Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

— Снимите наручники, гражданин майор, больно…

Черных докладывал по междугородке в областное УВД о результатах раскрытия убийства. Про себя он почти не упоминал, зато фамилию Сергеева упомянул раза четыре.

Но Сергееву все равно не понравился его поспешный звонок. Все меняются с годами, и он, и Черных, и от этого никуда не уйдешь. У каждого появляются новые привычки. Черных научился быстро докладывать, а он, Сергеев, стал раздражительным и черствым. На звонок сразу обратил внимание, а к жене Колесника после похорон так и не зашел.

Черных положил трубку.

— Ты извини, Слава, приказали сразу сообщить. Небось, уже к генералу побежали. Дело-то на всю область нашумело.

— Мне все равно, — пожал плечами Сергеев. — Водителя арестованного с собой возьмешь?

— Конечно. Будем отрабатывать все его связи. Такое дело можем раскрутить!

Сергеев скептически покачал головой. Водитель уже изложил в устном и письменном виде ту заранее приготовленную версию, по которой он совершенно случайно оказался в урочище Семь Колодцев и ничего не знал о делах своих покойных спутников.

— Вот клубок! — расхаживая по кабинету, возбужденно говорил Черных. — Вот она тебе организованная преступность! Машины, пистолеты импортные… Мафия какая-то…

— Машины и оружие — это еще не организованная преступность, — сказал Сергеев. — Это ерунда! Ты посмотри, чем сильна была их группа. Она сумела включить в свою цепь любые звенья, какие им были нужны-Наверху — Илья Леонидович Шехет. За два барана и сколько-то бутылок коньяка устроено решение облисполкома и мгновенно закрыто охотничье хозяйство, чтобы никто не мешал выращивать коноплю. Шехет по существу стал членом этой банды, а попробуй его привлеки! Куски без свидетелей, решение исполкома протащил из благих намерений. А у себя в районе? Разве потребсоюз не знал, что они в первый сезон не сдали и четверти арбузов по договору? Но на следующий год Капитоненко опять получил разрешение. А посмотри, что они жрали. Банки из-под тушенки, лосося, кофе! Шампанское, которого уже три года в магазинах нет. Все в один клубок сплелось. Ну ладно, оставим философию. Водителя отправим плановым конвоем. Плантацию завтра обработаем ядохимикатами — с сельхозавиацией я уже договорился. Вот, кажется, и все дела. Остальным тебе заниматься. Все связи в город идут.

— Куда же Волков рванул? — спросил Черных. — Задания по соседним областям мы уже отбили. Но где он может быть, один бог знает. С такими деньгами он куда хочешь уйдет.

Спрыгнув с подножки попутного «КамАЗа», Волков расплатился с водителем новенькой десяткой. Шофер, толстый, говорливый мужик, понимающе усмехнулся: подзаработал где-то бич деньжат. Что его попутчик перекати-поле, бич, он определил сразу наметанным глазом шофера-дальнобойщика. Трогая трейлер, махнул ладонью — гульни, если сотня-другая в кармане завелась.

Но не сотня и не две лежали в небольшой дорожной сумке бывшего прапорщика и бывшего бича Николая Волкова. Не бывает бичей, у которых имеется почти сорок тысяч рублей! Это уже не бич, а уважаемый человек.

Волков не спеша шагал по единственной мощеной улице небольшого городка. Целый день вез его сюда КамАЗ. Далеко позади осталось урочище Семь Колодцев, бригадный стан, и бесконечная знойная степь с дрожащим маревом на горизонте. Начиналась новая жизнь, и не оставалось в ней места для сожаления о прошлом. Что сделано — то сделано. И Киряшов свою судьбу заслужил, три живых души на его совести. Пусть отвечает!

Не по себе становилось, когда думал про Галку…

Вспомнилось, как в Волгограде приносила она пирожки с мясом и пиво в банке. И грела его, когда спали по чердакам. И здесь, среди этой сволочи, когда до полусмерти избил его вонючка Али-Баба, Галка выхаживала его и кормила супом.

Ладно, все! Прости-прощай, Галка Трубникова! Хоть и жалко тебя, а если разобраться, непутевая баба была.

Водку и любую дрянь хлещет, любого алкаша перепьет. Из-за этого и с покойным Капитоненко жила. Стакан поднеси и пользуйся как хочешь. Ему женщина для семьи нужна. Хватит бродяжничать, пора корни пускать. Чтобы ребенка родила и в доме порядок и чистота. Разве Галка на это способна?

В двухэтажном стеклянном универмаге Николай купил готовый костюм, две рубашки и башмаки. Переоделся в парке, возле станции, старое барахло зашвырнул в кусты. Хотел пойти посмотреть расписание поездов, но куда ехать, еще не решил. Узнал у прохожего, где находится винный магазин, терпеливо отстоял в очереди и купил, чтобы потом не терять времени, сразу три бутылки водки и две коньяка.

Когда опять шел к станции, шевельнулось внутри предчувствие — выбрось бутылки, ты же себя знаешь пьяным, но подступившая неодолимая жажда гнала его в парк, где за скамейками в укромном месте можно было сделать для начала несколько глотков коньяка. Он хорошо пьется, даже закуски не надо. Волков уже понимал, что не может сопротивляться этому желанию. Когда оно накатывало, то даже заступая дежурным по. части, прапорщик Волков кидался рыскать по ночному городу в поисках бутылки водки за двойную или тройную цену. Эта жажда, настигая его, заставляла опустошать дома все флаконы с духами, лосьонами, менять у соседа пайковую тушенку на самогон.

Николай отпил из бутылки и поставил ее у ног. Теперь надо было решать, в какую сторону брать билет. В Горьком жил кто-то из родственников покойницы матери. Первое время можно остановиться у них, потом купить дом или квартиру. Но в Горьком холодно и, наверное, идут дожди. Да и родственники насторожатся, откуда такие деньги взял. Начнут кричать. Не дашь, заложат. Он хлебнул еще раз и закурил. Закружилась голова, стало совсем хорошо, и он решил, что уедет в Крым. Маленький городок на берегу, уютный домик. Останется и на машину, и на житье. Можно устроиться сторожем или найти другую необременительную работу.

Мимо прошел парень в сиреневом батнике и внимательно оглядел Волкова. Николай отвалился на спинку скамейки и демонстративно отхлебнул из бутылки. Шагай, шагай! Таких, как ты, я троих сразу с ног валил! Ребром ладони по шее и второй удар в челюсть. Он рубанул по скамеечным планкам. Парень, покосившись на него, ускорил шаг.

А потом можно будет поехать в Горький, на собственном «Жигуленке» или «Москвиче». Пусть эти жлобы знают…

Когда поднимался со скамейки, его слегка пошатывало. В кафе-стекляшке он взял суп и шашлыки и, пригласив за компанию какого-то мужика в кепке и резиновых сапогах, допил с ним коньяк. Начали они вторую бутылку. Волков рассказал, что возвращается с заработков домой, устал и хочет отдохнуть. И вообще, гражданская жизнь ему надоела. Скучная и бестолковая. Наверное, он вернется в армию. Не может без неба, чтобы парашют над головой и земля навстречу. Приземлился, автомат к бедру и вперед. За шесть лет к автомату, как к ребенку, привык. А стрелял, знаешь, как? Хоть одиночными, хоть очередями. Банки консервные на лету дырявил.