Галина Романова - Ангел мщения

— А зачем она вещи крушила?

— Не могла справиться с ненавистью. Даже к мертвой! Ну и заодно решила мальчишку подставить. Он последним в детскую комнату своей матери заходил. Решила напугать деда, который собрался его отобрать у своего зятя. Решила выставить мальчишку ненормальным, проблемным. Чтобы дед отказался от этой идеи. Так она говорит, во всяком случае.

— Сама она ненормальная! — выпалила Инна, слегка качая головой.

— Да нет. Эксперты говорят, все у нее в порядке с головой, — Валера постучал себя пальцем в висок. — Старик столкнулся с ней на лестнице, когда собрался выходить из душа, и это стоило ему жизни. Она уверяет, что оборонялась. Но это вранье. Все она спланировала заранее. И в доме была загодя. Сделала слепок с ключей Панкратова, пробралась в дом его тестя, ключ от двери, через которую прислуга ходила, выкрала. Все спланировала.

— Как попалась? Отпечатки пальцев?

— Нет, как раз ни единого отпечатка не оставила. И следов обуви тоже. А вот мокрую тряпку под старой лейкой спрятала. Большая тряпка была. Не рискнула она с ней на улицу выходить. Боялась привлечь внимание. — Валера подмигнул Инне. — Старик оцарапал ее, когда сопротивлялся. Царапина закровила. Она схватила полотенце для ног, намочила, стала кровь смывать. Вроде справилась. Тряпку потом прополоскала и под старой лейкой у выхода спрятала. Только не до конца следы все уничтожила. Наш эксперт нашел следы, нашел. И у покойника под ногтями микрочастицы биоматериала обнаружились. Их поначалу не заметили даже, и сличить было не с чем. По базе нашей не прошли. С подозреваемым Воиновым не совпали. А уж потом…

— Да! Жутко! Как же она справилась? Хоть и старик, но мужчина же, — удивилась Инна, завозилась, пытаясь потянуться повыше на подушке, но сморщилась от боли и оставила попытку.

— Спортсменка в прошлом. Высокая, красивая, спортивная, — ответил Валера кратко, встал, вернул стул на место к стене и попятился к двери. — Ну, выздоравливайте, Инна Комарова. И удачи вам.

Она окликнула, когда он уже взялся за дверную ручку.

— Я тут подумала, товарищ капитан. Вдруг вспомнилось. Юля?

— Что? — Он так резко обернулся, что белая накидка свалилась с его плеч.

— Эту женщину как зовут? Юля? — Ее щеки зарозовели, в глазах что-то заискрилось.

— Да.

— А у вас нет ее фотографии? Случайно?

— Случайно есть.

Он не стал признаваться, что изначально хотел показать ей это фото. Сдержался, потому что пожалел. Слишком уж слабой она выглядела. И кашляла без конца. И в груди у нее при этом свистело все, как в старой гармони.

— Это она! — выдохнула Инна с болью, возвращая ему фотографию Юли. — Теперь все понятно. Теперь все на своих местах.

— На каких местах, Инна?

Его даже холодный пот прошиб, так поверилось вдруг в удачу.

— Связь… Связь теперь отследить проще простого, капитан Арский! Она была его девушкой. Когда-то давно она была девушкой Олега Казакова. Приезжала к нему из какого-то города нечасто. Но светились они знатно. Бурно гуляли, бурно любили друг друга почти на глазах у всех. Бурно расстались. Кто кого бросил, не знаю, не спрашивайте. Но это точно она. Она его попросила помочь ей. Он бы ей не отказал. Он страдал, когда они расстались…

Зачем-то позвонила Анька. Влад с ней уже больше месяца не виделся и не разговаривал, и не звонил. Они поругались. Сильно поругались. На повышенных тонах, с оскорблениями. Анька даже ревела.

Она застукала его, когда он выходил из подъезда, где жил его приятель. Родители приятеля в тот день снова были в одну смену на работе, и приятель дал ему ключи. И он снова встречался с Аллой. А когда выходил с ней из подъезда, навстречу выбежала Анька и…

И как врежет ему по лицу. И понеслось!

— Что за колобок? — высокомерно усмехнулась Алла. — Твоя девушка, что ли, Владик? Ты не говорил, что занят.

Он отмахнулся от нее, мимоходом обидевшись за Аньку. Никакой она не колобок, нормальная она. Маленькая просто и смешная. Оказалось, что еще и скандальная очень. И ревнивая.

Это уже не он такой вывод сделал, а отец, которому уже кто-то все доложил.

Прошел месяц, и вдруг Анька позвонила.

— Привет, — проговорила она в трубку как ни в чем не бывало. — Время есть?

— У такого козла, как я? Ой, вряд ли! — решил он ей немного отомстить. — Ко мне ведь надо в очередь записываться. Разве нет?

Анька помолчала, повздыхала. Потом говорит:

— В общем, так, Киселев, я бы ни за что не стала тебе звонить, но с тобой хочет встретиться один человек и серьезно поговорить.

— А чего этот человек через тебя решил со мной говорить?

— А то, что ты с ним можешь не захотеть встретиться. А ему очень надо.

— Кто это? — вдруг напряглось что-то внутри, заныло, предостерегая. Он повторил. — Кто это?

— Выйдешь на улицу, увидишь.

И бросила, мерзавка, трубку. Пришлось одеваться, выходить на улицу.

Анька, скрестив руки перед грудью, стояла возле качелей на детской площадке. Рядом с качелями, на скамейке, сидел, сгорбившись, какой-то подросток. Узнал его Влад, когда уже подошел вплотную.

— Чего надо? — спросил он, встав на равном расстоянии между ними. Покосился на Аньку. — Предательница!

Она молча проглотила оскорбление. Кивнула и ушла через минуту в сторону.

— Чего надо? — повторил вопрос Влад, рассматривая почти детскую макушку подростка. — Зачем звал?

— Поговорить, — глухим голосом отозвался тот, выпрямился, но в глаза не посмотрел. — Я просто… Просто не хочу, чтобы кто-то еще умер.

— Это не мы! — возмутился Влад, поддевая камушек, чуть подметку у кроссовка не вывернул. — Наша семья непричастна к смерти твоей матери и деда! Зря пришел!

— Я знаю. Знаю, что не вы. — Тарас Панкратов, а это был он, тяжело вздохнул. Еле шевельнул пересохшими губами. — Это женщина все сделала. С отцом работала. Она отца моего любила, что ли, не знаю. Она звонила своему приятелю в тюрьму, договорилась с ним, они вместе составили план, чтобы и дядя мой погиб заодно. И чтобы все подумали, что его убить хотели. Чтобы никто не подумал, что убить маму хотели. Как-то так… Полиция уже во всем разобралась. Скоро суд.

— Тогда чего приперся?

— Просто я не хочу, чтобы кто-то еще умер, — как молитву, повторил подросток.

Он встал, шагнул к Владу, заглянул ему в глаза. Это было несложно, они были почти одного роста. И глаза его Владу совсем не понравились. Какие-то недетские, какие-то больные.

— Чего надо-то тебе, не пойму? Не собирались и не собираемся мы мстить, — пробубнил он. — Отец сотворил по пьяни, с горя. За это судили его. Знаешь.

— Знаю. Но если я не скажу, то… То может еще кто-нибудь умереть, — скороговоркой произнес мальчишка.

— Ты больной, что ли, не пойму! — заорал Влад, когда Тарас Панкратов вдруг шлепнулся в пыль на коленки.