Александр Бородыня - Эмблема печали

— Чего тебе, антихрист?! — прошипела старуха.

— А ты, бабуся, не ершись, не ершись, а то пристрелю ведь, я же сказал, времени у меня нет. Давай быстренько раздевайся и скидывай все сюда, на пол. Не стесняйся, твои мощи моему глазу противны, я не смотрю.

Больше старуха ничего членораздельного не произнесла, она только кряхтела, но довольно быстро исполнила неприятное указание.

— Простыню… Потом наволочку, одеяло, подушку, матрас!

— Я буду, да… — начала было девица, но качнувшийся ствол пистолета заставил ее на полуслове замолкнуть.

Тяжелой волной вниз повалился желтый полосатый матрас, и голая старуха с каким-то звериным подвывом забилась в глубину совершенно пустой полки.

Коша ударил весело каблуком по красному пластмассовому Буратино и сообщил:

— Ничего у бабуси нету, видите?

Одна из девушек зачем-то кивнула.

— Ант-тихрист! — прорычала неразборчиво старуха.

— Впрочем, я так и ожидал. — Ствол пистолета сделал в воздухе небольшую металлическую петлю. — Теперь ваша очередь, девочки.

За дверью в коридоре раздавалось громкое сопение и царапанье, будто длинные ногти скребли по кожзаменителю откидного стула.

— Вот ты! — Коша показал стволом в грудь светловолосой крупной девицы. Девица была одета в платье на шнуровке. — Расшнуровывайся потихонечку. А потом и чемоданы посмотрим.

— У меня сумка! — сильно побледнев, сказала девица.

— Значит, сумку посмотрим! Расшнуровывайся!

Лицо девушки окаменело и стало похоже на мраморную надгробную маску. Потом застывшие ноздри неожиданно с силой раздулись, светлые глаза болезненно помутнели, она подалась немного вперед и негнущейся рукой, действующей будто по чужой воле, слегка царапнула Кошу по щеке.

— Ого! — сказал Коша. Он поднялся на ноги, снова наступив, на этот раз уже случайно, на красного Буратино, и переложил пистолет в другую руку. Мраморное лицо девицы перекосило страхом, она завизжала и, пытаясь спрятаться, забралась в самый угол своей полки. — За удовольствие придется уплатить, мадемуазель, — сказал Коша. — По счету!

Медленно придвинувшись, он сперва ладонью правой, свободной руки вдавил голову девушки в обитую дерматином стену, а затем левой рукой резко, но не сильно ударил рукояткой пистолета в переносицу. Девушка всхлипнула и упала на полку.

— Дура! — отчетливо просипел за зеркальной дверью голос Абдуллы. — Не дергайся!..

Вагон сильно качнуло. Коша с интересом разглядывал последнюю девушку: пышная, большеглазая блондиночка в старомодном красном платье с блестками, обрисовывающем ее крупные формы, вскочила на ноги. Голова ее оказалась на уровне груди вежливого бандита.

Неожиданно девушка размахнулась и изо всей силы хлестнула бандита ладонью по щеке. Удар, в отличие от предыдущего, не был ударом мягкой деревяшки, он вышел тяжелым и влажным.

— Уважать женщин надо! — сказала она и облизала мгновенно пересохшие губы. — Понял?

— Отчего ж не понять… — Коша помассировал пальцами слегка побагровевшую щеку. — Можешь не раздеваться.

— Это почему же?

— А я тебе и так верю! На первый раз.

За дверью произошло какое-то шумное движение, в дверь стукнули. Зеркало отъехало в сторону так, что Коша не успел рассмотреть собственную сильно зачесавшуюся щеку, и в образовавшуюся щель просунулась голова Абдуллы.

— Там пьяный спит! — сообщил он.

— А как зовут барышню? — спросил Коша дерзкую девушку.

— Пьяный! — повторил татарин. — Спит!

— Маргарита!

— А вы, наверное, думаете, что Христос пеленок не пачкал? — В голосе Коши возникли новые нотки.

— Не знаю! — Маргарита тряхнула головой. — Вероятно, пачкал.

— Так что с пьяным делать будем? — спросил Абдулла.

— Ты с девушкой закончил? — спросил Коша, оборачиваясь к нему.

— Ну!

— Возникла необходимость. — Коша стволом пистолета указал на Маргариту. — Требуются новые сексуальные услуги.

— А сам что? — спросил Абдулла и облизал губы.

— Ты же знаешь, я иногда бываю настолько нечувствителен, что самому от себя тошно, — сказал Коша. — Я не могу, а девушка вся заждалась ласки.

— Эта? — Абдулла ухватил за руку Маргариту.

— Да! — печальным голосом подтвердил Коша. — Эта. Имей в виду, у мадемуазель есть имя. Ее зовут Маргарита! Я тебе ее доверяю!

Коша ладонью надавил на лицо татарина, выжимая его в коридор. Тут же за дверью послышался судорожный женский крик, настырное сопение татарина и треск раздираемой одежды.

На обыск купе потребовалось совсем немного времени.

— Я должен вас покинуть. Увы! Дела! — на прощанье сказал Коша, задирая голову и обращаясь исключительно к старухе на верхней полке. — Но я надеюсь, мы с вами еще увидимся, мадемуазель. — И он сделал жест, будто на голове была шляпа и он слегка ее приподнял.

Когда он прикрыл за собою дверь, в коридоре совершенно голая Маргарита скрючилась возле окна. Она прятала лицо в колени и постанывала. Вокруг нее была разбросана порванная одежда.

— Как быстро ты, — удивился Коша.

— Нету ничего! — сказал Абдулла, застегивая брюки. — Совершенно точно…

— Нету! — простонала сидящая на откидном коридорном стуле Маргарита, ее лицо запухало огромным синяком. — Нету… — Колени ее дрожали, слабая рука пыталась дотянуться до платья, втоптанного в пол. Слезы лились ручьями. — Нету у меня!

— Я ей верю, — сказал Абдулла. — Коша, давай не будем ее больше обыскивать?

— Не будем! — согласился Коша. — Вообще правильно, женщинам надо иногда верить. Хотя бы через раз.

Трое голых командированных сидели на нижней полке рядком и, будто по команде «равняйсь», смотрели в окно купе. Абдулла перекапывал чемоданы, ломая замки и работая ножом в случае малейшего затруднения.

— Выпивали… — сказал он, когда Коша появился в дверях. — Выпивали и закусывали. Красавцы! — Он обвел в воздухе контур одного из командированных острием ножа. — Ты смотри, какие красавцы!

— Действительно симпатичные ребята! — согласился Коша. — А в чем проблема?

— А вот проблема! — кончик ножа указал на верхнюю полку. С верхней полки свешивалась опухшая рука, оттуда раздавался свистящий мощный храп. — Что с этим делать будем?

— Будем просыпаться! — сказал Коша и убрал свой пистолет в кобуру. Он шагнул внутрь купе. — Мужик, ку-ку! — И уже громко произнес в самое ухо спящему: — Приехали!

— Куда? — поинтересовался тот, не открывая глаз. И тут же шумно перевалился на другой бок, закрывая ухо фиолетовой ладонью. — Замерз я! — прошипел он в мокрую подушку. — Сам наливай, я отдохнуть хочу…

— Наливай! — очень-очень тихо вздохнул один из голых.

Абдулла взял бутылку и высосал один глоток. Закусил с хрустом. Показал бутылку Коше:

— Ты как?