Галина Романова - Вкус запретного плода

— Нет, не так. — Гоша беспомощно улыбнулся, развел руки в стороны. — Я, собственно, потому и здесь.

— Почему потому? — изобразил непонимание капитан Игнатов.

— Потому что все выглядит именно так. Будто я заинтересован в ее исчезновении. Все указывает на меня. И это… Это ужасно! — Он даже всхлипнул, насколько перепугала его высказанная вслух тайная мысль, которую обгладывал его мозг третий день. — Теперь вот появилась эта фотография. И продажа салона… Это вообще ни в какие ворота не лезет! Я вообще ни при чем! А меня пытаются выставить…

— Так, стоп. Какая продажа салона? Я ничего не понял. — Игнатов нахмурился, прошелся пальцами по густым рыжеватым кудрям. — Разве вы можете сейчас продать салон?

— В том-то и дело, что нет! Нет завещания, не прошло даже нужного времени. Полгода, кажется, чтобы Ира вступила в права наследования.

— Да у вас даже тела нет, — с ехидцей заметил майор.

— Какого тела? — вздрогнул Гоша и покосился на майора.

— Мертвого тела. Вашей тещи. Это чтобы вы через полгода смогли вступить в права наследования и продать салон. Нет тела, нет наследования. Не один год пройдет, чтобы объявить пропавшего без вести человека мертвым. Такая судебная волокита, скажу я вам.

— Вот я о том и говорю! — обрадованно подхватил Гоша, тыча себя пальцами в грудь. — Какая продажа салона?! О чем вообще разговор!

— Ну! — Игнатов устало вздохнул. — И что вы от нас-то хотите?

— Чтобы вы разобрались в этой нелегкой ситуации. Чтобы вы поняли, кто за моей спиной пытается очернить меня.

Майор с капитаном переглянулись. Что было на лице майора, Гоша не видел, но недовольство Игнатова высветилось заглавными буквами.

— Простите, я сумбурно все рассказываю. — Гоша провел ладонью по вспотевшему лбу. Сунул мокрую руку в карман парки, чтобы вытереть. — Дело в том, что ко мне позавчера в кабинет заходит одна из сотрудниц салона красоты. Кладет передо мной вот эту фотографию и начинает говорить какие-то ужасные вещи. Что типа я продаю салон будущим застройщикам вместо того, чтобы получить потом в собственность какие-то причитающиеся мне квадратные метры в построенном гипермаркете. Согласитесь, это неразумно. Это невыгодно, в конце концов. Но она говорит, что факты утверждают обратное. Что я уже веду переговоры с будущим застройщиком. Что даже назвал цену, которую хочу получить за салон.

— Но для этого, по меньшей мере, у вас на руках должна быть генеральная доверенность от вашей тещи, — вставил капитан, без особого интереса рассматривая сидевшего перед ним мужчину. — Она у вас есть?

— У меня нет! — возмущенно воскликнул тот и тут же потухшим голосом добавил: — А у них есть.

— У кого — у них? — уточнил капитан, и на скучающем лице его что-то дрогнуло. Какой-то нерв выдал интерес.

— У застройщиков. У них в документах лежит генеральная доверенность на мое имя, якобы выданная моей тещей пару недель назад. И подпись, утверждают, ее подлинная. И нотариус будто бы подтвердил подлинность документа. Но я… — он снова всхлипнул. — Но я в глаза не видел этого документа. И тещи не видел две недели назад. Я ее в последний раз видел, когда она из нашего номера на отдыхе выходила. Все!

— Ух ты…

Майор громко выбирался из-за стола, будто для этого ему понадобилось мебель переставлять. За спиной у Гоши двигалось что-то, гремели задвигаемые ящики, шуршала бумага.

— Ух ты! — повторил майор уже с другим выражением и заходил за спиной у Гоши. — Это что у нас получается, гражданин Слепцов?

— Что? — Гоша вытянул шею, обернулся за спину. Повторил: — Что?

— У нас получается, что пару недель назад, когда ваша теща вернулась с отдыха с новым любовником…

— Соседом, — поправил его Гоша.

— Пусть так. Сосед, любовник, какая разница? Факт остается фактом. Картинка, одним словом, Слепцов, вырисовывается неприглядная. Что, значит, у нас получается? Получается, что, когда ваша теща вернулась, вы с ней встретились. Заставили каким-то образом оформить на вас генеральную доверенность и потом убили ее. А перед этим убили вашу бывшую сотрудницу, чтобы она не разболтала никому, что ваша теща жива и здорова и где-то носится с новым мужиком. На тот момент вы еще не знали, что к нам в город приедет мать жертвы и опознает в похороненной якобы вашей теще свою дочь. И версия с погибшей вашей тещей лопнет сама по себе как мыльный пузырь. А она лопнула. И теща вернулась. Но вам не надо было, чтобы она возвращалась. И бесследное исчезновение ее чревато. С бизнесом-то что делать тогда? Ждать годы! И тогда вы что придумали?

— Что? — потухшим голосом откликнулся Гоша.

— Вы заставляете Наталью Павловну оформить на вас генеральную доверенность. Убиваете ее. Спешите избавиться от ее бизнеса. Какие дальнейшие действия собирались предпринять, гражданин Слепцов? За границу улететь вместе с деньгами, вырученными от продажи салона? А? Отвечайте! Не удивлюсь, если на ваше имя уже заказан авиабилет. Капитан, надо бы проверить.

— Проверим непременно, — отозвался Игнатов без особого энтузиазма.

— Вы зачем пришли-то к нам, гражданин Слепцов? Чистосердечное писать? Так пишите. Не морочьте нам тут голову.

Майор остановился возле него, поигрывая в руке очками, которые стянул с носа, и посмотрел на Гошу так, будто его все происходящее забавляло.

И версия, которую он выдвинул. Он ее им буквально на блюдечке преподнес! А оказывается, у них своя версия имеется. Сложилась тут же.

И страх, от которого потел и ежился Гоша, будто веселил майора. Видимо, тот считал, что так и должно быть. Потому что Гоша для них кто? Правильно, преступник. А преступнику свойственно испытывать страх перед разоблачением.

Не такой встречи он ждал. Не такой.

— Капитан, дай бумагу подозреваемому. Пусть все изложит.

— Подозреваемому?! — ахнул Гоша и попытался встать со стула. — Да вы что?! Я же сам к вам пришел! За помощью!

— Так бывает, гражданин Слепцов. — Тяжелая рука майора пригвоздила его к стулу, не дав подняться. — Когда тип вроде вас измучен угрызениями совести. Когда он почти мечтает быть пойманным. Он идет и сдается. Иногда он просто рассказывает всю правду. Иногда так же вот, как и вы, виляет. Пишите чистосердечное, Слепцов. Пишите. И поверьте, это лучшее, что вы можете для себя сделать в данной ситуации.

— Мама, а где папа?

Ирина вымученно улыбнулась, услыхав вопрос дочери. Она третий день его задавала, а у Ирины не было ответа. Что она могла ей сказать?

«Твой папа в тюрьме, дочка. Точнее, в следственном изоляторе. Его закрыли по подозрению в убийстве твоей бабушки, у которой он пытался отжать бизнес. И по подозрению в убийстве уволенной сотрудницы салона — Светланы. Она просто взбесила его. Просто не захотела сделать то, что он просил. И он цинично ее убил».