тайнике в ущелье. Что это за ущелье?

Ваня вздохнул:

— Не помню… Вера, не делай таких глаз! Я знал, что это окажется важной информацией?! Дело было в мае. Я приехал навестить дядю… — Он осекся.

Это был последний раз, когда Ваня видел его живым, поняла я.

— Накануне в пятницу мы отмечали именины брата Манолиса. К дяде я приехал часам к десяти утра. Говорить про то, что у меня дикое похмелье, ясно, не стал. Притворился заболевшим и отказался гулять по любым ущельям. В итоге дядя сначала закинул меня в Лендас. Он хотел со смотрителем местной церкви отцом Захарием поговорить за какие-то дела, но тот уехал. Ну и дядя погнал до своего ущелья, а я весь день продрых на пляжном лежаке. Вернулся он поздно вечером, часов в девять-десять. Мы перекусили в таверне и поехали обратно. По дороге я уснул. Проснулся уже в монастыре… Да, Вера, вот представь себе!

Машка взорвалась хохотом.

— Как ты до дядиного монастыря-то утром из Ханьи доехал?! — спросила она.

— Да меня Михалис подбросил…

Георгис взял с подоконника ноутбук, сел на диван рядом с Иваном и жестом пригласил Машу присоединиться.

— Давайте поглядим, — сказал он, запуская Google Earth.

Когда экран заколыхался синим морем и суша стремительно выросла в мониторе, Ваня ткнул в изрезанный бухтами южный берег, показывая Лендас. Георгис задумчиво кивнул:

— Учитывая время до ущелья на машине, оно не далеко от Лендаса, но и не рядом. Примерно в радиусе тридцати километров. По дорогам, конечно, больше. И в нем есть церковь Богородицы…

— Два из них, Мезоcфини и Амбас, — Маша показала пальцем на экране, — можно сразу вычеркивать. Они не для прогулок даже в сухую погоду. Мы проходили их с веревками.

— Отлично, — похвалил Георгис. — Что касается церкви Богородицы… В ущелье Трипити есть скальная церквушка — Панагия 25 25 Панагия ( греч. Παναγία — «Всесвятая») — Богоматерь. Трипити. Правда, само ущелье не особо подходит под описание. По-моему, никакого озерца там нет. Кроме того, ваш дядя пишет про прогулку, а по Трипити можно проехать на машине даже в самой узкой его части.