Алла Холод - Чужая гостья

Каждую минуту своей жизни Миша думал о Марьяне. Работая над чем-то, он первым делом задавал себе вопрос: увидит ли она эту работу? Понравится ли она ей? Поймет ли она, наконец, что он изменился, что перестал плыть по течению? Что стал почти таким, каким она хотела его видеть?

Миша отвез Марьяну в больницу, проводил к кабинету заведующего реанимационным отделением, куда опять перевели Юрия Петровича, и пообещал, что вернется через полтора часа.

– Мало ли какие могут быть у папы осложнения, – объяснил он, – я должен буду находиться рядом с тобой. А мне нужно на работе подписать необходимые бухгалтерские бумаги. В общем, я там отдам все распоряжения, все подпишу, и сразу сюда, за тобой. Только ты без меня отсюда ни шагу. Если случится что-то непредвиденное, сразу звони.

Маша покорно кивнула. И столько безнадежности было в этом ее скупом движении, что Миша в тот момент сразу понял: Юрий Петрович умрет. Маша уже сейчас это чувствует. А он, в свою очередь, ощущает каждое движение, происходящее в ее душе.

Юрий Петрович Карелин умер после повторной хирургической операции на кишечнике. Первая операция прошла неудачно и вызвала перитонит, больной не приходил в сознание, поднялась высокая температура. Повторное вмешательство даже не удалось закончить – Юрий Петрович умер на операционном столе. Запустить сердце, которое дышало на ладан, хирургам просто не удалось.

– Он не хотел жить, – сказала Маша, услышав трагическое известие. – Он не знал, как вернется в жизнь, в которой нет Ули. Он мог бы выжить, но ему было незачем.

После девятого дня и поминок Марьяна лежала в темноте своей одинокой спальни и задавала себе вечный вопрос: как жить дальше? Тщательно смоделированная, выстроенная, отточенная жизненная конструкция рухнула чуть ли не в один момент. Нет больше людей, которых она любила больше всего на свете. И если кто-то и виноват в их смерти, то только она сама. Беззащитная Уля, нежная, тонкая… Такая остро чувствующая, но такая ужасно бестолковая. Она не сделала в своей жизни ничего такого, что могло бы подвигнуть кого-то на убийство. Она не бросала любящих мужчин, всегда заканчивая отношения легко и незаметно. Она не взрывала крепкие семьи. Не участвовала в сложных денежных операциях. Даже подруг, которые могли бы пожелать ей зла, у нее не было. Уля была не женщиной из плоти и крови, она была бабочкой с яркими трепещущими крылышками. Кому она могла помешать? Чем больше Марьяна думала об этом, тем яснее понимала: никому. Миша прав. Убить хотели именно ее, и тот, кто это сделал, не достиг своей цели и может попробовать еще раз. А может быть, убийца испугался и больше никогда не решится на еще одну попытку? Следуя совету Миши, она подписала заявление Виталия Житко и объявила, что требовать аудиторской проверки не будет. Объяснение у нее теперь для этого имелось более чем весомое – отсутствие моральных сил после случившейся семейной трагедии. На телеканале ее вроде бы поняли. Хотя даже если бы и не поняли, вряд ли бы Марьяна Юрьевна об этом узнала – она никого ни о чем не спрашивала и ничем не интересовалась. Слава богу, успела ввести в штатное расписание должность программного директора, которой до сих пор на канале не было, и сейчас целиком и полностью рассчитывала на человека, которого назначила. Но это касалось главным образом вопросов преобразования эфира. А ведь был и другой вопрос, куда более серьезный, потому что строго регламентированный по времени. Приватизация телеканала. Если Марьяна провалит подготовку, ее спишут в утиль. Не то чтобы ее перестанут уважать, конечно нет. Но правительство заинтересовано продать непрофильный актив, и пока есть хоть кто-то, кто желает его купить, оттягивать сроки аукциона никто не будет. Продажа пакета «Спектра» стоит в плане приватизации на год, и ничья смерть не может этих сроков изменить.

Маша дала себе слово попытаться максимально собраться с силами, сконцентрироваться. Ее доверенный юрист уже проверил бумаги и поклялся, что все абсолютно безупречно, но существовали нюансы, которые были интересны лично Марьяне. И в эти нюансы она пока никого не хотела посвящать. До поры до времени никто не должен был знать, что она намерена выкупить вторую половину акций «Спектра». И прежде всего она не хотела, чтобы об этом знал Руслан. Не по какой-то особенной причине, просто ей хотелось, чтобы Руслан как можно меньше знал о ее теперешней жизни. Как хорошо, что Миша заставил ее наконец подать на развод… Маша вдруг села на кровати. А если Руслан все-таки узнал о ее планах? У него обширные связи в правительственных кругах, иначе он никогда не имел бы информации о том, какая собственность где «плохо лежит». Если бы до него дошла такая информация, какой вывод он сделал бы в первую очередь? Правильно – что у Марьяны есть большие деньги. Потребовать у нее отступные за развод у него бы не получилось, поскольку детей у них нет, и Маша могла спокойно и без всякого скандала развестись с ним через суд. Ей даже не нужно для этого его согласие. Просто без согласия ей пришлось бы чуть дольше подождать. Марьяна попыталась представить себе логику Руслана. Если он нуждается в деньгах, как ей намекнули в следственном управлении, он мог совершить преступление, рассчитав, что на счетах жены сейчас находятся значительные средства. Он знал, что такие, как Марьяна, не участвуют в правительственных аукционах «левыми» счетами. И если на дележ имущества после развода он претендовать не имел возможности, то стать единственным ее наследником мог по полному праву. От этой мысли ее бросило в дрожь. Сейчас, когда не стало папы, Марьяна превращалась еще и во владелицу немалых активов Юрия Петровича. О боже! Ведь это уже принципиально другие деньги!

– Миша! Мишель! – вдруг против своей воли возопила Марьяна. Она даже не поняла, как этот возглас сорвался с ее губ.

Послышались поспешные шаги, на пороги спальни возник Михаил.

– Что случилось? Что-то приснилось? – встревоженно спросил он, еще не поняв, бросаться ему к Маше или оставаться на месте.

– Это не сон, Миша, это живой реальный ужас, – сказала Марьяна, глядя на него в упор из темноты. – Теперь, после смерти Ули, у папы других наследников, кроме меня, нет. И папы теперь нет. Значит, все папины активы теперь мои. А у меня до сих пор есть муж… Миш, а ведь он меня убьет…

– Ты с ума сошла, что ли? – спокойно сказал Миша. – Прекрати истерику, никто тебя не убьет.

– Ты понимаешь, что все папины деньги теперь придется делить с ним?

– Кто тебе сказал такую глупость? – парировал Миша. – Это не те деньги, которые вы нажили общей семьей. Это твое наследство. И его вы не делите. Ты что, законов не знаешь? Да и совместную жизнь вы давно не ведете, доказательств этому мы найдем достаточно. Твой Руслан – аферист первой гильдии, извини, конечно, но это так. Но он не ковбой, не мачо. Он хлипкий ссыкун. Он трус. И он к тебе не полезет.