Дарья Кожевникова - День из чужой жизни

— Некогда мне было с дозой экспериментировать.

— Верю. Ты молодец. Окажись я на твоем месте, я бы, наверное, струсила.

— Ключевое слово «наверное». Как у нас дела, расскажи. Я много интересного пропустила?

— Немало. Но все было предсказуемо. Супостаты, все трое, здесь же отлеживаются, в больнице, только в отличие от тебя вместо персональной сиделки у них персональная стража возле кроватей. Как только их подлатают, отправят вместе с их боссом поближе к твоему Гутярину. А вот Гутярина, как я слышала, через недельку-другую могут выпустить под подписку о невыезде, поскольку деньги заводские этим утром вернули. Конечно, его еще будут судить, но, узнав его характер, никто, думаю, даже не сомневается в том, что этот слабовольный пухляк никуда сбежать не сумеет. Так что, возможно, скоро увидишь его на вашем совместном пороге.

— Ну и ладно, переживу как-нибудь его общество, — отмахнулась я. — Лучше скажи мне, как там моя Семеновна с дедком?

— Дедок нормально, дома, за обеими коровами присматривает. А Семеновна сегодня выписывается. Полежала в терапии: до того развоевалась, что гипертонический криз приключился. Сейчас она на финальных процедурах, а после к тебе зайдет. А потом я ее домой отвезу.

— Значит, уже без меня познакомились, — улыбнулась я. — А я ведь даже и не знаю, как их на самом деле зовут…

— Наталья Семеновна и Виктор Севастьянович. Сведения точные, из документальных источников: мы все вместе беседу со следователем вели. Точнее, Семеновна вставляла ему по первое число за тебя, а он все больше оборонялся. Но расстались друзьями, Семеновна и завести, и вовремя успокоить умеет мастерски.

— Ну, ему в отличие от деда веником хоть не досталось ни разу, — улыбнулась я. — Ир, а про Николая что-нибудь известно?

— Про Николая? Ничего! — Ирка как-то странно усмехнулась, глядя на меня.

— Что, и Николай — это тоже его не настоящее имя?!

— Понятия не имею. Мне больше другое имя по вкусу: Леонид. А тебе? — Глаза у Ирки прямо-таки сверкали. Издевалась! Знает ведь ответ! Но меня трудно было сбить с курса.

— Ты ведь знаешь, почему я Николаем интересуюсь. Был ли в самом деле тот пострадавший за меня и попавший в больницу герой?

— Был! Как у такой дамы да героя не будет?

— Ирка, прекращай меня изводить загадками! Говори все, как есть! — Тут и святой бы не выдержал, а не то что я. — Или я тебя сейчас покусаю!

— Ладно, ладно, — сдалась Ирка, но больше ничего не успела сказать, потому что в палату вплыла Семеновна. При полном параде, в новой шляпке с широкой лентой, с наброшенным на плечи шарфиком в пару к этой ленте, с глазами, сияющими ярче прежнего.

— Ой, Людк! Ну вот, видишь, все позади! — тепло улыбнулась она мне. — Я так рада тебя видеть! Слава богу! Ну, теперь погуляем от души! Но вначале обещанные смотрины!

— Какие смотрины? — Начиная кое о чем догадываться, я перевела взгляд с Семеновны на Ирку и обратно. — Леонид что, снова приехал в наш город?

— И даже раньше, чем ты думаешь, — заверили меня обе. — После того как ты свела с ума свой телефон, и Леонид не смог по нему до тебя дозвониться, он сразу связался со следователем. Но тот тоже не смог ему сказать ничего вразумительного — ты как раз пропала основательно и надолго. И тогда твой рыцарь, бросив все свои дела, рванул сюда сам. Повстречался возле твоего дома с супостатами, вступил с ними в неравный бой. В итоге их босса арестовали прямо у твоего подъезда, еще несколько дней назад, так что супостаты дальше действовали уже на свой страх и риск, со своей облезлой девкой и еще каким-то прихвостнем.

— Так что же, Силантьев не смог еще тогда распутать весь этот преступный клубок? — простонала я.

— Не смог. Потому что задержанный оказался тертым калачом, ни в чем не признавался, а косил под обычного уличного грабителя. Сейчас он в КПЗ. А сам Леонид лежит сейчас здесь же, в этой самой больнице, с несколькими ножевыми ранениями, но уже идет на поправку так основательно, что проработал всю эту ночь напролет, распутывая эту мудреную финансово-рассыпчатую программу.

— А Тиска?! — подскочила я на кровати, забыв про всю свою хворь.

— Спас хозяина от верной гибели, сам благодаря своей толстой шкуре не пострадал. Сейчас его пристроили в полицейском кинологическом питомнике, следователь Силантьев похлопотал. Он там, конечно, скучает, из-за чего Леонид изо всех сил рвется на выписку. Но его пока не выписывают, одно ранение, в бедро, было очень серьезным.

— Я б его, Тиску этого, к себе пока забрала, — подала голос Семеновна. — Конечно, по хозяину и у меня скучать будет, но все-таки не в казенной обстановке. И купаться я его буду водить каждый день.

— Главное, чтобы только не возить, — полушутя-полусерьезно сказала я.

— Ладно, — улыбнулась Семеновна. — Ну, так пойдем насчет собачки-то с хозяином договариваться? Ты мне обещала его показать, а я сегодня выписываюсь! Да и повод так кстати нашелся…

— Прямо сейчас? — Я замерла в нерешительности.

— Мы отвезем тебя к нему на кресле-каталке, — по-своему истолковала Ирка мою заминку.

— Да ну ваше кресло. Зеркало мне дайте! Зеркало! Срочно!

Дали сразу два, хотя и маленьких. И, как я и подозревала, открывшееся мне в них зрелище оказалось не слишком, мягко говоря, соблазнительным. Красные, как у вампира, глаза чуть припухли, равно как и само лицо, тоже изрядно покрасневшее. А еще у меня была повязка на лбу, из-под которой виднелся лиловый синяк.

— Не поеду я к нему такая! Ни за что! — взбунтовалась я.

— Сейчас подправим все, что возможно. — Ирка достала из своей сумочки тональный крем, пудру и расческу. — И потом, он все равно уже тебя видел.

— Он?! Меня?! Когда?!

— Вчера. Как узнал, что ты сюда поступила, так уговорил санитарочку из своего отделения, чтобы она привезла его к тебе на каталке, хоть на несколько минут.

— И вы это допустили?!

— Слушай, а не слишком ли ты распускаешь перышки перед женатым мужчиной? — осведомилась Ирка. И не успела я на это еще среагировать, как она торжествующе добавила: — Кстати, он разведен! Совершенно официально, уже два года. Тщательнее надо информацию собирать, голубушка! И между прочим, финальным толчком к этому шагу послужил как раз твой любимый Тиска.

— Я его теперь еще больше люблю, медвежонка моего лохматого! — страстно выдохнула я, стараясь не морщиться от боли под суровыми Иркиными пальцами, наводящими на меня красоту.

Леонид гостей никак не ожидал. В этом мы убедились сразу же, как только оказались у него в палате, куда я мужественно вошла в сопровождении своих амазонок, так гордо отодвинув перед самыми дверями каталку, словно мы и вовсе были с ней незнакомы. Леонид был не последним человеком как для полиции, так и для завода, так что палату ему выделили одноместную, с персональной душевой. Откуда он и пробирался в одних лишь трусах, с переброшенным через шею полотенцем. Судя по повязке на его бедре, рана там действительно была серьезная, и шел он с трудом, поэтому о том, чтобы при нашем появлении одним прыжком добраться до халата, висящего на спинке кровати, и речи быть не могло. Осознав это, Леонид в смущении застыл посреди палаты: