Морин Джонсон - Дело Эллингэма

«Обалденный набор», – подумала Стиви. Она провела пальцем по корешкам книг, но ни трещин, ни перегибов, ни каких-либо других следов использования не обнаружилось.

Теперь посмотрим в ящиках стола. В первом лежали пачка листков для заметок, упаковка хороших ручек, три блокнота известной марки «Молескин». За исключением одного блокнота и упаковки ручек, все было завернуто в заводскую пленку, а из открытого набора ручек взята только одна. Следующий ящик, самый большой, был набит проводами, третий – пуст.

Стиви двигалась по комнате по часовой стрелке. Комод был заставлен разнообразными косметическими баночками, флаконами и бутылками – все в беспорядке. Она быстро просмотрела содержимое ящиков. Разноцветные боксеры. Стиви сдвинула их в сторону – больше ничего. Дальше футболки, носки. Она перешла к шкафу, одна дверца которого была чуть приоткрыта. Его одежда выглядела совсем новой и вся была из хороших сетевых магазинов. Не из бутиков, конечно, но тоже дорогая.

На каминной полке выстроились палитры румян и теней для театрального грима; большая часть их была открыта, и немного румян просыпалось на черную поверхность. Стиви перебрала все хаотично расставленные на полке предметы: тонирующая жидкость для эффекта седины, розоватая пудра, специальный клей для накладных усов и бороды, моделирующий воск, накладная латексная лысина, плотная пудра для сложного макияжа, карандаши для подводки всех оттенков, капсулы с бутафорской кровью, использованные спонжи, кисточки. Лежащая рядом расческа вся покрылась серебристыми пятнами от средств для волос. На полу стоял ящик, похожий на тот, в котором рыбаки хранят крючки, блесну и разные другие мелочи. Он был также набит косметикой. Все средства были профессиональными, хоть и валялись в полном беспорядке.

Но не это сразу бросалось в глаза тем, кто входил в комнату, а многочисленные иллюстрации фанатов Хейза, занимавшие полностью две стены. Стиви изучила каждую из них с помощью тусклого света экрана своего телефона. На большинстве был изображен Хейз в образе Логана, много рисунков: одни – черно-белые, другие – цветные; некоторые любительские, но встречались и высококачественные. Здесь же висели письма, стихи, фотографии Хейза с фанатами, сердечки – полный набор результатов общения с аудиторией. На полу сидели большие мягкие игрушки, к стене прислонилась вышивка крестиком, рядом высилась модель декораций к «Концу всего» с маленьким Хейзом, вылепленным из пластилина.

Одним словом, комната Хейза отдавала дань восхищению Хейзом. Вот загадка на стене, что вам нравится во мне?

Стиви сфотографировала все рисунки, ничего не пропустив. Это заняло у нее около получаса. Когда она закончила, у нее имелось вполне четкое представление о том, какие люди интересовались жизнью Хейза.

Внимание Стиви переключилось на его ноутбук. Крышка была сплошь заклеена разными стикерами: большинство – с шоу Хейза, но имелись и рекламные – с популярных онлайн-каналов, а также парочка с изображением лыжников. Нижняя крышка ноутбука была поцарапана: похоже, Хейз не очень аккуратно с ним обращался. Стиви включила его и обнаружила совсем немного папок с файлами. Одна называлась «ИДЕИ». Стиви открыла документ, текста там было мало:

Летний лагерь, в котором обучают убийц

Летний лагерь, в котором обучают шпионов

Шпионы, которые

Лагерь?

Мир, в котором ты можешь

На этом список заканчивался.

«Похоже, у Хейза были проблемы с идеями», – подумала Стиви.

Она запустила поиск файлов, имеющих отношение к «Концу всего». Нашлось много электронных писем и лишь несколько видео. Одно было длинное, остальные – короткие, и все одинакового размера, как если бы основное видео порезали на куски. Датой создания основного видео значилось 4 июня; остальные файлы были созданы между 9 и 14 июня.

Быстрый поиск в Интернете подсказал Стиви, что «Конец всего» выходил два раза в неделю начиная с 20 июня. Всего было десять серий. Получается, они шли 20, 23, 27 и 30 июня, а потом 4, 7, 14, 18 и 21 июля. Стиви нашла прошлогоднее расписание Эллингэмской академии. Студенты разъехались 6 июня.

Основной файл создан 4 июня, здесь.

В прошлом году я уехал домой, во Флориду, несколько дней катался на доске, и мысль сама пришла в голову…

– Нет, не так, – тихо произнесла Стиви вслух.

Тогда зачем это говорить? Зачем врать про то, где ты это придумал и сделал?

Снаружи послышался голос, который пригвоздил Стиви к полу. Она прислушалась: говорили не снаружи, а за стеной, и сердитым голосом.

Голос Дэвида. Она не разобрала слов и подкралась к стене, напрягая слух изо всех сил. Сначала она не услышала ничего, кроме неразборчивого бормотания, а потом один вскрик:

– Эллисон!

– Кто такая Эллисон? – прошептала Стиви.

Стиви почувствовала надвигающуюся тревогу. Эллисон. Подружка? Настоящая подружка, а не какая-то идиотка из школы?

В ее воображении мгновенно возникло лицо Эллисон. У нее длинные волосы, она держит доску для серфинга. Ей идут короткие шорты. А еще она делает восковую депиляцию. И иногда смеется во сне.

Стиви легонько шлепнула себя по лбу, чтобы прогнать эти безумные мысли, и стала вслушиваться дальше, но за стеной воцарилась тишина. Она слышала только свое колотящееся сердце.

Пикс скоро вернется. Стиви захлопнула крышку ноутбука и положила его на место. Выключила свет, подобрала кроссовки с пола и повесила полотенце обратно на дверной крючок. Постояв перед дверью и убедившись, что за ней ничего не слышно, она осторожно выглянула в коридор.

Пусто.

Девушка выскользнула из комнаты и бесшумно двинулась к лестнице. Уже дойдя до ступенек, она вдруг услышала, как за спиной скрипнула дверь. Она обернулась и увидела Дэвида.

– Привет, – выдавила она.

Он не ответил. И, похоже, не заметил, что она вышла из комнаты Хейза.

– Слушай, мы живем в одном доме. Ты так и будешь молчать? Скажи уже что-нибудь.

– Что-нибудь, – произнес Дэвид без всякого веселья в голосе.

– Ну хорошо, а если так? – Стиви попыталась улыбнуться. – Можешь просто выслушать? Тебе не нужно ничего говорить. Я тебя не задержу. Это возможно?

Дэвид задумался, внимательно изучая Стиви, а потом пожал плечами.

– Можно мне войти на минутку? – спросила она.

Он показал на открытую дверь и ушел в комнату. Стиви вздохнула, немного потопталась на месте и пошла за ним.

Дэвид не сел на кровать. Он стоял посередине комнаты, сложив руки на груди.

– Ну и что? – спросил он.

– Я хочу попросить прощения.

– Отлично.

Больше ни слова.

– Прости меня, – повторила Стиви.

– Отлично. Если это все, ты свободна.

– Серьезно?

Внутри Стиви закипела злость. Все те чувства, что она прятала несколько дней, вдруг хлынули наружу.