Эуджен Кирович - Дурная кровь

Официант принес мой кофе. Я насыпал в чашку немного сахара и помешал. Сьюзан доела салат и отодвинула тарелку.

– Чего ты от меня хочешь, Джеймс? – спросила она, выискивая что-то в своей сумочке, которая стояла на соседнем стуле. – Ты же позвонил не для того, чтобы просто потрепаться.

– Я последние несколько дней просматривал записи в файлах Джули и…

– Мне не нравится, как это звучит, – предупредила Сьюзан, закрыла на молнию сумочку и в первый раз посмотрела мне в глаза. – Я имею в виду файлы. Джули не файлы. Она была одной из самых замечательных женщин, которых я встречала в своей жизни. А еще она была моей лучшей подругой.

– Я не хотел, чтобы это так прозвучало, – извинился я. – Джули для меня тоже очень много значила. Она была для меня не просто очередной пациенткой.

На щеках Сьюзан появились красные пятна.

– Хотела бы я знать, почему ты сейчас решил об этом вспомнить. Джули рассказывала мне, что между вами происходило. Мне показалось это странным, но, с другой стороны, вы оба были одиноки, и это было ваше личное дело. Хотя, по этике мозгоправов, они обязаны держать дистанцию и не должны сближаться с пациентами во время своих сеансов. Я все спрашивала себя, каким надо быть человеком, чтобы воспользоваться своей властью над такой уязвимой женщиной, какой была Джули, и залезть к ней под юбку.

Я был шокирован тем, как она выражалась и с какой враждебностью в этот момент на меня смотрела.

– И вот мой ответ, – продолжила Сьюзан, – этот человек – конченый подонок. Ему надо помешать делать подобные вещи с другими пациентками. Клифф, ее отец, позвонил мне в тот вечер. Он показал мне ее предсмертную записку и спросил, знаю ли я человека, которому адресовано письмо Джули. Она ведь не назвала твое имя. Я знала о тебе, все ему рассказала и настаивала на том, чтобы он подал на тебя в суд. Да, это была моя идея.

Я мечтал оказаться где угодно, только не в этом кафе рядом со Сьюзан.

– Я только недавно и совершенно случайно узнал о том письме, – сказал я. – Я подумал, что ты сможешь ответить мне на пару вопросов… Вот почему я тебе позвонил.

Сьюзан подозвала официанта.

– Один капучино, пожалуйста. Не льсти себе. Я даже не уверена в том, что она тебя любила. Но одно я знаю точно: ты повел себя как последняя скотина.

Она отпила кофе и посмотрела на меня поверх чашки.

– Я не хочу сидеть здесь и говорить с тобой о Джули. А встретиться я согласилась только потому, что мне было интересно, что тебе от меня надо. Теперь я понимаю, что это была ошибка. Мне до сих пор хочется врезать тебе по роже. Возможно, ты как специалист можешь найти определение моим чувствам, но мне плевать. Я считаю, это просто ужасно, что ты до сих пор практикуешь и играешь в свои игры с мозгами людей. Но такая вот фигня случается каждый день в этой жизни. Селяви!

Она была зла на меня и с трудом держала себя в руках.

– Я делал свою работу, Сьюзан. Она в этом и заключается. Я должен исследовать сознание своих пациентов, вне зависимости от того ужаса, грязи или трагедий, которые могу там обнаружить. И вне зависимости от того, как все это попало в этот запертый чулан. Я пытаюсь помочь.

– Но соблазнение пациентов не входит в твою работу, будь ты проклят!

Сьюзан сорвалась на крик. Мужчина за соседним столиком замер, так и не донеся до рта ложку с супом.

– Я знаю и буду всю жизнь сожалеть об этом. Но то письмо, там было что-то…

Сьюзан с гневом посмотрела на меня.

– Ты вообще что делаешь? – возмутилась она. – Теперь меня вздумал допрашивать? Думаешь, я тоже твоя пациентка? Хочешь, чтобы и я задрала перед тобой юбку?

Я положил на стол двадцатку и встал.

– Прощай, Сьюзан. Извини, что побеспокоил.

– И не вздумай мне снова позвонить!

– Не буду.

Когда я перезвонил Клодетт Морэл, голос ее звучал намного дружелюбнее. Она попросила дать знать, как только я приеду во Францию. И еще сообщила, что уволилась и теперь у нее времени хоть отбавляй. О своем напряженном расписании больше не упоминала.

Я забронировал билет на самолет на следующую неделю и проверил, существует ли еще отель «Меридиен». Отель никуда не делся, там даже недавно провели реконструкцию. Я через интернет забронировал номер на три дня. Мысль о том, что буду ночевать в этом отеле, вызывала такое странное чувство, будто я собирался провести ночь в доме с привидениями.

Вечером, когда темнота накрыла город холодной волной, я сел за стол и взял блокнот с ручкой.

Итак, что мне известно на данный момент?

Симона была убита в ту ночь в отеле, сразу после этого Джош отказался от наследства и на два года уехал в Мексику. Абрахам на какое-то время исчез из виду, а потом под вымышленным именем вернулся в Штаты. Он тоже от всего отказался, включая свою личность. В завещание Флейшера-старшего было внесено условие, согласно которому Джош, в случае если он будет вовлечен в любой акт насилия над женщинами, лишается всего наследства. Логично предположить, что он пожертвовал свое состояние фонду «Белая роза», так как испытывал чувство вины и хотел исполнить последнюю волю отца.

Я написал заглавными буквами «АБРАХАМ ХЭЙЛ», подчеркнул и постарался на нем сфокусироваться.

Его отношения с Симоной Дюшан начались сразу после его переезда в Париж. Скорее всего, к этому времени его психоз уже усугубился. Приезд Джоша стал главной проблемой в их отношениях. По версии Джоша, они с Симоной полюбили друг друга. По версии, которую изложил в своем дневнике Абрахам и которую в той или иной степени поддерживала Элизабет Грегори, Абрахам с Симоной любили друг друга, а Джош со зла старался разрушить их отношения. Он никогда не любил Симону, но завидовал ее счастью.

Но почему он рассказал мне совершенно другую историю? Почему Абрахам сменил имя и отказался возвращаться к своей прежней жизни? Ни Джош, ни Абрахам не были признаны подозреваемыми французской полицией, следовательно, у них не было причин бояться последствий той ночи в Париже.

С другой стороны, мне показалось странным то, что родители Симоны в полиции ни разу не упомянули о возможной причастности Джоша и Абрахама к исчезновению их дочери. Если бы они это сделали, молодых людей сочли бы лицами, представляющими интерес для следствия, или подозреваемыми. То есть их бы допросили или даже поместили бы под арест дня на два. Но возможно, родители сделали такое заявление, а полиция, один Бог знает почему, не пошла по этому следу.

Пока я прокручивал в голове все эти вопросы, у меня в который раз возникло чувство, что я обыскиваю старинный особняк с привидениями, стены которого могут в любой момент рухнуть прямо на меня.

Когда я был еще мальчишкой, на окраине нашего города, прямо рядом с кладбищем, стоял заброшенный двухэтажный дом. Он чуть не до самой прохудившейся, почерневшей от дождей и жары крыши зарос бурьяном и сорняками. Двор перед домом за прогнившими и расшатанными досками забора стал похож на мини-джунгли.