Сара Пэйнтер - Весь этот свет

– Мама говорила, что пять лет спустя, когда он вошел в «Спар», она сразу его узнала, – сказала Пат, но не смогла не прибавить, что в «Спаре» мама оказалась только потому, что собралась в магазин какой-то ерунды, но тот переехал, и она заблудилась; фигуру же на холме она увидела по той простой причине, что вино из черной смородины оказалось чересчур крепким. Еще Пат говорила, что хотя мама очень радовалась, оказавшись беременной, Говард Дэвис был большой ошибкой. Лицо тети тут же принимало грустное выражение, и она повторяла, что мама слишком дорого заплатила.

Став постарше, я пыталась выспросить подробности, но у Пат сразу же находилась срочная работа: то саду требовалась прополка, то помидорам полив, то выстиранную одежду нужно было сейчас же просушить – ведь она сама себя не развесит. Однажды я даже спросила у дяди Дилана. Его губы тут же сжались, все тело напряглось, он поднялся и вышел из комнаты; я услышала, как захлопнулась дверь.

Я спрашивала и у Джерейнта, надеясь, что ему тетя Пат рассказывает чуть больше, но он или повторял ту же самую историю, или требовал отвязаться, в зависимости от его настроения. Однажды Пат сказала, что мой отец родом из Лландаффа. Я, затаив дыхание, ждала, когда она прояснит что-нибудь еще, но Пат лишь поджала губы и сказала, что мой отец был в отпуске, когда встретил маму.

Когда мне исполнилось четырнадцать, Пат неожиданно усадила меня за кухонный стол.

– Я знаю, ты хочешь узнать об отце, и ты совершенно права.

Я не верила своим ушам. Она сама решила поднять тему, заставлявшую ее включать радио громче, уходить из дома, отправляться в душ, лишь бы не отвечать на мой вопрос.

Голос Пат был очень тихим.

– Думаю, ты уже достаточно взрослая.

Пат, неспособная несколько секунд усидеть без полезного дела, прижалась спиной к деревянному стулу. Прядь волос, выбившись из узла на затылке, свисла у щеки.

– Во-первых, Говард Дэвис знал, что у твоей мамы не все дома. Он был неглуп и прекрасно это понял. Вдобавок наши родители ему сказали. Когда он заявился к нам домой, чтобы пригласить ее на свидание, они не стали от него скрывать.

– Это была любовь с первого взгляда, – я не хотела портить сказку.

Пат печально посмотрела на меня.

– Мужчины и женщины очень разные. Что для женщины любовь с первого взгляда, для мужчины чистая биология.

Кухня была полна пара. Пат варила кости на бульон, и окно запотело. Глядя туда, где оно было прозрачным, я всей душой мечтала, чтобы этот разговор не состоялся.

– У мужчин другие интересы. Когда они говорят о любви, то имеют в виду похоть. А похоть долго не живет. Стоит ее утолить, мужчины и след простыл, – Пат покачала головой. – Говард Дэвис просто воспользовался случаем. Знал, что у твоей матери не хватит мозгов отказать. Воспользовался ей, и она забеременела.

– Он пришел к ней в роддом?

– Ты слышала, что я сказала? – хмуро спросила Пат. – Он был плохим человеком. Заявись он в больницу, тадгу [14] Дедушка ( валлийск .). и на порог бы его не пустил.

Я выпрямила спину.

– Да он и не подумал прийти.

Но было уже поздно. Я твердо верила, что мой папа в тот день приехал из Кардиффа. Я видела его своими глазами. Лицо я не могла различить, но отчетливо представляла черноглазого, темноволосого мужчину среднего роста с плюшевым медвежонком под мышкой. Он был так рад, а потом так расстроился, когда тадгу выгнал его из палаты, не дал даже посмотреть на малышей. Он ведь очень хотел их увидеть. Особенно девочку, свою бесценную девочку… Мои глаза наполнились слезами.

– И нечего нюни распускать. Это старая история. Я только затем рассказываю, чтобы ты от меня отвязалась.

Я дернулась на стуле так резко, что ножки царапнули кафельный пол.

– Ты куда понеслась? Давай-ка почисти бобы.

Но я все равно убежала. Ушла подальше в сад, чтобы выплакаться, и Пат не стала меня удерживать.

Мысль о том, что папа здесь, что он думает обо мне, не отпускала, и спустя пару недель после разговора с Пат я решила его разыскать.

Я не сказала Джерейнту, куда собираюсь. Уже не помню почему. Должно быть, решила, что ему будет неинтересно, ведь он никогда не хотел говорить о нашем отце или фантазировать вместе со мной на тему того, как сложилось бы, если…

Я вынула из рюкзака школьные принадлежности, вместо книг и папок положила кошелек, пижаму, смену нижнего белья и футболку. Еще взяла с собой роман в бумажной обложке, хотя знала, что буду слишком волноваться, и вряд ли мне будет до чтения. Зубную щетку оставила в ванной, иначе Пат могла заметить, что она пропала, и сразу броситься на поиски меня. Я ничего не имела против того, чтобы меня поймали, но сначала в планах была встреча с отцом и полное слез воссоединение.

В то утро я села на школьный автобус, но не пошла, как обычно, к главному корпусу, чтобы там встретиться с друзьями, а вышла из ворот и побрела к главной дороге. Навстречу мне попалось множество детей, идущих в школу, и мне было неловко, как если бы чей-то большой палец указывал прямо на меня или на шее у меня висела табличка «прогульщица». Я в жизни не пропускала уроков и хотя, с точки зрения прохожих, ничего плохого не совершала – может быть, я жила совсем рядом, забыла взять домашнее задание и теперь шла назад за ним, – от нервов я вся взмокла.

Я никогда не ждала автобус на остановке у главной дороги, хотя каждый день проходила мимо нее. Я надеялась, что все учителя уже проехали и припарковали свои машины перед школой. А если нет, то я была для них легкой мишенью. Сняв галстук, я сунула его в карман рюкзака. Под школьной рубашкой у меня была черная футболка, но прилюдно раздеваться я постыдилась.

Из-за угла выехал двухэтажный автобус. Номер был тот, что нужно, на щите с указанием маршрута значилось «Центр города». В тот же миг по дороге, ведущей в школу, ко мне приблизилась знакомая фигура. Сердце ушло в пятки, но это оказался не учитель, а Джерейнт.

– Прогуливаешь? – спросил он, поравнявшись со мной. – Я уж думал, не доживу до этого дня.

Автобус остановился, и мы вошли. На случай, если водитель спросит, я придумала оправдание – что еду в город к зубному врачу, – но он лишь взглянул на нас и ничего не сказал.

– Куда собрался? – спросила я. На Джерейнте была темно-серая толстовка, из ушей змеились по шее провода и прятались в ее кармане. Рюкзака он не взял. В четырнадцать он возвышался надо мной, как башня.

Джер одарил меня любимым выражением лица, тем самым, что говорило: хватит задавать глупые вопросы, идиотка!

– А ты с каких пор прогульщицей сделалась?

– Сегодня особый случай, – ответила я чопорно. – Я еду в Кардифф, – и, как могла, объяснила план поиска нашего отца.

– Ты спятила, – сказал Джер, откинувшись на сиденье. – Спорим, ты и на поезд не сядешь.