Александр Бородыня - Эмблема печали

— И чего вы от меня хотите? — устало спросила она и поправила белую шелковую блузочку на плечах.

— Нина Ивановна, голубчик… — прочитав имя хозяйки кабинета в одной из бумаг, лежащих на столе, и нагло присаживаясь на край стола, сказал Коша. — Вчера была сильная стрельба на путях, вы знаете?

— Бандитская разборка? — неуверенно спросила женщина, подавшись назад.

— Она самая. Нам нужно точно установить: куда вы перегнали после осмотра тот вагончик?

— Не знаю… — Белые плечики поехали вверх. — Откуда мне знать, это не моя компетенция. Может быть, начальник станции вам поможет?.. — Проследив подозрительным взглядом исчезнувшее в кармане Никона удостоверение, она защелкала клавишами селектора. — Николай Петрович, голубчик, тут у меня люди из ФСК, они ищут один отцепленный вагон. Вчера была перестрелка на путях…

— Знаю, знаю… — послышалось недовольно из динамика. — Гони их в шею, Ивановна! Гони!

— Николай Петрович, у меня народу полная приемная, — пожаловалась хозяйка кабинета, она опять недоверчиво глянула на Никона. — Помоги. Они же от меня не отвяжутся так просто!

— Точно! — сказал Коша. — Мы от вас не отвяжемся, пока не скажете, куда вагон засунули.

— Ну, откуда я знаю… — так же недовольно загремело в динамике. — Откуда я знаю, куда его дели? С рейса сняли, сам подписал, пришлось вчера искать замену, сама знаешь, нет у нас свободных вагонов. А куда потом?.. Ладно, пусть подойдут, попробую диспетчеров потрясти.

— Спасибо, Николай Петрович! — Хозяйка кабинета опять поправила кофточку и развела руками: — Все! Вы удовлетворены?

Они уже выходили из кабинета, когда на улице за окном отдаленно громыхнуло. И после паузы посыпались еле слышные на таком расстоянии знакомые звуки, будто горошины застучали быстро по дну кастрюли. Где-то в другой части города стреляли из автоматов. Хозяйка кабинета подошла к окну, выглянула.

— Странно, — сказала она. — На химическом что-то случилось!

За время их отсутствия один из людей Никона успел зайти в ближайший двор и вывести оттуда машину. Белые новенькие «Жигули» стояли прямо напротив витрины магазина, и дверцы их были распахнуты. Марина сидела внутри на заднем сиденье.

— Очень кстати ты! — сказал Никон. — Пешком много не сделаешь в этой жизни! Куда мы, на станцию? — он повернулся к Коше.

— Погоди, — попросил тот, — есть одна симпатичная идея.

Звуки выстрелов не стихали. Сыпали и сыпали короткие автоматные очереди, даже на большом расстоянии можно было уловить противный режущий свист. Но стреляли не только из автоматов, иногда по сухому звуку можно было определить карабин.

Коша вынул из кармана куртки лилию, подышал на поверхность, протер. Лилия засверкала.

— Смотрите, сейчас будет фокус!

Почему-то его раздражали звуки отдаленной пальбы. В окошко своего кабинета прямо на Кошу смотрела женщина в белой блузке.

«Сейчас у вас не будет никакой мучительной очереди, — мысленно сказал ей Коша и послал воздушный поцелуй, распахивая дверь магазинчика. — Сейчас вся ваша очередь разбежится».

— Я бы хотел взять у вас вот эту фуражку железнодорожника, — сказал он, изучив с видом знатока товары, лежащие на прилавке. — Мне нравится кокарда.

— Эту?

Девушка-продавщица сняла с полки фуражку.

— Да, симпатичная, правда?

Коша примерил фуражку, осмотрел себя в зеркале со всех сторон.

— Четыре тысячи двести! — сказала девушка, и ручки ее зависли над кассовым аппаратом. — Выбивать?

— Очень хорошая, добротная вещь, — сказал Коша. — Ничуть не жмет. Я в ней похож на настоящего кондуктора. Но выбивать, наверное, все-таки не надо, зачем вам?

— Так вы берете? — раздраженно спросила продавщица.

— Беру! Бесплатно! Вы что, не хотите мне ее подарить? — Коша снял с сожалением фуражку и двумя руками осторожно вложил ее в руки продавщицы. — Нет, серьезно, вы не хотите мне ее подарить? — Он все еще придерживал фуражку. — Ведь я так хорош в ней. Нет, вы жестоки!

Продавщица вырвала фуражку из его рук и положила ее на место, на полку.

— Я бы вам ее подарила, молодой человек! Но, к несчастью, если я вам ее подарю, то стоимость этой фуражки вычтут из моей зарплаты. Вы знаете, какая у меня зарплата?

— У вас зарплата фантастическая! Я знаю! — сказал Коша. — У меня, например, никогда такой не было! — Уже открыв дверь, он повернулся: — Да, а вы видели цветочек? Может быть, вы не обратили внимания?

— Хватит издеваться, молодой человек! — Продавщица готова была уже заплакать. — Уходите лучше по-хорошему, а то я наших грузчиков позову.

Сквозь ветровое стекло Никон видел, как Коша вышел из магазина и сразу вошел в телефонную будку. Но в будке задержался не больше минуты. Отдаленная стрельба не утихала. Коша забрался в машину.

— Поехали? — спросил Никон.

— Погоди… Ты хочешь исправить себе настроение? — Никон покивал. — Ты ведь любишь бесплатный цирк. Сейчас здесь будет небольшое выездное представление бесплатного цирка.

— Акробаты? — поинтересовалась с заднего сиденья Марина.

— Нет, — возразил Коша. — Скорее мастера пиротехники, чародеи и фокусники! А может, боевые искусства? Да мало ли еще что?! Давай только чуть-чуть отъедем. Сейчас будет немножко жарко.

Минут пятнадцать ничего не происходило. Прислушиваясь к отдаленным выстрелам, Никон пытался сообразить, что же этот Коша еще припас из своих штучек, но предпочитал немного подождать, нежели расспрашивать. По тем анекдотам, что рассказывали в «Спектре», шуточки Коши действительно были веселыми и запоминающимися.

— Внимание! — вдруг сказал Коша. — Кажется, представление начинается. Смотрите не пропустите. Спектакль обещает быть шикарным, но предупреждаю, он также обещает быть и очень коротким. Не пропустите своего зрительского счастья, господа.

— Сволочь ты, — буркнула на заднем сиденье Марина, и ее голос не ускользнул от слуха Коши.

— А что будет-то? — поинтересовался также с заднего сиденья один из людей Никона. — На что смотреть надо?

К витрине магазина как раз приблизились два мальчика, оба достаточно оборванные, грязные, они что-то прятали под одеждой. На вид мальчики были лет двенадцати, никак не больше.

— Малолетние факиры! — объявил Коша.

Больше он ничего добавить не успел. Один мальчишка, отступив шага на три, бросил камень в витрину. Большое толстое стекло не разлетелось вдребезги, а только покрылось все тонкой паутиной трещин. В центре паутины получился пролом, и тут же другой мальчишка швырнул в этот пролом гранату.

— Ложись! — крикнул Коша и согнулся пополам. Осколок гранаты неприятно царапнул дверцу машины. Грохот покрыл все остальные звуки. Мотор машины был включен, и Никон надавил педаль газа.