Александр Щеголев - Старый пёс

Кстати, нельзя забывать и о том, что Вика у него в заложницах. Вошь я отпустил, приглашение принял. Когда и в какой форме будет мне донесено место и время встречи? Разумеется, я этого не знаю, и потому — нельзя расслабляться ни на миг, нужно быть готовым ко всему, уж извини, милая моя Юлечка. Какие бы желания мы друг к другу ни испытывали — не время…

Дальше.

Кроме интереса к моей персоне, Рефери испытывал особые чувства и к Аллочке Льдовой. Он — заказчик её ликвидации. Зачем? Что она накопала?

Её заначка — на полу, прямо передо мной. Дело Пьеро, переснятое в архиве, плюс фотографии, которые она успела вытащить из рабочего компьютера Франкенштейна. С Пьеро в двухтысячном получилось так. Заявил о себе этот серийник ещё в далёкие советские времена, где-то с середины 80-х начали находить обескровленные трупы. И ареалом его охоты было широчайшее пространство между Новгородом (тогда ещё без приставки «Великий») и Москвой. Первой жертвой, возможно, была Светлана Шевченко, пропавшая и не найденная, к этому склонялись тогдашние следаки. Поначалу действовал он грубо, оставленные им трупы (в первые годы только женщин) ничего необычного для судмедэкспертов не представляли, — ну, выпускал из жертв кровь, вероятно, наблюдая за процессом и получая сексуальную разрядку. Но со временем в его «работе» появился изыск и шарм. Модус операнди остался прежним: Пьеро пускает кровь, человек медленно умирает. Прибавилось истинное смакование процессом: он научился делать это так медленно, как только возможно. Во-первых, теперь он в обязательном порядке вкалывал жертвам гепарин, чтобы кровь не сворачивалась. И во-вторых, для пущего замедления прокалывал несколько дырочек по венам, используя иголки от капельниц. Кровь и текла через эти иголки, мучительно долго лишая испытуемых жизни…

Следы от этих действий обнаруживали на всех его телах — как клеймо автора.

Искали долго, а нашли случайно, как оно с маньяками чаще всего и бывает. В двухтысячном, в одном из посёлков под Вышним Волочком, местный житель заметил, что его сосед слишком уж долго не показывается на людях. Пошёл к нему на участок, почуял запах — и бегом в милицию. Хозяина дома обнаружили мёртвым, причём, погиб он банально: отравился алкоголем. А при обследовании дома обнаружили чудовищный «алтарь», задрапированный алым знаменем, с приклеенными фотографиями жертв (наверху чёрно-белые, ниже — полароидные, а потом уже и цифровые). На столике под знаменем были выложены подарочные коробочки с крупными ампулами, наполненными кровью и тщательно запаянными. Все ампулы любовно проложены ватой и на каждой фломастером написано имя. Мало того, на огороде у него откопали дюжину обескровленных трупов: то есть не все он выбрасывал, часть тайно привозил домой.

Упившегося до смерти хозяина сочли искомым маньяком-убийцей и дело закрыли, хотя, многое указывало на то, что это подстава, а истинный монстр ушёл, благополучно переведя стрелки. Часть следователей, среди которых оказалась и Льдова, возбухли, начали катать рапорта, однако начальству было удобнее похерить эту историю, что более послушные следаки-жополизы и сделали. Тем более маньяк, проявив незаурядный ум, с того дня не давал никаких поводов усомниться в следственной ошибке.

Хотя люди, естественно, пропадать не перестали.

Под сто тысяч каждый год, если в масштабах России. Тысяча в месяц. Каждый день мы кого-то недосчитываемся. Это сейчас.

В девяностых было раза в два больше.

Каждый час…

Вся эта громкая история с обнаружением Пьеро случилась, когда я уже послал Систему подальше и готовил своё возмездие. Но сейчас я склонен был согласиться со Льдовой. Маньяк активно действует — до сих пор.

Да что там «склонен согласиться», что за слюнтяйские обороты! Абсолютная правда — тварь жива. Он всех обставил и обул, этот ценитель красненького.

Ужас вот в чём. Среди фотографий, найденных Аллой на компе Франкенштейна, нашлась одна (всего одна!), но такая, что перевернула всё вверх дном — и в мире следствия, и в моей душе. Думаю, примерно то же испытала и Льдова, когда её увидела.

Спросить бы у владельца компа, что сие означает… Ау, Франкенштейн, явись и ответь…

Картинка проста. Снова «алтарь», снова алый стяг над столом. Только красный этот уголок теперь устроен в каком-то другом доме (виден кусок интерьера). И знамя немного другое, и фотографии жертв посвежее, и кровь не в ампулах, а в бутылочках.

Откуда у Радика это фото? Кто его снял, он сам? Или ему прислали? А главное — где расположена натура? Наверное, об этом Аллочка и собиралась со мной поговорить, назначив встречу на бульваре.

В любом случае сомнений нет: у монстра новое логово, и он продолжает охоту. Только трупы теперь не дарит публике, а искусно прячет, внеся семнадцать лет назад изменения в устоявшийся ритуал. В результате каким-то образом, пока неясно каким, похеренное дело маньяка Пьеро оказывается непосредственно связано с нынешними делами.

Через личность Радия Франковского…

С другой стороны, не слишком ли много на него навешано, подумал я скептически. И пропавшая коллекция, и убийство Винтика, и цифровой ключ от навороченного суперчемодана, и работа «кротом» на крупную ОПГ, и даже похищение моей жены сто лет назад. Теперь вот контакт с маньяком, то ли дружеский, то ли по бизнесу… Не тянет мой бывший друг на суперзлодея. Не погибают суперзлодеи настолько глупо и жалко.

Кроме одной этой фотографии, стоившей всех прочих, на компе Франковского было множество других, не столь остреньких, но столь же непонятных. Радик зачем-то снимал в больших количествах частные дома. Где, в каких местах и населённых пунктах? Неизвестно, никаких подписей. Причём строения, интересовавшие его, были в совершенно разных стилях, снятые с разных ракурсов, в разное время года. Но при том — не сказать, чтоб обычные, каждый с изюминкой, и уж точно не из дешёвых. Обязательно двух-, а то и трёхэтажные. Какие-то — в русском стиле, рубленые, из калиброванного бруса. С балкончиками и террасами, с резными наличниками вокруг окон, практически усадьбы. (У одного, привлёкшего моё внимание, было резное крыльцо с заказанными у художника витыми колоннами.) Плюс пристройки. В общем, дорого и эффектно. Другие — каменные, в шведском духе. Из бетонных блоков, обшитые декоративным камнем. Крыша под черепицу. Хорошенькие домики, и обязательно с трубой, — показать всем, что внутри установлен настоящий камин. Третьи — кирпичные, четвёртые — суперсовременные, обшитые всевозможным сайдингом. Были и просто дачные домики, каких много в старых дачных массивах, — с фронтончиками на втором этаже, а то можно и с мансардой. Вообще, дома на фотках пестрели необязательными архитектурными элементами, я бы назвал их излишествами: различные башенки, мансарды всех форм, фронтоны, балконы, внешние лесенки, даже перголы (модные штуки, но абсолютно не функциональные). То крыльцо попадётся, как в восточной сказке, то самопальная обсерватория на крыше. Пристроенные веранды, бани, гаражи. Земельные участки фотографа не очень интересовали. В кадр попадали разве что стоянки для машин (чаще — особенные, из мелких брусков или из мелкого декоративного камня), или пешеходные дорожки (тут и деревянные мостки, и выложенные крупной галькой тропы), или, скажем, въездные ворота с несколькими степенями защиты.