Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

— Легко сказать, — возразил я. — Мне, наверное, понадобится дня два, чтобы выйти к хижине.

Он немного помолчал, а затем спросил:

— Какой сегодня день?

Я нахмурился:

— Что? Понедельник.

— Нет, я имею в виду — какое число?

— Двадцать девятое августа.

— О!

— Мы уже близко, не так ли?

— Еще двести ярдов, — сказал он.

— Признаться, я рад, что мне не придется одному выбираться из этих джунглей, — обронил я. Что же делать — вновь брать его в оборот? И так все уже разжевал и даже в рот положил, осталось разве только пообещать, что сам отведу его за ручку и спрячу там, где его никто не найдет. Пожалуй, нет смысла продолжать вдалбливать что-либо ему в голову. Оставалось лишь молиться, чтобы до него наконец дошло.

— Почти дошли, — сообщил он. — Видите вон то упавшее дерево?

И я увидел. Один из кряжистых дубов упал, видимо, несколько лет назад, сломав дуб меньших размеров и примяв кустарник. Мы прибавили ходу. «Через час солнце уже сядет», — подумал я, прикинув угол падения лучей сквозь густую листву у нас над головой.

— Это под тем большим комлем, — объяснил Клиффордс и начал пробираться вдоль поваленного ствола.

Я наблюдал за ним, стараясь ничем не выдать охватившего меня возбуждения. Ствол здесь дюймов на шесть приподнимался над землей, поддерживаемый сломанными сучьями, и вся почва была покрыта плотным ковром опавшей листвы.

Он отгреб листья из-под массивного ствола, как навесом прикрывавшего это место, и я увидел, как осела земля. Клиффордс стал на колени и принялся шуровать лопатой. Вскоре я услышал лязг металла. Наклонившись и взглянув через плечо Клиффордса, я уставился в яму.

— Я выкопал деньги месяцев пять назад и переложил их в новые ведра, — сообщил он, — уж больно быстро они ржавеют.

Затем Клиффордс отбросил лопату в сторону и стал выгребать землю руками. Теперь я увидел все три ведерка. Они были закопаны в ряд, днищами кверху. Клиффордс вцепился в первое и начал раскачивать его, чтобы можно было вытащить из земли. Я опустился на колени и принялся за другое ведро, крайнее в ряду. Сначала поддалось его ведерко, а затем и мое. Клиффордс довольно легко теперь вытащил и среднее, так как соседние больше его не удерживали. Ведерки лежали рядышком на опавшей листве в лучах заходящего солнца. На них были коричневатые пятна ржавчины и комья сырой земли. Но они показались прекраснее греческих ваз. Я закурил, внезапно осознав, что я весь взмок от пота, моя рубашка прилипла к спине, затем вновь стал на колени, не в силах налюбоваться ведрами и наслаждаясь восторгом долгожданного момента.

Это были стандартные ведра вместимостью в галлон, используемые в здешних местах для хранения сиропа или патоки, наподобие тех кастрюль, что я видел у него в хижине. Каждое имело проволочную дужку и крышку того же диаметра, что и само ведро. Клиффордс туго закрыл крышки да еще и залил их расплавленным парафином. «Неплохо, — подумал я, — знай он еще о силикагеле для обезвоживания, избавился бы и от ржавчины внутри».

— Хотите открыть их? — поинтересовался он.

— Да, хотя бы одно.

Я поставил ведерко на попа между нами. Клиффордс достал нож, соскоблил парафин и лезвием поддел крышку. Она наконец поддалась и, выскочив из гнезда, упала на землю. Я заглянул внутрь и испугался, что он услышит, как гулко забилось мое сердце. «Ну что тут скажешь, — подумал я, — целый галлон денег!»

Ведерко было доверху набито деньгами. Пачки пятерок, десяток, двадцаток и пятидесятидолларовых купюр. Пачки лежали плашмя, были втиснуты по бокам и изогнуты по окружности ведерка, сложены пополам — словом, заполняли каждый дюйм свободного пространства. Десятки, например, были вплотную притиснуты к пачкам пятидесяток, а когда я вытащил пачку пятерок, то под ней оказалась пачка сотенных. Я поспешно положил банкноты обратно. Не дай Бог, заметит, как дрожат мои руки.

— Вот уж действительно куча денег, не так ли? — спросил он.

Самое время избавиться от него. «Пора, — решил я, — только бы не дать маху». Я бросил окурок на землю, затоптал его и кивнул:

— Порядок! Можете закрыть крышку. Надо поторапливаться, пока не стемнело.

Яма с отвесными краями, откуда мы извлекли ведра, была позади меня, разве что немного правее. Клиффордс склонился над ведерком, закрывая крышку. Я быстро оглянулся, чтобы точно определить местонахождение ямы. Затем вытащил пушку, шагнул назад и, почувствовав под ногой край ямы, сделал вид, что оступился.

— Проклятие! — громко выругался я, взмахнул руками и упал. Пушка выпала у меня из рук. Я ударился плечом о сук, и он с треском сломался.

Клиффордс вскочил и, бросившись ко мне, опустился рядом на колени:

— Эй, мистер Вард! С вами все в порядке?

Я встал на четвереньки:

— Как будто да. Просто забыл про эту чертову дыру.

— Вот, позвольте вам помочь. — Он протянул мне руку.

Пистолет упал в яму, и я забросал его сверху землей. Клиффордс даже не заметил. Пушка была незаряжена, но я все же не хотел, чтобы он завладел ею.

Мне надо было подняться. В тот же самый момент, едва лишь я встал на правую ногу, как тут же словно задохнулся и опустился на землю. Проведя рукавом по лицу, чтобы стереть пот и грязь, я вымолвил дрожащим голосом:

— Ох, моя лодыжка! Обождите минуту!

Клиффордс наблюдал, как я расшнуровываю ботинок. Мне удалось скорчить довольно правдоподобную гримасу боли, когда я стаскивал ботинок и начал ощупывать ступню и лодыжку.

— Горит как в огне, — вымолвил я, — но не думаю, что перелом. Скорее растяжение или вывих.

— Вы сможете идти?

— Не знаю. Подождите, вот только соберусь с духом и снова попробую встать.

Что я и сделал, и на сей раз закатил сцену даже похлеще прежней. Теперь, со стоном опустившись на землю, я точно подгадал так, чтобы оказаться рядом с ведерками.

— Дохлый номер, — обреченно выдохнул я.

Он беспомощно огляделся вокруг:

— Может, мне удастся вырезать для вас что-нибудь вроде костыля?

«Да беги же! — в ярости подумал я, обливаясь потом от страха. — Если у тебя есть хоть какие-то мозги, то, Бога ради, заставь их работать! Сколько же тебе намекать?»

— Нет, не этим ножом, — возразил я. — Нужно что-то потяжелей, типа топора. Да и чертово копыто надо бы потуже перебинтовать. — Я шевельнул ногой и поморщился от боли. — Ой-ой!

— Ну… — предложил он, запинаясь. — У меня в хижине есть бинты и целая аптечка. А также эластичная лента.

— Много нам проку с того, раз это в хижине, — буркнул я.

— Давайте разорвем вашу рубашку и пустим ее на жгуты.

Да как же заставить его шевелить мозгами?! Я отчаянно замотал головой:

— На это уйдет целый бинт или простыня. И вдобавок мне еще нужен костыль.

— Тогда, — сообщил он, — придется вернуться в хижину. У меня там есть топор, и я смогу срубить молодое деревце, чтобы сделать из него костыль. И принесу простыню…