Александр Бородыня - Эмблема печали

— Паша, они звонят, возьмешь трубку?

— Да. Переключи на этот аппарат.

Подвинув ногой большой телефонный аппарат, Паша поиграл пальцами по теплому пластику. Аппарат вздрогнул, но не успел прозвонить, Паша снял трубку.

— Да, я. Нет, мы не… Машину присылать не стоит, мы не готовы. Может быть, через неделю! — Голос его был сухим и казался совершенно спокойным. — Нет, иначе мы не можем. Трудности с технологической цепочкой. Нет, деньги мы сегодня тоже вернуть не можем, они вложены… Минуту! — Он с удивлением взял из руки Алексея пачку долларовых банкнот. — Сегодня мы могли бы… — Он зажал трубку и спросил шепотом: — Сколько здесь?

— Шестьдесят! — так же шепотом отозвался Алексей.

— Шестьдесят тысяч, — сказал Паша в трубку. — Остальное немного позже, вас устроит?

По изменившемуся выражению лица можно было догадаться, что ему ответили. Алексей вынул авторучку и быстро записал вспыхнувшие на определителе цифры номера. Когда Паша повесил трубку, он объяснил:

— Сейчас попробуем прослушать их через сеть! По крайней мере, будем знать, что они решили.

Из двух небольших белых колонок-усилителей шел волною визг и гам, наверное, сразу десятка телефонных разговоров. Алексей осторожно выводил какую-то линию на экране. Белая линия ломалась, становилась вдруг красной, вспыхивала табличка «ЭРРОР», и работа начиналась сначала.

— Вообще почему так случилось, что от них не хотят отвязаться? — заглядывая через плечо Алексея, спрашивала Лида. — Я понимаю, большая партия, маленькая оптовая цена. Но если уже сказано твердое «нет»… какой смысл все эти угрозы имеют? При чем тут деньги?

— Мы для мафии золотое дно, — объяснил Паша. — Курица с золотыми яйцами. — Белая линия прошла до конца, вспыхнули на экране цифры нужного номера. — Я уверен, они уже половину Средней Азии этой дрянью завалили. Раньше им сам покупатель сырье поставлял. А теперь наркотики возникли будто ниоткуда. Деньги здесь вообще-то ни при чем, здесь только два варианта: либо курочка продолжает нести золотые яички, либо ее придется зарезать.

— Но зачем, это же нелогично?

— Более чем логично. Они как рассуждают: если не нам, то кому? Они не верят, что выпуск наркотиков просто прекращен по морально-этическим соображениям, у них другой вид логики, они уверены, что товар просто перепродается еще кому-то. А при таких объемах лучше уничтожить производителя, чем допустить перенасыщение рынка конкурентами. Они не могут позволить себе, чтобы товар пошел мимо, транзитом!..

Динамик неприятно запищал, и из него послышался длинный телефонный гудок. Гудок оборвался, сняли трубку, и голос с южным акцентом сказал:

— Вахтанг, включи защиту!

Щелчок — и вместо речи из динамика, как колотые орехи из большой сумки, посыпались быстрые звуки, никак не напоминающие человеческий голос.

— Частотный инвертор? — появляясь за спиной Алексея, спросил еще не знакомый Лиде молодой парень в белом халате.

— Даже не скриммер, — не оборачиваясь, отозвался Алексей.

Включив запись, он быстро подбирал на клавиатуре соответствующие коды. Было понятно, что возникшие сложности так легко не обойти.

— Вокскодер, — сказал он и глянул на Лиду. — Ты видела, чтобы в России пользовались вокскодерами?

— Я вообще таких слов не знаю, — сказала она.

— Современные средства защиты от прослушивания разговоров. Их рекламируют вовсю, и богатые граждане охотно раскупают, но неумело пользуются. Очень модные примочки.

— Расшифровать можно? — спросил студент в халате.

— Машина не потянет, боюсь, — вздохнул Алексей. — Впрочем, вокскодер дешевенький, можно попробовать!

Прошло не более пятнадцати минут, а Алексею уже удалось справиться с расшифровкой. Он торжественно поманил Пашу пальцем и, щелкнув клавишей, запустил полностью раскодированную запись. Пропали только несколько первых слов.

— Давай их кончать, Вахтанг, — загудел из динамика голос с акцентом. — Деньги никакие, тьфу. Но если мы их не потрогаем, кто нас уважать будет? Кто с нами работать будет? У меня здесь человек восемь. Если скажешь, я их завод с асфальтом сровняю.

— Погоди! — отозвался другой голос с акцентом. — Ты прав, Жора, но если они дадут товар. Лучше товар. Нас ждут, не забудь об этом… Если не будет поставки, потеряем рынок. Потряси студентов. Не убивай, заставь их работать. Это важнее! Пугни, но не убивай, по крайней мере всех.

Паша слушал молча, он даже не присел, стоял, держась рукой за спинку кресла, и лицо его казалось очень напряженным.

— Слышал? — выключая запись, спросил Алексей.

Паша отпустил спинку кресла и потер нервно ладони, вероятно, это было его привычкой в минуты сильного возбуждения.

— Я так понял, можно попробовать задурить им голову. Если мы сейчас твердо пообещаем им изготовить партию, скажем, в течение недели, то все, может, еще и обойдется? — сказал Паша. — За неделю мы успеем переправить куда-нибудь оборудование и откажемся от аренды…

Он вопросительно посмотрел на Алексея.

— Я не думаю, у меня создалось впечатление, что это только отмазка. Могли бы они и подождать пару дней. Просто вы со своим пролетарским рвением лишнее колесо в их телеге. В любом случае вас попробуют убрать.

— Есть еще вариант, — сказал Паша. — Можно просто быстро всем уйти отсюда. В этом случае мы, конечно, теряем все, что уже наработали, но патенты-то при нас остаются, будет с чего начать на новом месте. — Он с вопросом смотрел на Алексея. — Как ты считаешь, а если нам всем просто бежать?

— Найдут! — сказал Алексей. — От них не спрячешься.

— Конечно… — Паша опять потер ладонь о ладонь так, будто сильно замерз. — И работу жалко бросать. И нас найдут, и аппаратуру они перекалечат. Мы с Лютиком такую штуку здесь смонтировали, не поверишь!..

— Я в курсе, чем вы здесь занимаетесь, кроме изготовления героина, — сказал Алексей. — Но лично я считаю, что чистая наука значительно опаснее для человечества, чем даже самые изощренные наркотики.

Паутинка, чуть-чуть тлеющая за большим стеклом цехового прожектора, постепенно накалялась, она покраснела, и красный цвет ее с краев постепенно переходил в сверкающую белизну. Лютик прикрыл ладонью глаза, прожектор наполнил цех светом, зажужжали какие-то краны, мощно зашипели подключенные газовые трубки.

— Дали все-таки электричество, бюрократы, — сказал он и засунул в карман халата авторучку, которой перед тем, напрягая глаза, переписывал в блокнотик показания полуослепших приборов. Блокнотик он сунул в карман. — Не зря я с ними скандалил!

В синих глазах Марины блеснула ухмылка.

— Ты ведь у нас ничего зря не делаешь?

Они стояли рядом, скрытые от глаз остальных зачехленной в брезент производственной махиной, и Лютик позволил себе осторожно прикоснуться к руке Марины. Со стороны они выглядели комично, он знал это. Опасаясь пройти с этой девушкой, которая на две головы выше его, по улице, Лютик привел ее сюда, в цех. Он добился даже того, чтобы Марину включили в список при разделе премии, ей теперь полагалось два процента, и все это лишь для того, чтобы иногда вот так можно было, на одну секунду оказавшись рядом, ощутить ее дыхание, заглянуть в издевающиеся синие глаза, прикоснуться к руке.