Галина Романова - Ангел мщения

— Идемте, Гуля, идемте, покажете мне дверь и игрушки с фотографиями.

— Так она все убрала уже. По местам.

— Не страшно. Покажите все равно. И телефончик горничной, если он есть у вас, дайте, пожалуйста…

— Ну, спасибо, Валера! Ну, удружил! — гундосил часом позже эксперт-криминалист, приехавший на вызов. — Вот чего мне не хватало, так это игрушек!

Взвалив на плечо мешок с игрушками и фотоальбомами, он пошел к дежурной машине. Валера снова повернулся к женщинам, присутствующим при работе эксперта.

— Точно ничего необычного не было возле двери, через которую раньше ходила прислуга?

— Ой, да что там кроме хлама могло быть-то! — недовольным голосом отозвалась горничная, уволившаяся уже несколько дней назад.

— А что из хлама показалось вам непривычным.

— Хлам не может быть привычным, молодой человек, — назидательно отозвалась она. — Моя бы воля, я все оттуда выбросила бы. Альберт Вадимович не разрешал. Иногда даже заходил и проверял. Все ли старые цветочные горшки на месте, все ли швабры там. Музей будто! А мне приходилось таскать с места на место эту рухлядь, чтобы вымывать пол подо всем этим добром.

— Значит, ничего необычного не было, — выдох-нул Валера и повернулся к ним спиной.

— Тряпка, — раздалось за его спиной не очень внятное.

— Что?

— Тряпка. Влажная тряпка там под старой лейкой лежала. Хотела выбросить, да передумала. Вдруг садовник лейку-то эту время от времени берет. И чтобы пол не намокал, тряпку под нее подкладывает. Хотя, если честно, мне уже все равно стало. Увольняться собралась. До тряпки ли мне?

— Она и сейчас там?

— Тряпка?

— Да.

— Наверное. Если Гуля не выбросила.

Гуля не выбросила. Она туда вообще не заходила. И эксперту пришлось вернуться и ползать еще минут двадцать по крохотному пятачку в тесном тамбуре, через который много лет назад ходила прислуга.

Он ворчал, ругался и даже грозился уволиться, указав причиной наглость капитана Арского. Но на следующий день, ближе к обеду, позвонив Валере, буркнул:

— Чутье тебя и на этот раз не подвело, капитан. Есть следы. Есть…

Бледное до синевы лицо Комаровой сливалось с белоснежной наволочкой на больничной подушке. Но оно вдруг перестало быть странно смазанным, незапоминающимся — ее лицо. Оно приобрело скорбное болезненное выражение и оттого сделалось узнаваемым. Теперь бы он ее узнал из сотен лиц в толпе. Точно узнал бы.

— Инна, вы проснулись. Я вижу, проснулись, открывайте глаза, — потребовал Валера и тронул подушку за уголок.

Она со вздохом открыла глаза и глянула на него испуганно, затравленно.

— Ну, ну, не надо так, — угадал он ее беспокойство. — Все более или менее нормально. Для вас нормально.

— В каком смысле? — спросила она хрипло и тут же закашлялась.

Говорить ей было пока сложно. Пуля пробила легкое. Ее еле спасли.

— Оставшийся в живых бандит дал признательные показания, — вспомнил Валера подробности трудного допроса, длившегося почти пять часов. — Он утверждает, что вас использовали втемную. Вы ничего не знали о взрывчатом веществе в термосе. Вас просто просили передать термос мужчине, который будет сидеть в первом ряду и будет лицом пострадавшим. Просто передать термос, и все.

— Поставить сумку под стул, — уточнила Инна шепотом. — Он должен был сам взять.

— Ну да, ну да, но это детали.

— Меня будут судить?

— Будут, — не стал врать Валера. — Но думаю, наказание не будет таким суровым, каким предполагалось. Кстати, вы должны были погибнуть.

— Я догадалась. Но было уже поздно, — она снова закашлялась.

— Но им надо было избавиться от вас. Обязательно. Потому что от вас тянулись ниточки к Казакову. Только вы знали, что именно он велел вам встретиться с человеком, который снабдит вас инструкциями. Не стало бы вас, нить была бы утеряна.

— Но звонок-то вы отследили.

— И что? Звонил старый приятель, узнать, как жизнь. И только! К тому же не было установлено, с кем именно вы разговаривали. Это мог быть кто угодно. С вашим исчезновением терялось все. Нам бы ничего не удалось доказать. Не удалось выйти на преступников.

— Тот, который в меня стрелял, он…

Валера не дал ей договорить.

— Я его убил, — ответил он жестко. — Он стрелял на поражение. Я тоже. В живых остался один. Тот самый, с которым у вас состоялся обмен. Он заговорил. Хотя и продержался довольно долго.

— Понятно. Маму… Он тоже… — она всхлипнула и прикрыла глаза. Снова подступил кашель.

— Нет. Он не был там. Утешение, понимаю, слабое, но те, кто был там, мертвы.

— Как Кузьмич? — спросила она, отдышавшись.

— Ничего себе. Жив-здоров. — Валера улыбнулся, оглянулся на дверь. — Марширует с букетом за дверью. Ждет, когда я выйду.

— Ему не будет предъявлено обвинение, что он укрывал меня?

— Все улажено. Зачли содействие следствию, все нормально, — он потрепал ее по ладони, лежавшей поверх пододеяльника. — Думаю, все у вас будет нормально, Инна Комарова. Если пересмотрите свои взгляды на жизнь, научитесь жить по-другому, Авдеева научите, все у вас будет хорошо.

— Спасибо, — она подняла руку, прикрыла ладонью глаза, в которых было полным-полно слез. — Спасибо вам, капитан Арский. Вы хороший человек. Если бы я могла вам еще чем-нибудь помочь.

— Все. Выздоравливайте, Комарова. Мне пора.

— Постойте, — она поймала его за коленку, придержала. — А вы узнали, за что убили того человека?

Он молчал минуту. Нелегко было озвучивать поражение, которое они потерпели. Оставшийся в живых бандит ничего не знал. Клялся, что никто ему не рассказывал подробностей. У каждого в этом деле была своя миссия. Он должен был передать термос девчонке, пристроиться в самом заднем ряду и просто нажать на кнопку.

— Не боялся погибнуть за компанию? — спросил его Валера.

— Нет. Мощность была мизерной. Погибнуть должны были два человека. Кто из них — не знаю. Третья жертва — случайность.

— Так что, Инна Комарова, так и осталось загадкой, кого и за что конкретно хотели убить. Мои коллеги склоняются к версии, что все же целью был их важный свидетель. А я думаю, что убить хотели женщину. А место и время выбрали специально, чтобы подумали иначе. Чтобы подумали, что мишень — как раз тот самый важный свидетель.

— Доказать не можете?

— Нет.

— А подозреваемые есть?

— Есть одна дама. Любовница мужа погибшей. Но доказать невозможно. Не прослеживается никаких связей.

— И она уйдет от ответственности? — ахнула Инна.

И тут же подумала, что вот она-то и зла не желала, а судить ее будут. А какая-то дрянь…

— Нет, не уйдет. Она за другое преступление сядет.

— Она еще что-то натворила?

— Ага. — Валера не хотел, да улыбнулся довольно. — Убила тестя своего любовника. Он ее в доме застукал после того, как она старые вещи покойницы крушила. Хотел вызвать полицию. Она его и… Ну это не важно.