Анна Акимова - Змеиная верность

Зоя Евгеньевна тем временем кончила играть пистолетом, уставила его Лизе в живот и заговорила:

– Хочешь узнать, как ты умрешь? Сценарий будет такой: взрыв с пожаром. Молодая, пытливая… ну очень пытливая девушка, задержавшись на работе, решила проделать какой-то эксперимент. Какой – не важно, никто в этом разбираться не будет… И неосторожно обошлась с взрывчатым реактивом. В них у нас, как ты знаешь, недостатка нет. Так вот… ты сейчас выпиваешь этот кофе и… просто засыпаешь. Уверяю тебя, это не больно. И ни взрыва, ни огня. А если нет… Ты хочешь знать, что будет в этом случае?

– Да, – выдавила из себя Лиза.

– В этом случае я стреляю. Я очень хорошо, очень метко стреляю. Ты ведь знаешь, я все делаю хорошо… Я медик, я знаю, куда надо стрелять, чтобы было очень больно и чтобы обездвижить. Убивать не буду, только обездвижу, и ты тогда сгоришь заживо… Это будет наказанием за твою несговорчивость. Выбирай.

«Вы сумасшедшая?» – хотелось спросить Лизе. Но она побоялась разозлить Болдину. Она может выстрелить, хотя стрелять ей невыгодно, ведь тогда никто не поверит в несчастный случай. Но если ее разозлить, она выстрелит. Надо отвлекать ее, тянуть время, и тогда, может быть, появится еще какой-нибудь шанс. Там внизу, на вахте, Федька Макин. Вдруг ему что-нибудь понадобится в лаборатории, и он придет… Кстати, почему Болдина не боится свидетеля? Ведь она знает, что Федька сегодня дежурит, она же шла мимо него, он ее видел!..

– Если вы будете стрелять, – сказала Лиза вслух, – пулю найдут, и тогда никто не поверит в несчастный случай.

– И что? – Зоя Евгеньевна в упор смотрела на Лизу. – Все равно никто не свяжет это со мной. Меня здесь нет и не было. Меня никто не видел, я пришла через черный ход.

Она довольно улыбнулась и пояснила:

– У меня есть ключ от черного хода, я сделала его еще в прошлый раз, когда разбиралась с Кашеваровой. На всякий случай… Там, в тамбуре, очень удобно прятаться и всегда можно незаметно уйти. Я этот ключик не выбросила, как знала, что может пригодиться. Так что никто не узнает, кто в тебя выстрелил и кто устроил взрыв и пожар.

Да, подумала Лиза, если она шла через черный ход, Федька ее не видел. Черный ход находится с другой стороны здания, и чтобы пройти к лестнице, ведущей на третий этаж, не нужно идти мимо вахты.

Зоя Евгеньевна спокойно взяла свою кружку с остывшим кофе, отпила, поморщилась и так же спокойно, не выпуская Лизу из виду и держа ее на прицеле, встала, подошла к раковине, сполоснула кружку и поставила ее в шкафчик для посуды. Лиза тупо смотрела на темно-синюю кружку с рисунком из серебряных звездочек, выстроенных в силуэт паука с длинным хвостом-жалом, и надписью «Скорпион». У них у всех были кружки со знаками Зодиака.

Зоя Евгеньевна захлопнула дверку шкафчика.

– Вот видишь, – сказала она, – меня здесь не было, никаких следов не осталось. И на твоей кружечке моих свежих отпечатков нет, я ее осторожно брала, за ребрышки ручки. Не было меня тут, не бы-ло.

Лиза молча следила за ней глазами.

– Кстати, – вновь заговорила Болдина, словно подслушав тайные Лизины мысли, – у нас сегодня на вахте Макин дежурит, ведь так? Уж не надеешься ли ты, что он нам помешает? – Она подчеркнула слово «нам», как будто они с Лизой затеяли общую проделку. – Не беспокойся, если он вдруг сюда заявится, мы сценарий поменяем. Ты застрелишь его, а потом застрелишься сама.

– Я? – поразилась Лиза.

– Ну ты глупее, чем я думала. – Зоя Евгеньевна досадливо сморщилась. – Или ты от страха поглупела? Якобы ты, я-ко-бы… На пистолете будут твои отпечатки, а о ваших сложных взаимоотношениях давно знает вся лаборатория.

– Ну уж в это никто не поверит! – воскликнула Лиза.

– Поверят как миленькие, – усмехнулась Зоя Евгеньевна. – Особенно менты. Перед ними будут два трупа. Застрелены из одного пистолета. Пистолет – у тебя в руке. Ну и что они подумают, угадай с трех раз?.. А я им помогу, расскажу, что ты влюблена была в Федьку, как кошка, ревновала ко всем. Распишу, как ты со мной делилась сокровенным, советов просила как у старшей подруги, плакала. От всех таилась, даже Пчелкиной своей ничего не говорила, одной мне призналась. Даже грозилась Федьку убить, а я, мол, тебе не поверила, думала, ты так, ля-ля, а ты вот и вправду взяла и убила, ужас, ужас!..

Зоя Евгеньевна изобразила лицом «ужас», даже руками слегка всплеснула. Пистолет, немножко поплясав, снова уставился в Лизин живот.

Блефует, вдруг поняла Лиза. Не так-то просто убить сразу двоих, да еще так, чтобы было похоже на убийство и самоубийство. Пока убиваешь одного, обязательно выпустишь из виду другого, и неизвестно, как этот другой себя поведет. Нет, она должна опасаться внезапного появления Федьки. А все эти разговоры – для устрашения, для того, чтобы она, Лиза, поверила, что выхода нет.

Пожалуй, и про «обездвиживание», и про «сжигание живьем» тоже блеф. Не будет она стрелять без крайней необходимости. Да и взрыв, пожалуй, тоже очень уж… экзотично, а потому – сомнительно. Она пугает, ей во что бы то ни стало нужно убедить Лизу выпить то, что она намешала ей в кофе.

Интересно, что она туда налила? Лекарство? А потом пустит слух, что Лиза жаловалась на сердце. Или на печень, почки, нервы… Вариантов много. И нужные таблетки, конечно, будут лежать у Лизы в сумке. Вот так, наверное, и погиб вахтер Михалыч.

А может быть, наркотик? И говорить будут о странностях Лизиного поведения, о ее неадекватности? А что, это правдоподобно. Тут уж и Федька Макин очень кстати припомнит Лизины «родимчики».

У нее почерк такой, подумала Лиза. Каждое убийство сходило за несчастный случай. А вокруг него создавалась «легенда». Скорее всего, и Бахрам Магомедов ни сном ни духом не ведал о своих любовных отношениях с Ленкой Кашеваровой, да кто ж ему поверит? И неведомый любовник Ольги, жены Петракова, наверное, из той же оперы. И про первых двух жен тоже, видимо, что-то сочинила. А теперь ее, Лизина, очередь. Ее объявят наркоманкой. Да, скорее всего, наркоманкой. Для сердечных и печеночно-селезеночных болезней она слишком молода. Да и вскрытие покажет, что она была здорова.

Додумавшись до «вскрытия», Лиза покрылась холодными мурашками и мысленно обругала себя. О чем она думает? Какая ей, в конце концов, разница, что намешано в этой проклятой кружке? Главное, она поняла замысел убийцы.

Так, значит, примем за исходное: стрелять она будет только в крайнем случае. И можно тянуть время, даже не можно, а нужно. Нужно говорить с ней, вызывать ее на разговор…

Словно в ответ на ее мысли, Зоя Евгеньевна выразительно постучала по злополучной кружке кончиком безупречного ногтя.

– Ну же, Лиза!.. Давай, пей. Не скрою, мне не хочется стрелять. Это все усложнит, хотя для меня – не намного. Но для тебя… Поверь, я предлагаю тебе это из чистого человеколюбия. Мне будет неприятно, если ты умрешь так страшно.