Галина Романова - Ангел мщения

— Мне незачем было знать. Зачем? Глеб не особенно посвящал меня, — нехотя призналась Юля. — Да и неинтересно было.

— Ой, вот тут вы врете, Юлия Владимировна. — Валера шутливо погрозил ей пальцем. — Вас интересовало буквально все, что происходило в доме Панкратова. В его доме, в доме его тестя. Вы подслушивали сами. Вы поручили его помощнику докладывать вам о каждом шаге Панкратова. О каждом его телефонном звонке. Зачем? Пытались таким образом его контролировать.

— Плохо вы знаете Глеба! — огрызнулась Юля. Одернула юбку, села, забросив локоть на спинку стула. — Его невозможно контролировать. Он этого не терпит. Его жена пыталась, не вышло. Вернее, видите, что из этого получилось.

— Что вы этим хотите сказать? Что Глеб Сергеевич организовал убийство своей жены?

Поворот был неожиданным. Понятное дело, она пыталась увести разговор от себя, но все равно сделала это неожиданным способом.

— Может, и организовал. Мне-то откуда это может быть известно? — вздохнула она с грустью. — Но у них не ладилось. Очень сильно скандалили. Особенно после этой страшной трагедии с погибшим мальчиком.

— Если я ничего не путаю, за рулем автомобиля был какой-то человек с не совсем здоровой психикой? Он угнал автомобиль и…

— Может, угнал. А может, и не угонял. — Юля, вытаращившись, сделала страшные глаза. — История мутная, товарищ капитан. Сами вот говорите, что человек был психом, а его посадили. Почему не отправили на лечение?

— Я не называл его психом. Я сказал, что он не совсем здоров. И экспертиза сочла его способным отвечать за содеянное.

— Экспертиза, экспертиза! Да что она может — эта ваша экспертиза?! Она вон не нашла ни единого моего отпечатка в доме тестя Глеба. А вы мне, как это на уголовном языке, дело шьете! — И она, стерва такая, рассмеялась в полный голос.

Дослушав ее смех до финала, Валера поставил локоть на стол, подпер щеку кулаком и спросил:

— А откуда вам известно, что в доме не было найдено ваших отпечатков? Я вас с результатами, насколько помню, не знакомил.

— Знаю, потому что их там не могло быть. Потому что меня там никогда не было, в доме этом. Никогда!

Юля села ровно, плотно сведя колени. Погрозила ему пальчиком.

— И у вас не получится, капитан, повесить убийство старика на меня только потому, что какой-то неудачник решил меня оговорить.

— Вы о Воинове?

— О нем, о нем, — покивала она. — Надо же было такое придумать! Когда он вошел в дом тестя Глеба, то увидел, как я убиваю старика! Это просто… Это просто в голове не укладывается. С чего вы ему поверили, товарищ капитан? Почему поверили ему, а не верите мне? Этот ревнивый неудачник мог еще и не такое придумать!

Он потратил на нее еще сорок минут, вилял в разговоре, перепрыгивал с темы на тему, но так и не поймал ее ни на одной несостыковке.

— И это еще она с нами без адвоката говорит, — побарабанил пальцами по столу майор Новиков, вернувшись в кабинет после ухода Юлии Владимировны. — А если пригласит адвоката, то…

— То шансов вывести ее на чистую воду практически никаких. — Валера походил по кабинету, остановился рядом со столом друга, покосился на верхний ящик. — Нет там ничего?

— Котлеты. В тесте, — уточнил он и с деланой печалью вздохнул: — Но ты ведь не будешь наверняка.

— Буду. Доставай.

Они вскипятили чайник, разлили кипяток по чашкам, добавили жидкой заварки, разделили оставшиеся три чайные ложки сахара на двоих. Схватили по котлетке в тесте, приготовленной женой Сергея — Ольгой. И занялись перекусом. За едой не разговаривали. Валера все время думал о деле. Сергея больше волновала тема, всплывшая за семейным завтраком.

Ольга вдруг ни с того ни с сего заговорила о правильном питании. Сначала печальным взглядом окинула стол, заставленный тарелками, а потом предложила начать правильно питаться.

— Это как? Травой, что ли? — покосился на нее Сергей.

— Необязательно. Кашами можно. Овощными бульонами. Растолстели мы с тобой, Сережа. В прошлогодние летние вещи не влезаю. Мой диетолог говорит…

Он просто булкой подавился. Свежевыпеченной булкой с изюмом и яблоком. Откашлявшись, зло протянул:

— Дието-олог! О, как! Ты была у диетолога и не сказала мне? Почему?

— Да потому, что мне стыдно, Сережа. Стыдно за то, что я за зиму набрала восемь килограммов.

И, расплакавшись, Ольга ушла из кухни. И он доедал в полном одиночестве. И котлетки в тесте пришлось самому в контейнер собирать. Ольга так и не вышла из спальни, рыдая в полный голос.

Честно? Вот это его сейчас волновало куда больше, чем лживые показания какой-то шлюхи. Опасения, что Ольга посадит его на жесткую невкусную диету, волновали. И слезы ее беспричинные волновали. И честно, ее лишние восемь килограммов он даже не заметил. Ей даже шло, когда она была полненькой.

— Слушай, ты вот прямо всерьез считаешь, что нам ее не удастся прижать? — расстроился Валера, котлету не доел, отложил на салфетку. — Но это она. Я всеми частями своего тела чувствую, что это она!

— Чувствовать можно все, что угодно. — Сережа встал, подошел, потянулся к недоеденной котлете. — Не будешь?

— А? — Валера проследил за его рукой. — А, нет. Наелся. Спасибо.

— И почему действительно ты веришь этому хлыщу, а ей не веришь? Вот посуди сам… — пробубнил Сережа с набитым ртом. — Он попался в камеры слежения, а она нет. Он признался, что был в доме покойного в момент убийства, а она — нет. У него был мотив: отомстить сопернику таким вот вероломным способом, а у нее нет. У нее не было мотива убивать старика, Валера.

— Почему?

Валера с сожалением смотрел на Новикова, безжалостно разрушающего его версию.

— Если бы тесть забрал мальчишку, Панкратов остался бы нищим.

— Если бы тесть забрал мальчишку, ее бы тогда ничто не бесило в доме Панкратова, которого она сто процентов женила бы на себе.

— А почему его сын должен был ее бесить? — не понял Валера.

— Не знаешь ты женщин, коллега. Совсем не знаешь, — снисходительно хмыкнув, Сергей отряхнул форменную рубашку, допил остатки чая из чашки Валеры и вернулся за свой стол. — Не любят они детей своих предшественниц. И не полюбят никогда. Все эти киношные сопли — вранье полное. Своих им захочется, понимаешь? К тому же мальчишка стал бы постоянным напоминанием о том, что у Панкратова когда-то была жена, с которой он спал, с которой сделал этого вот ребенка, которую любил когда-то. Фотографии с комода можно убрать подальше, пацана — нет. Поэтому она в ноги должна была кланяться старику за то, что тот собрался забрать мальчишку, а не убивать его. Это не она. Врет твой Воинов.

— Представляешь, доказать-то невозможно. Ничего! Ну, был он в доме и что? Под ногтями чисто. В одежде выбежал в сухой. На записи с камеры отлично видно. А он должен был, должен был вымокнуть. Это не он. Это она, — настырно повторил Валера. — И у нее нет алиби. И есть царапина на руке, происхождение которой она объяснила весьма невнятно.