Морин Джонсон - Дело Эллингэма

Возможно, все это – в ее будущем: разговоры с людьми, которые только что стали очевидцами трагических событий. Ей придется работать с ними, успокаивать их, отводить в место, где они смогут говорить.

– Нейт, – Стиви снова взяла его за руку, – какая твоя любимая книга?

– Что?

– Просто скажи, какая твоя любимая книга. Не думай слишком долго. Назови книгу, которая тебе нравится.

– «Хоббит».

– А что именно тебе в ней нравится?

– Все.

– Назови что-то одно. Закрой глаза, представь эту книгу и скажи мне, что ты в ней любишь.

Нейт закрыл глаза. Выражение его лица немного смягчилось.

– Круглая дверь, – произнес он. – В доме Бильбо. В детстве, когда я читал ее, я всегда думал об этой двери.

– Отлично, – сказала Стиви. – Держи эту дверь в уме. Держи там Бильбо. Давай еще подышим. На «четыре» вдыхаешь. На «семь» задерживаешь. На «восемь» выдыхаешь.

Чуть погодя Стиви увидела, что Нейт пришел в себя. Его плечи слегка расслабились, и напряжение в попытке унять тошноту прошло. Он выдохнул, открыл глаза и взглянул на нее.

– Хорошо, – сказал он, кивнув. – Хорошо. Что сейчас будет? Что происходит? Стиви, какого черта здесь происходит?

– Они просто спросят нас, что мы видели.

– Я ничего не видел. Я даже не знаю, что происходит. Они сказали, Хейз мертв?

– В смысле как прошел день. Им нужно установить факты.

– Но что случилось? Отчего умер Хейз?

– Не знаю, – ответила Стиви, хотя перед глазами так и стояла та крышка от люка, ведущего в обсерваторию.

Она чувствовала ее в руках, ее тяжесть, когда стояла на узких ступеньках металлической лестницы.

– Но самое главное – ничего не приукрашивать. Просто говорить начистоту. Все, что ты знаешь.

– Отличный совет, – перед ними возник Ларри.

Он присел на корточки возле лестницы, взглянул сначала на Нейта, потом на Стиви и одобрительно кивнул.

– Вот у этой есть голова на плечах. Полицейским нужно тщательно изучить события.

Один из полицейских позвал Нейта и ушел с ним в кабинет. Ларри присел на ступеньку рядом со Стиви.

– Ты как? – спросил он.

– Я тут записала кое-что. – Она показала ему листок с заметками. – По горячим следам.

Ларри внимательно прочитал записи. Стиви следила за его взглядом, перебегающим от строчки к строчке.

– Хорошо, – сказал Ларри, возвращая ей листок. – У тебя хорошо получилось.

– Вы знаете, что там произошло? – спросила Стиви.

Ларри покачал головой.

– Не знаете или не можете сказать?

– Тебя ждут, – сказал подошедший полицейский и повел ее в кабинет охраны.

Ну вот, она участвует в расследовании, дает показания и делает все то, чего так страстно желала. Для этого нужно было всего лишь кому-то умереть.

Полицейские продержали Стиви около получаса. Вопросы были в точности теми, что она и ожидала. Кто куда ходил и во сколько? Что Хейз делал в туннеле?

Она знала, что сбор информации должен быть беспристрастным. Никаких предположений. Никаких любезничаний. Задавай вопросы. Тщательно и быстро все записывай. Она старалась, чтобы ее ответы были точными, краткими, но при этом полными. Без преувеличений. Без комментариев.

Ларри и Нейт ждали в холле, и, как только ее отпустили, они отправились обратно в «Минерву». Когда они вышли из Гранд-Хауса, мимо них проехал автофургон криминальной экспертизы. Сердце Стиви екнуло, и она почувствовала мгновенный укол паники. Вновь пришла мысль о люке. Однако похоже, что криминалистов всегда вызывают, когда причина смерти не установлена сразу.

В темном небе, словно рыболовный крючок, висел серп луны; где-то далеко ухал филин. От палой листвы поднимался пряный запах, а Хейз был мертв.

Они вернулись в «Минерву», где еще никто не спал. Когда Нейт и Стиви вошли в комнату, повисла гнетущая тишина, словно все разговоры из воздуха разом высосал невидимый пылесос.

– Боже, – пробормотала Джанелль, бросаясь к Стиви и обнимая ее. – Как ты? О господи. Он что, правда умер? Стиви? Как это?

Стиви выглянула из-за плеча Джанелль и посмотрела на Элли и Дэвида. Они сдвинулись в угол дивана и сидели рядом, ссутулившись. Элли вся сжалась в комочек; она не плакала, лишь отрешенно смотрела прямо перед собой. Одной рукой Дэвид обнимал ее за плечи.

Нейт начал хихикать.

– Какого черта ты смеешься? – рявкнула Элли.

– Не… не знаю, – заикаясь, ответил Нейт.

– У него шок, Эл, – сказала Пикс. – Смейся, Нейт. Ты не виноват, что так реагируешь.

Нейт засмеялся еще сильнее, а потом стал икать.

Стиви вдруг страшно захотелось спать. Ничего, кроме усталости, она не ощущала – внутри царило абсолютное спокойствие.

– Я иду спать, – просто сказала она.

Вернувшись в комнату, Стиви машинально отметила, что все ее движения стали чересчур медленными и точными. Обычно перед сном она просто скидывала одежду и засовывала ее в мешок для прачечной. Сегодня она бережно повесила плащ в шкаф, неспешно стянула футболку и, разгладив, аккуратно сложила ее на кровати, медленно сняла штаны, словно те были очень хрупкими. Свернув одежду, она положила ее в пакет, затем откопала на дне ящика комода теплую эллингэмскую пижаму и надела ее.

Стиви оставила свет включенным, забралась на кровать и уставилась прямо перед собой, вцепившись в телефон, будто ждала звонка. Ей никто не собирался звонить. Просто нужно было что-то держать в руках.

Стиви не знала, сколько прошло времени, когда раздался стук в дверь. Сначала она решила не обращать на него внимания, но все же заставила себя слезть с кровати и открыть дверь.

Почему-то она знала, что там будет Дэвид.

– У тебя свет горел, – тихо сказал он. – Можно войти?

Девушка моргнула и потерла шею. Затем пожала плечами и отошла в сторону, оставив дверь открытой. Дэвид вошел и закрыл дверь. Стиви села на пол, прислонившись к основанию кровати. Он стоял, оперевшись о стену. На этот раз его вихры были слегка приглажены, и выглядел он на удивление серьезным.

– Ты знаешь, что произошло? – спросил он.

– Я знаю, что он мертв. Вот и все.

Дэвид наморщился и потер лоб. В задумчивости прошелся по комнате, остановился у письменного стола. Какое-то время постоял возле него, барабаня пальцами по крышке, а потом повернулся к Стиви. Его взгляд скользил по обстановке, ни на чем не задерживаясь. Стиви уставилась на нижнюю часть его штанин – по крайней мере, смотреть туда ей казалось безопаснее всего. Когда-то эти старые спортивные штаны были темно-синими, но сейчас застиранная ткань была серовато-голубого цвета, а на щиколотках белыми потрескавшимися буквами было выведено «ЙЕЛЬ».

– Почему ты тогда сказала, что не можешь говорить? – наконец спросил Дэвид.

– Потому что показания очевидцев не всегда заслуживают доверия, – ответила она.