Юрий Курочкин - Тобольский узелок

- Чем могу?..- осведомился он с независимым видом.

- Можете многим,- ответил без иронии Михеев, вглядываясь в его резко очерченное, с крупными чертами лицо.- Если, конечно, захотите… Но и если не захотите, я думаю, тоже придется помочь.

- Угу,- отозвался понимающе Пуйдокас.

- Вот поэтому давайте сразу и выясним - хотите или не хотите. Имеете ли вы где-либо спрятанные драгоценности?

- Да, имею,- помолчав ответил Пуйдокас.

- Где, что?

В ста километрах от Тобольска. В земле закопан паровой котел. И вся арматура к нему.

Михеев пристально посмотрел на него.

- Нам известно, что весной 1918 года полковник Кобылинский передал вам драгоценности царской семьи. Где они?

- А вы считаете, что я знаю об этом?

- Считаю.

- Угу,- снова буркнул Пуйдокас.- Но я не знаю.

- А что приняли драгоценности от Кобылинского, это, надеюсь, не отрицаете?

- Отрицаю. Не принимал. С Кобылинским не имел чести быть знаком. Хотя, несомненно, слыхал о нем.

- Ну, вот мы и выяснили, что вы не хотите помочь нам,- улыбнулся Пуйдокасу Михеев, словно бы даже довольный его поведением.- Вот что, Константин Иванович. Я вижу, что человек вы… как бы это сказать…

- Прочный,- подсказал Пуйдокас.

- Ну, пусть прочный… Вижу, что откровенным вы быть не хотите. И будете говорить неправду до тех пор, пока вам не докажут это. И не убедят, что говорить нужно именно правду и ничего не скрывать. Не так ли?

Пуйдокас не ответил, с прищуром изучающе глядя на Михеева.

- Так вот, зная, вернее, предполагая это, я заранее подготовился к такому разговору.

- Угу,- как бы принял это к сведению Пуйдокас.

- Что с Анелей Викентьевной мы уже предварительно побеседовали, вы, я думаю, догадались и сами? Не скрою, она тоже пыталась что-то отрицать. Но,- развел руками Михеев,- убедилась, что это бесполезно.

Он улыбнулся, предвидя, что Пуйдокас в ответ вымолвит свое «угу». И не ошибся.

- А что она вам сказала?

- Ну, Константин Иванович… Вы у меня хлеб отбиваете. Не будем меняться ролями: я буду спрашивать, а вы отвечать.

Пуйдокас снова угукнул.

- Но скажу, что ответы Анели Викентьевны позволили мне сделать вывод, будто вы не хотите помочь нам. Помните ваше «чем могу»?..

- У каждого своя забота.

- Совершенно верно. Могу еще добавить, что здесь у нас ждет встречи с вами ваша старая знакомая Клавдия Михайловна Кобылинская…

Пуйдокас еле заметно нахмурил брови.

- …которую вы вот не знаете, а она вас знает.

- Угу,- отозвался Пуйдокас.

- И Викторина Владимировна Никодимова, которая сдавала вам по рекомендации Кобылинского мешочки с драгоценностями - своими и графини Гендриковой…

Пуйдокас вспоминающе завел вверх глаза и отметил для себя:

- И Никодимова…

- И вот, что же нам теперь делать? В прятки играть, в кошки-мышки?.. Может, повторить вопрос?

- Какой?

- Первый. О драгоценностях.

- Надо подумать,- деловито, словно ведя разговор о коммерческой сделке, заметил Пуйдокас.

- Подумайте. Только не очень долго. Как-никак люди ждут. Скажем, до завтра. Идет?

- Угу,- ответил Пуйдокас.

«Подумать-то он, конечно, подумает,- размышлял Михеев.- Только вот - о чем? Уж во всяком случае не о том, как выложить все, что он знает. Скорее наоборот- как бы возможно больше скрыть и от возможно большего отречься. А я, выходит, передышку ему для этого дал».

Так оно и вышло. При очередной встрече Михеев со скучающим видом повторял вчерашние вопросы, а Пуйдокас, как и ожидалось, коротко и резко отвечал на них, отрицая все. Нетрудно было догадаться, что до тех пор, пока он сам не услышит показаний жены, не увидит Кобылинскую и Никодимову, он будет думать, что его берут «на пушку».

- Ну, что ж, докажем, что мы не пушкари,- сказал себе Михеев, записав ответы Пуйдокаса. Дав их ему на подпись, он послал за Никодимовой.

- Не помню,- заявил Пуйдокас в ответ на вопрос, знают ли они друг друга.

- Да, знаю,- ответила Никодимова.

- Брал ли у нее на сохранение какие-нибудь вещи? Не помню. Много их тогда ко мне ходило. Кое у кого и брал. А потом вернул.

- Но мне-то вы их не вернули,- сказала Никодимова, с презрением глядя на него.

- Значит, не брал.

- Нет, брали. Вот и Анеля Викентьевна призналась. Зачем же лгать… Fi, donс!

- А что, она сказала, будто я брал у вас вещи?

«Хочет-таки выведать, что показала жена!-отметил про себя Михеев и решил: - Ну, пусть, пока это даже на пользу».

- Да, сказала.

- И что я не возвратил их?

- А вот это уж нельзя,- прервал его Михеев.- Вы опять отбиваете у меня хлеб, Константин Иванович. Нехорошо…

- Она сказала, что вы их почему-то отдали Кобылинскому, а не мне,- ответила на вопрос Никодимова, не поняв замечания Михеева. Но тот не возражал - все пока шло по его плану.

- Значит, отдал,- невозмутимо подтвердил Пуйдокас.

- Кобылинскому? - переспросил Михеев.

- Кобылинскому.

- Так вы же его не знаете.

- Значит, знал.

- Знал, да забыл?

Пуйдокас не ответил. Михеев позвонил и попросил увести Никодимову.

- Видите, Константин Иванович, мы и начали кое-что вспоминать,- сказал он, проводив Никодимову.- О чем дальше будем вспоминать? О Кобылинских?

- А, что там вспоминать, какие-то два мешочка неизвестно с чем,- махнул рукой Пуйдокас.- Где их упомнишь в той суматохе. У меня своего добра пропало в сотни раз больше, я и то не вспоминаю…

- Да нет, тут не только о двух мешочках речь.

- О чем же?

Михеев вызвал Кобылинскую.

- Вот, в присутствии Клавдии Михайловны, которую, как выяснилось теперь, вы знаете, задаю вам такой вопрос. Ваша жена, Анеля Викентьевна, утверждает, что драгоценности Романовых, переданные вам в свое время полковником Кобылинским, вы возвратили ему же. Когда и при каких обстоятельствах вы вручили ему их?

Пуйдокас помешкал, пожевав губами. Испытующе посмотрел на Кобылинскую, но, встретив ее напряженно-ожидающий взгляд, отвернулся.

- Не помню.

- Надо вспомнить, Константин Иванович. Это просто необходимо,- строго сказал Михеев.

- Что вы со мной делаете! - сокрушенно прошептала Кобылинская, прикладывая к глазам платок. В ее взгляде зрело отчаяние.

- Не можете вспомнить?.. Значит, вывод один - вы их не возвращали Кобылинскому, а присвоили себе и размотали.

- Ну, уж размотать-то я бы их не размотал.

- Как вы с ними обошлись, мы еще выясним. А сей-час вам или надо снять обвинение против Кобылинских, или доказать его.

- А что доказывать? Встретились один на один, передал из рук в руки. Вот и все.

- Где, когда?

- Не помню.

- Ну вот, опять за рыбу деньги,- не выдержал Михеев.

Не выдержала и Кобылинская. Скомкав мокрый платок, она резко выпрямилась и, блестя гневными глазами, все более распаляясь, бросала в лицо Пуйдокасу фразу за фразой:

- Вы лжете, Константин Иванович! Спасая себя, вы хотите утопить меня, беззащитную женщину. А утопив меня, вы знаете, что утопите и моего мальчика, единственную радость жизни. Вы хотите вернуться невинным к своей семье, к детям. А я не хочу? Вы всегда были жестоким и бездушным человеком. Для вас слезы ближнего были дешевле простой воды… Вы забыли? Вы не помните! Хорошо, я вам сейчас напомню…