Чарльз Вильямс - Мертвый штиль: Женщина из захолустья. Дядюшка Сагамор и его девочки. Мертвый штиль

От размышлений меня оторвал какой-то звук. Я выпрямился и внимательно прислушался: похоже на шум лодочного мотора. Я ухмыльнулся. Клиффордс и впрямь так скорее доберется до стоянки в конце дороги и при этом не станет мучиться с багажом, таща его на себе. Я затаил дыхание, но так и не понял, слышал ли я мотор на самом деле, или мне только показалось. Расстояние в целую милю — это вам не шутка, а ведь он еще и удалялся от меня. «Доброго тебе пути, Уолтер! Я удостоился чести смутить твой кроткий дух, однако это длилось недолго, и да будут пастбища для тебя всегда зелеными и тучными! Ну, в том, что они достаточно зеленые, — подумал я, — сомневаться не приходится». У него с собой те самые три тысячи восемьсот долларов, что я оставил, и если их не тратить на такие предметы роскоши, как кокосовые фермы, то этих денег вполне хватит не на один год. В любом случае, даже если ему бы удалось осуществить свою мечту, этот самый помощник пристрелил бы его, в который уже раз застав со своей женой.

Я встал на колени возле расстеленной рубашки и принялся вновь укладывать деньги в ведерки. Странно, в то время как на двадцатках была полоска ржавчины, сами ведерки были чистыми и блестящими внутри. Совсем забыл, он же заменил их несколько месяцев назад! Часть денег все еще хранила следы прежней ржавчины, но избавиться от нее в наше время не проблема. Проведите несколько минут в библиотеке — и получите ответ. Я ухмыльнулся. Можно будет даже написать книгу «Ржавчина — и как с ней бороться».

Покончив с упаковкой денег, я бросил на них последний восхищенный взгляд и стал закрывать крышки. Потом, надев рубашку, сел покурить перед дальней дорогой. Надо еще подождать, чтобы не наткнуться на Клиффордса, если вдруг ему взбредет в голову вернуться в хижину за одним из своих комиксов. Сейчас он, по моим расчетам, уже возле кемпинга садится в мою машину.

Только тут я заметил, что в пылу возбуждения, охватившего меня при виде денег, так и не обулся. Дотянувшись до ботинка, я надел его, но зашнуровывать не стал. Уж больно хотелось, не делая лишних движений, просто сидеть на опавших листьях, привалившись к стволу, и, покуривая, думать о ста одной тысяче долларов, находящихся прямо передо мной.

Докурив, я загасил окурок о землю и взглянул на часы. Пора! Почти шесть вечера. Я наклонился, чтобы зашнуровать ботинок, — и замер. За моей спиной послышался шум шагов по сухим листьям.

Резко повернувшись всем телом, я со все возрастающим ужасом начал вглядываться в лесную чащу. Клиффордс! Он, пыхтя, пробирался ко мне, преисполненный собственной значимости, а в руках у него были бумажная сумка и самодельный костыль.

Я знал, что должен отвести взгляд в сторону, но никак не мог себя заставить. Вот так и сидел, тараща глаза, пока Клиффордс с треском продирался через кусты. В голове у меня пульсировала только одна мысль: теперь нам обоим не миновать тюрьмы.

Клиффордс приблизился и остановился неподалеку, глядя на меня с опаской и протягивая бумажную сумку и костыль.

— Не стреляйте, мистер Вард! Я передумал. Вы только взгляните — какой славный я вам сделал костыль.

Он продолжал протягивать его мне. Ему так хотелось услышать похвалу в свой адрес.

— Вы… — Я поперхнулся, замотал головой и вновь сделал попытку заговорить. Наконец мне удалось собраться с мыслями. — Я думал, что вы смотались. Что же вынудило вас вернуться?

У него был вид побитой собаки.

— Мне не следовало даже и пытаться, — признался он. — Прошу вас, ничего им не говорите.

Я чуть не взвыл от злости.

— Отчего же вы передумали?

— Это было чистое безумие — отважиться на такое, — вымолвил он, виновато глядя себе под ноги. — Затмение какое-то нашло. Но если вы пообещаете не говорить остальным, чтобы мой проступок не вменили мне в вину как отягчающее обстоятельство, то я помогу вам отсюда выбраться. И если вы не сможете вообще идти, то я на лодке доберусь до телефона мистера Нанна и позвоню к вам в офис, чтобы они выслали помощь. Мистер Вард, поверьте, я не брошу вас больше. Не заставлю одного с больной ногой выбираться отсюда. Да ни за что на свете!

Я арестовал Клиффордса, и теперь мне ни за какие коврижки не отделаться от него. Клянусь Господом, он доставит меня в ФБР, даже если на это уйдет целая неделя! Я крепко-накрепко привязал себя к этому кретину, которому голова дана разве что для шляпы. Если я возьму его в Санпорт и по дороге высажу из машины, то он через двадцать минут уже окажется в штаб-квартире федералов, живописуя о моих деяниях. Если оставлю его здесь и попытаюсь сбежать с деньгами, он все равно обратится в ФБР. Или же кому-нибудь проболтается, и ФБР тотчас все станет известно. А Рамси вмиг догадается, кто такой их новый особый агент.

Но почему он все же вернулся? Что заставило его передумать? У меня голова пошла кругом. Есть ли смысл пытаться что-либо выяснить у этого олуха, все извилины которого можно пересчитать по пальцам? Да и была ли у него причина вообще?

— Бьюсь об заклад: вы рады, что я передумал, — услышал я.

— Да, — буркнул я. Может быть, он хотел, чтобы я бросился ему на шею и расцеловал?

Как бы финал этой истории не оказался плачевным лишь для меня. Возможно, они даже не притянут к ответу этого отшельника, у которого крыша поехала от долгого пребывания в одиночестве среди лесов и болот. Чего ради? У них же есть я! С их точки зрения, у меня достаточно интеллекта, чтобы отличить добро от зла, и, даже не заглядывая в законы штата и невзирая на мой федеральный статус гражданина, мне всучат с полдюжины обвинений и прижмут к ногтю. Уже сейчас я мог назвать некоторые из них: заговор, препятствие отправлению правосудия, уничтожение улик, выдача себя за федерального служащего, подделка документов и, вероятно, даже хищение в особо крупных размерах, а также соучастие в вооруженном ограблении. Добавьте к этому побег с целью избежать наказания. И еще: я ведь только что уничтожил национальную валюту Соединенных Штатов на сумму двенадцать тысяч долларов, которые они пытались вернуть в собственность государства. Для ФБР я теперь персона грата, да еще какая! За мной станут охотиться с не меньшим остервенением, чем в свое время за Гастоном Б. Минсом.

— Вы уже обулись? — удивился Клиффордс.

— Да, — сквозь зубы ответил я. — Ноге немного полегчало.

— Она вроде не сильно распухла. Как по-вашему, ее надо бинтовать?

— Не думаю.

Стоит ли тянуть его за язык и дальше? Впрочем, попытка не пытка.

— Ну, так почему же вы все-таки вернулись?

— Мне бы все равно не удалось сбежать, — произнес он все так же покорно. — Я понял это, едва лишь добрался до хижины.

Я тяжело вздохнул:

— Каким же это образом?

— Вы помните, я спрашивал у вас, какое сегодня число?