Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

— Насчет явки договорились, а в отношении меры пресечения пока не знаю.

— Ну, в общем, про их дела с анашой я понял уже к концу прошлого сезона, но уходить было поздно. Мне дали понять, что если я выйду из игры, мне свернут шею. Ну и чего греха таить, жадность попутала.

— Кому вы сбывали анашу?

— Этим занимался Сеидов. Фамилии мне неизвестны, но человек двух-трех могу узнать в лицо.

— Как происходил сбыт?

— Капитоненко и Сеидов отвозили сырец в город небольшими партиями. Ездили напрямик, через степь, минуя посты ГАИ, иногда клиенты приезжали на стан.

— Они знали о плантации?

— Знали, что она существует, но где именно, им, конечно, неизвестно. Кстати, они должны скоро появиться. Я думал, они появятся вчера или позавчера, но никого не было. Знают, что урожай поспел, а им ничего не везут. Наверняка, уже беспокоиться начали.

Они ночевали в вагончике. Сергеев и Черных в одной комнате, участковый с Колесником и милиционером — в другой. Галя Трубникова заперлась вместе с собаками в своей будке. Федченко дежурил возле машины, и сквозь тонкую стенку было слышно, как он что-то насвистывает.

В соседней комнате смеялись Колесник и милиционер. Оба были молодые и никак не хотели засыпать, тем более, следующая очередь дежурить была Колесника. Сергеев заглянул к ним.

— Гасите свет, а то прохлопаете гостей, как сегодня ночью Волкова.

— Сейчас, — согласился Колесник и зашлепал босыми ногами к выключателю.

Машина, кремовая ноль девятка, свернув с проселка, шла по направлению к стану. Водитель затормозил, не доезжая метров сорока до вагончика. Двое парней, не спеша, вылезли наружу, водитель остался в машине. Один из парней, коротко стриженный, плечистый, по виду спортсмен, позвал:

— Есть кто-нибудь?

Трубникова вышла из своего сарая. Щурясь, смотрела на приехавших. Сергеев встал возле окна вагончика, достал из кобуры пистолет и передернул затвор. Он сразу понял, что люди, появившиеся в этой слишком роскошной для степи машине, те самые, кого они ждут.

— Галка! — окликнул ее стриженый, — ты здесь одна?

Сергеев сунул пистолет в карман, толкнул дверь. Зашагал к машине. Сглотнул невольно подступившую к горлу слюну, чувствуя, как все дрожит внутри. Через десяток метров он крикнет что-нибудь, вроде «сейчас подойдет Киряшов». Выбегут Черных и Колесник, а дальше, как бог даст. Может он ошибается, и это обычные люди, которых сюда занесло по оказии, и тогда им придется извиниться. Но скорее всего он не ошибается. Не похожи эти двое на случайных туристов. Ломая задуманную схему, второй парень, в распахнутой куртке-варенке, нагнувшись, потянул с заднего сиденья что-то блеснувшее. Опережая Сергеева, из-за брезентового навеса вывернулся Колесник с пистолетом в вытянутой руке:

— Милиция! Не дви…

Долговязый выстрелил с пояса, не целясь. Колесника сбило с ног и опрокинуло на спину. Он закричал. Сергеев, выдернув пистолет и не успевая поймать долговязого на мушку, торопливо дважды нажал на спуск. Парень шатнулся и, чтобы не упасть, оперся спиной о машину. Ружейный ствол, качаясь, поднимался в сторону Сергеева. По массивному подствольному магазину Сергеев понял, что у долговязого обрез пятизарядного охотничьего ружья. Значит, осталось еще четыре патрона. Стриженый что-то лихорадочно выдергивал из-под куртки — наверное, тоже был вооружен.

Черных, держа на весу десантный автомат, ударил длинной очередью. У водителя не выдержали нервы. «Девятка» рванула с места, резко набирая скорость. Потерявший равновесие долговязый упал. Появившийся в руках второго парня пистолет резко хлопал быстрыми короткими вспышками. Сергеев тоже стрелял и, кажется, мазал. Автоматная очередь отбросила стриженого, он покатился, прижимая руки к животу.

Долговязого не было видно, его прикрывала груда бревен. Подняв ствол обреза, он дважды выстрелил, и картечь с визгом прошла над землей. В вагончике брызнуло, разлетаясь, оконное стекло. Сергеев и Черных лежали рядом.

— У тебя кровь, — сказал Черных.

— Окрестили…

«Девятка», взметнув на повороте завесу глинистой пыли, на полном ходу влетела в низину. Федченко, выскочив на обочину, махал водителю рукой с пистолетом, делая знак остановиться. Милиционер вскинул автомат. «Девятка» пролетела мимо. Участковый выстрелил три раза подряд, целясь в колеса. Милиционер растерянно глядел на него.

— Стреляй, чего смотришь!

Сержант, недавно вернувшийся из армии, обращаться с автоматом умел. Короткая очередь с недолетом рассыпалась позади машины. Сразу же, завышая прицел, сержант следующей очередью захлестнул правое заднее колесо и низ багажника. «Девятка» заюзила и, теряя скорость, оглушительно захлопала пробитым скатом.

Черных, приподнявшись, высматривал долговязого. Тот, согнувшись, бежал в сторону дороги.

— Брось оружие, — крикнул Сергеев.

Парень обернулся, выставив перед собой обрез. Черных, прижимаясь щекой к металлическому прикладу, ловил и никак не мог поймать его на мушку.

— Брось! — повторил Сергеев.

Черных надавил на спуск. Парня крутнуло, вышибло из рук обрез. Пытаясь удержать равновесие, он медленно завалился набок. Сергеев отчетливо разглядел на светлой куртке два быстро набухающих пятна.

Колесник лежал лицом вниз. Когда его перевернули, Виктор, ахнув, прикусил губу. Жутко и невидяще смотрели в небо широко открытые глаза старшего лейтенанта Колесника. Из маленького отверстия над правым глазом, пузырясь, вытекала кровь. Вторая картечина, разбив зубы, вышла возле уха. Сердце билось, но, бинтуя Андрею голову, Сергеев знал, что это бесполезно, и раны смертельные.

Федченко подогнал свой УАЗ, и они погрузили Колесника на заднее сиденье. Милиционер сел рядом, поддерживая голову Андрея.

— Не довезут, — провожая глазами удаляющуюся машину сказал Черных. — У него уже и руки холодные.

Водитель «девятки», парень лет восемнадцати, сидел на земле, искоса поглядывая на оперативников. Кисти рук за спиной были схвачены наручниками. На крепкой смуглой шее серебряная крученная цепочка с ладанкой. Черных, перекатывая во рту сигарету, выдернул из пазов автоматный магазин и, осмотрев его, вставил на место. Когда снова вешал автомат через плечо, поймал напряженный взгляд водителя. Не владея собой, шагнул и рванул цепочку с шеи парня: — Сучонок! Обвешался побрякушками! Кто вас выродил?

— Черных! — прикрикнул Сергеев.

— Что Черных? — обернулся на его голос Виктор. — Тридцать лет уже Черных. Вечная память Андрюхе, а жене его сто пятьдесят пенсии на двоих детей. Или двести выхлопочем? А у этого ублюдка вон на ногах кроссовки за двести.

Долговязый лежал ничком, вытянув перед собой руки. На спине лохматились подплывшие кровью пуле-, вые отверстия. Рядом валялся обрез.